Жак Стефен Алексис - Деревья-музыканты

Вся политическая камарилья была крайне взбудоражена. Ведь должны же американцы понимать, что подписание договора — это еще не все: всегда есть возможность шантажировать, ставить палки в колеса, наконец просто не ратифицировать договор!.. Не дадите денег, не получите сливок! Но компания ГАСХО знала толк в делах, а лобби [17] Лобби — дельцы, занимающиеся в Соединенных Штатах посредничеством между бизнесменами, госдепартаментом, конгрессом и правительствами зависимых стран ( прим. автора ). , добившиеся в Вашингтоне, чтобы этот куш достался именно ГАСХО, прекрасно изучили местные нравы. Биржу Порт-о-Пренса залихорадило. Представители автомобильных компаний и туристических агентств, влачивших в последнее время жалкое существование, воспряли духом, предвкушая солидные барыши. Нынешняя война, на которую дельцы из «Бор-де-мер» [18] «Бор-де-мер» — название деловых кругов Порт-о-Пренса, примерно то же, что Сити в Лондоне или Уолл-стрит в Нью-Йорке ( прим. автора ). возлагали большие надежды, до сих пор приносила им одно разочарование за другим. Всемирная бойня отразилась на черной бирже жалкими сделками: сахар, сигареты, кокосовое масло... С утратой европейских рынков обострилась борьба между латиноамериканскими компаниями за сбыт продукции в Соединенные Штаты. И вот... Неужто наконец и до берегов Гаити докатилась волна великих спекуляций военного времени?

Изнывавшая от бездействия мелкобуржуазная молодежь тут же ринулась в бой. Набрать побольше рекомендательных писем, адресованных этой пресловутой компании ГАСХО! Кинулись было к министрам и прочим столпам «лескотического» [19] «Лескотический» — презрительное наименование режима президента Леско, «благодетеля отечества» в годы войны ( прим. автора ). режима. Но выяснилось, что ГАСХО не очень-то считается с этими сановниками, которым она подкинула долларов, а прежде всего желает нанять побольше здоровяков-негров, которые будут надрываться на плантациях. После короткого замешательства жаждущие мест устремились на штурм американского посольства, стали осаждать понаехавших в город янки-бизнесменов. Марсово поле опустело. Праздношатающаяся братия, коллеги по «карусели» [20] «Карусель» — безработица. Когда-то в этом углу Марсова поля, где теперь собираются безработные, была карусель ( прим. автора ). , которые с утра до вечера толклись здесь, теперь ревниво хранили в тайне, какие связи и знакомства пущены ими в ход. Девицы тоже не зевали. Они предъявили своим дружкам решительный ультиматум. Не сумеете раздобыть себе тепленького местечка, чтобы поскорее повести своих дульциней к алтарю, — ищите себе для забав кого-нибудь другого! С милым рай и в шалаше? Дудки! Появление ГАСХО дает редкую возможность выскочить замуж; папа с мамой и так еле-еле сводят концы с концами и вовсе не хотят, чтобы их дочки засиделись в старых девах, как последние дуры. Приходится самой устраивать свои дела, черт побери!

Возбуждение докатилось и до кварталов, где расположены веселые дома.

— ...Люз-Мария, дорогая моя, пожалуйста, не глупи! Твой франтик из благородных как-нибудь переживет разлуку! Нам придется перенести наше заведение в те места, где будут выращивать каучук!.. «Криптостегию», моя дорогая...

Фежита, Андреа, Селеста, Долорес и все прочие дамы с камелиями принялись укладывать чемоданы. В Порт-о-Пренсе дела не сделаешь; коммерция меняет свою географию. В глубине души эти несчастные девицы мечтали и о другом: глотнуть деревенского воздуха своими прокуренными легкими, хоть разок погулять в лесу, отдохнуть от угара пьяных ночей.

Что касается народа... Увидев, какой ажиотаж охватил господ политиков и торгашей, народ с присушим ему лукавством и сообразительностью быстро смекнул, что вся эта затея ничего хорошего ему не принесет. Дьявольщина! Он хорошо помнил Дж. Г. Уайта и прочие аферы. У всех на устах была неизвестно кем сложенная песенка. Едкая, желчная, прилипчивая и мелодичная, она порхала по всей стране:

Народ платил, но предупреждал тех, кто торговал родиной, что рано или поздно он призовет их к ответу. Министр полиции, толстяк Гонтран, в свое время король карнавала, ничего не мог поделать с этой песней. В тюрьму ее не посадишь! Его ищейки рыскали с огромными пистолетами на заду. Попробуй поймай эту грубиянку, эту мятежницу! Она была повсюду. Любой парень, встречая товарища, такого же работягу, как он, обязательно шептал ему на ухо, подмигивая да пожимая руку, — шептал, точно пароль: «...Но потом и вам!..»

Как раз в это время состоялось назначение нового епископа Кайеса. Церемония прошла с превеликой помпой. Архиепископ Порт-о-Пренса и примат Гаити ничего не мог поделать, ему осталось лишь расточать елейные улыбки. Впрочем, он не считал себя побежденным; чтобы укрепить свой пошатнувшийся престиж, он замыслил великолепный контрудар. В осведомленных кругах стали поговаривать, что архиепископ готовит широкую антиводуистскую кампанию, именуя ее «борьбой против суеверий». Проект довольно смелый: для его осуществления не приходилось рассчитывать на помощь правительства — там было немало приверженцев постыдного культа. Назначение американского попа епископом, шум вокруг ГАСХО, да и вся новая правительственная программа являлись частями обширного плана. Под прикрытием войны дядя Сэм пытался раз и навсегда покончить с последними остатками влияния соперничавших с ним империалистических группировок на Гаити — безразлично, будь то влияние экономическое или культурное. По совести говоря, янки никогда особенно и не доверяли гаитянскому духовенству, последнему оплоту старой Европы в стране, и государственный департамент, несомненно, приложил руку к назначению нового прелата. Архиепископ все взвесил. В конце концов, Франция далеко, действовать придется самому и без промедления. Война может тянуться долго, и ради сохранения приходов и епархий в своих руках следует оказать американцам какую-нибудь важную услугу. Монсеньор выразил желание встретиться с послом Соединенных Штатов. Посол подумал, посоветовался со своим штабом и послал монсеньору архиепископу Порт-о-Пренса приглашение на завтрак.

Тру-Кайман и О-Гайе, озера Азюэй и Кагуани, и Лаго Дольче, которое так любил наш касик Анри, и пруды дель Лимон, дель Кабальеро и дель Трухин, и все другие озера, усеявшие величественное царство Золотого Цветка [21] Золотой Цветок — королева Анакаона, поэтесса, музыкантша, танцовщица и политическая деятельница ( прим. автора ). , все они возникли из слез, пролитых богами. Быть может, люди уже успели позабыть, почему наши древние шемесские боги выплакали себе все глаза, почему река Ксарагуа навеки утратила свое счастье в Кровавый день... [22] Кровавый день — день, когда испанцы убили вождей индейских племен и Анакаону во время приема, устроенного индейцами в их честь (прим. автора). И все же озерный край полон бесконечного очарования и прелести.