Эд Раджкович - Босиком до неба

– Хватит валяться, молодой, а как столетний дед всё к кровати поближе держишься. Идём ужинать, – приветливо позвал Садык.

Все недоразумения теряли смысл, и Мурад ощутил уют и безопасность после этих слов.

– Что-то ты молчаливый сегодня. Как охота? – спросил дед Хасан.

– Ничего не получилось добыть, – ответил Мурад, – прогулялся по лесу, увидел знакомые места, этого тоже немало. Развеялся немного.

Разговор не получился. Мурад замкнулся в себе, и к нему никто не лез с расспросами. Тишина и спокойствие создавали невероятную скуку в восприятии Мурадом этой жизни. Отстранённость возникала всё больше, и Мурад решил рассказать деду Хасану о случившемся. Выслушав, Хасан начал свои рассуждения:

– Дольше живёшь – больше узнаёшь. Я ничему не удивляюсь, в жизни бывает и такое. Садык сообщил долгожданную новость, что Зарема ждёт ребёнка. Дождусь внука, и можно на покой, – спокойно констатировал дед. – Знаешь, Мурад, я много думал, в чём я ошибся, а в чём был прав и не нахожу ответов на все вопросы до сих пор. Женился на Марьям, нас долгие годы не воспринимали сельчане. От того что она русская, её незаслуженно клеймили, будто это недостаток. Прошло время, и всё поменялось. Сейчас многие из детей тех, кто строил козни вокруг нас, покинули эти места, и некоторые женились на женщинах других национальностей. Никто не обсуждает, полагая, что каждый делает свой выбор и ему жить. Именно такого отношения в понимании хотел и я, но незаслуженно иногда обижал Марьям из-за этих нападок со стороны односельчан. Сейчас понимаю, что эта интеллигентная женщина пожертвовала всем ради меня, и я с опозданием уважаю её как никогда. Вера вышла замуж за русского, и они ладят. Ты мне сказал, что утеряны твои документы. Я напишу Вере письмо, она поможет тебе с решением этой проблемы. Если хочешь, то можешь навестить свою мать. Она живёт внизу в селении. Жизнь заканчивается, а живём разобщено как чужие. Родственники по линии твоего отца занимают хорошее положение в республике. Многие во власти. Я им никто, а ты имеешь право на внимание с их стороны, – в нотках голоса Хасана Мурад слышал прощальные интонации. – Мне недолго осталось, я своё пожил. Чем смогу помочь тебе, смело рассчитывай на меня. Дом, который рядом пустует, по праву твой. Завтра сходим – всё посмотришь сам. Этот дом построил твой отец перед твоим рождением.

Мурад с трудом справлялся с количеством информации, таким образом, с ним никогда не говорили. Хасан мудрый и помогает во всём самому разобраться и принять решение. Именно дед Хасан справедливо подводил его к тому, чтобы он осознавал в полной мере своё право на жизнь.

– Случай с тобой в лесу не рассказывай даже Садыку, вообще никому. Достаточно, что мне высказался. Многое необъяснимое случается, но об этом люди не говорят. Начинают верить в Бога и просят помощи и милости. С годами и я всё чаще задумываюсь, что там дальше? Но скажу тебе точно, ни один не вернулся. Смерть всех уравнивает. Я не боюсь её потому, что прожил свою жизнь независимо от чужого мнения. Марьям много лишений увидела, встав рядом со мной.

Он замолчал, стал что-то обдумывать, а через несколько минут продолжил:

– Всё, что с тобой случается – это твоя судьба. Принимай как знаки, которые поймёшь только ты сам в нужное время.

Дед Хасан внезапно уснул, похрапывая. Мурад какое-то время сортировал, усваивая его назидания.

Утром, позавтракав, дед Хасан сказал, чтобы Мурад никуда не уходил.

– Пойдём в твой дом, который многие годы пустует без хозяина.

После дед разговаривал о чём-то с Садыком и размашисто жестикулировал руками. Садык был одет, как обычно выглядят сельчане, которые собираются в поездку в город. Брюки и рубашка придавали ему вид представительней, чем обычная жилетка из бараньей шкуры и кепка. Он всегда ходил в сапогах, а в это утро был одет в ботинки. Мурад прогулялся до родника и, возвращаясь обратно, увидел, что Садык садится в грузовик, который направлялся вниз из селения. В дикой уединённой сельской жизни было правило, когда старшие общаются, слушать без их приглашения разговор считается плохим тоном. Зная эти правила, Мурад оставил старших родственников наедине намеренно.

– Иди, Мурад, и возьми ключи от дверей твоего дома, которые висят над моей кроватью.

Волнуясь, Мурад взял связку ключей, стал пристально рассматривать состояние их покрытия и понял, что их вообще никто не использовал. Ни одной заусеницы или потёртости не было на этих двух ключах.

– На, сам отпирай двери, – сказал дед Хасан, искоса поглядывая за действиями Мурада.

Никогда не имея своего личного хозяйства и дома, Мурад суетливо вертел ключи в руках и открыл со второй попытки первый замок. Прошли на веранду, просторное помещение было без мебели, внутренняя стена была с большой дверью. Открыв вторую дверь, они босиком, сняв обувь, прошли внутрь дома.

– Даже пыли совсем немного здесь, качественно построили мастера этот дом, другого такого до сих пор нет в этих местах. Уважали твоего отца и постарались на славу.

Шесть окон находились в просторном зале. Мурад раздвинул плотные шторы на всех окнах, и в комнате стало светло. В центре дальней стены была печь, больше похожая на камин. Обложенная огнеупорной плиткой с гладкой поверхностью и узорами арабской вязи. Две двери находились по краям другой стены и были без замков.

– Там ещё две комнаты, – сказал дед Хасан. – С момента, как построили этот дом, его никто не открывал, а пророчили бурную жизнь в этих стенах. Вот как бывает: человек ждёт, а Всевышний меняет наши планы.

Как реагировать на такие слова деда, Мурад не знал. В них был и юмор, и серьёзность одновременно. Жёсткий и строгий дед стал в глазах Мурада совсем другим человеком – обыкновенным и простым, но мудрым во всех вопросах. Мурад позавидовал возрасту деда, он многое знал и использовал умело свой опыт. На стенах и полу всё было покрыто коврами, которые придавали пустому дому вид умеренной роскоши. Небольшой комод из дубовых досок стоял у стены. В углу находился рулон из толстого набитого чем-то материала в виде большого матраца. В одной из комнат был топор, сервиз посуды, несколько ещё кухонных принадлежностей, и выделялся серебряный кувшин, расписанный рукой мастера по драгоценному металлу.

– Это изделие кубачинского мастера, и вот те кинжалы тоже. Твой отец видно знал много хороших интересных людей в других районах, а здесь не имел совсем друзей. Выбрал мою дочь в жены и совсем мало пожил по меркам гор. Здесь, как и в политике, гордятся своими годами.

Дед Хасан присел на ковёр на одну из расшитых подушечек. Мурад устроился рядом. Дед раскрыл мешок, который взял с собой, и начал выкладывать свёртки: еда, соль, перец, спички, кое-какой инструмент и т. п. Большой по сравнению с другими свёртками был набит грецкими орехами.