Роберт Стивенсон - Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты

Тут можно читать онлайн Роберт Стивенсон - Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - бесплатно ознакомительный отрывок. Жанр: Классическая проза. Здесь Вы можете читать ознакомительный отрывок из книги онлайн без регистрации и SMS на сайте лучшей интернет библиотеки ЛибКинг или прочесть краткое содержание (суть), предисловие и аннотацию. Так же сможете купить и скачать торрент в электронном формате fb2, найти и слушать аудиокнигу на русском языке или узнать сколько частей в серии и всего страниц в публикации. Читателям доступно смотреть обложку, картинки, описание и отзывы (комментарии) о произведении.

Читать книгу

Название:

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты
Автор:

Роберт Стивенсон
Жанр:

Классическая проза
Издательство:

неизвестно
Год:

неизвестен
ISBN:

нет данных
Рейтинг:

4.38/5. Голосов: 81
Избранное:

Добавить в избранное
Отзывы:

Читать комментарии
Ваша оценка:
80

1

2

3

4

5

Роберт Стивенсон - Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты краткое содержание

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - описание и краткое содержание, автор Роберт Стивенсон, читайте бесплатно онлайн на сайте электронной библиотеки LibKing.Ru

Повесть шотландского писателя Роберта Стивенсона, которая появилась 5 января 1886 года в Лондоне. По жанру — переосмысление традиционной для романтизма темы двойничества под углом зарождающейся научной фантастики.

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок

Странная история доктора Джекила и мистера Хайда - английский и русский параллельные тексты - читать книгу онлайн бесплатно (ознакомительный отрывок), автор Роберт Стивенсон

Тёмная тема

Шрифт:

↓

↑

Сбросить

Интервал:

↓

↑

Закладка:

Сделать

These passed away, and left me faint; and then as in its turn faintness subsided, I began to be aware of a change in the temper of my thoughts, a greater boldness, a contempt of danger, a solution of the bonds of obligation.	Затем они прошли, и я почувствовал слабость, а когда оправился, то заметил, что характер моих мыслей меняется и на смену прежнему настроению приходит дерзкая смелость, презрение к опасности, пренебрежение к узам человеческого долга.
I looked down; my clothes hung formlessly on my shrunken limbs; the hand that lay on my knee was corded and hairy.	Я посмотрел на себя и увидел, что одежда повисла мешком на моем съежившемся теле, что рука, лежащая на колене, стала жилистой и волосатой.
I was once more Edward Hyde.	Я вновь превратился в Эдварда Хайда.
A moment before I had been safe of all men's respect, wealthy, beloved-the cloth laying for me in the dining-room at home; and now I was the common quarry of mankind, hunted, houseless, a known murderer, thrall to the gallows.	За мгновение до этого я был в полной безопасности, окружен уважением, богат, любим и дома меня ждал накрытый к обеду стол; а теперь я стал изгоем, затравленным, бездомным, я был изобличенным убийцей, добычей виселицы.
My reason wavered, but it did not fail me utterly.	Мой рассудок затуманился, но все же остался мне верен.
I have more than once observed that in my second character, my faculties seemed sharpened to a point and my spirits more tensely elastic; thus it came about that, where Jekyll perhaps might have succumbed, Hyde rose to the importance of the moment.	Я и прежде не раз замечал, что в моем втором облике мои способности словно обострялись, а дух обретал новую гибкость. Вот почему там, где Джекил, вероятно, погиб бы, Хайд нашел выход из положения.
My drugs were in one of the presses of my cabinet; how was I to reach them?	Тинктура и порошки были спрятаны у меня в кабинете в ящике одного из шкафов. Как до них добраться?
That was the problem that (crushing my temples in my hands) I set myself to solve.	Эту задачу я и старался решить, сдавив виски ладонями.
The laboratory door I had closed.	Дверь лаборатории я запер навсегда.
If I sought to enter by the house, my own servants would consign me to the gallows.	Если я попробую войти через дом, мои собственные слуги отправят меня на виселицу.
I saw I must employ another hand, and thought of Lanyon.	Я понял, что должен прибегнуть к помощи посредника, и остановил свой выбор на Лэньоне.
How was he to be reached? how persuaded?	Но как увидеться с ним? Как убедить его?
Supposing that I escaped capture in the streets, how was I to make my way into his presence? and how should I, an unknown and displeasing visitor, prevail on the famous physician to rifle the study of his colleague, Dr. Jekyll?	Предположим, мне даже удастся избежать ареста на улице примет ли он меня? А если примет, то каким образом неизвестный и неприяттный посетитель сможет убедить знаменитого врача обыскать кабинет его коллеги доктора Джекила?
Then I remembered that of my original character, one part remained to me: I could write my own hand; and once I had conceived that kindling spark, the way that I must follow became lighted up from end to end.	Тут я вспомнил, что у меня кое-что сохранилось от моей прежней личности мой почерк; и эта искорка, вспыхнув ярким огнем, осветила весь мой дальнейший путь от начала и до конца.

Thereupon, I arranged my clothes as best I could, and summoning a passing hansom, drove to an hotel in Portland Street, the name of which I chanced to remember.	Я, насколько мог, привел свою одежду в порядок, подозвал извозчика и дал адрес первого попавшегося отеля, название которого случайно запомнил.
At my appearance (which was indeed comical enough, however tragic a fate these garments covered) the driver could not conceal his mirth.	Поглядев на меня (а выглядел я действительно забавно, хоть за этим нелепым маскарадом и крылась трагедия), извозчик не мог сдержать улыбки.
I gnashed my teeth upon him with a gust of devilish fury; and the smile withered from his face-happily for him-yet more happily for myself, for in another instant I had certainly dragged him from his perch.	Во мне поднялась дьявольская ярость, я заскрежетал зубами, и улыбка мгновенно исчезла с его лица к счастью для него, но еще к большему счастью для меня, так как через секунду я, несомненно, стащил бы его с козел.
At the inn, as I entered, I looked about me with so black a countenance as made the attendants tremble; not a look did they exchange in my presence; but obsequiously took my orders, led me to a private room, and brought me wherewithal to write.	Войдя в гостиницу, я огляделся с таким злобным видом, что коридорные задрожали: не посмев даже обменяться взглядом, они почтительно выслушали мои распоряжения, проводили меня в отдельный номер и подали мне туда письменные принадлежности.
Hyde in danger of his life was a creature new to me; shaken with inordinate anger, strung to the pitch of murder, lusting to inflict pain.	Хайд, которому грозила смерть, был для меня чем-то новым его снедало неутомимое бешенство, он готов был убивать и жаждал причинять боль.
Yet the creature was astute; mastered his fury with a great effort of the will; composed his two important letters, one to Lanyon and one to Poole; and that he might receive actual evidence of their being posted, sent them out with directions that they should be registered.	Тем не менее он сохранял благоразумие. Огромным усилием воли подавив свою ярость, он написал два важнейших письма Лэньону и Пулу и приказал отправить их заказными, чтобы получить неопровержимое свидетельство того, что они действительно отправлены.
Thenceforward, he sat all day over the fire in the private room, gnawing his nails; there he dined, sitting alone with his fears, the waiter visibly quailing before his eye; and thence, when the night was fully come, he set forth in the corner of a closed cab, and was driven to and fro about the streets of the city.	Затем до ночи он просидел у камина в своем номере, грызя ногти; он пообедал там наедине со своими страхами, и официант бледнел и дрожал под его взглядом; с наступлением ночи он уехал, забившись в угол закрытого экипажа, и приказал кучеру возить его по улицам без всякой цели.
He, I say-I cannot say, I.	"Он", говорю я и не могу написать "я".
That child of Hell had nothing human; nothing lived in him but fear and hatred.	В этом исчадии ада не было ничего человеческого, в его душе жили только ненависть и страх.
And when at last, thinking the driver had begun to grow suspicious, he discharged the cab and ventured on foot, attired in his misfitting clothes, an object marked out for observation, into the midst of the nocturnal passengers, these two base passions raged within him like a tempest.	И когда в конце концов, опасаясь, как бы извозчик чего-нибудь не заподозрил, он отпустил экипаж и отправился далее пешком в своем костюме не по росту, привлекавшем к нему внимание всех ночных прохожих, только два эти низменные чувства бушевали в его груди.
He walked fast, hunted by his fears, chattering to himself, skulking through the less frequented thoroughfares, counting the minutes that still divided him from midnight.	Он шагал торопливо, гонимый тревогой, что-то бормотал про себя, сворачивал в безлюдные проулки и считал минуты, еще остававшиеся до полуночи.

Once a woman spoke to him, offering, I think, a box of lights.	Один раз его остановила какая-то женщина, продававшая, кажется, спички.
He smote her in the face, and she fled.	Он ударил ее по лицу, и она убежала.
When I came to myself at Lanyon's, the horror of my old friend perhaps affected me somewhat: I do not know; it was at least but a drop in the sea to the abhorrence with which I looked back upon these hours.	Когда я снова стал собой в кабинете Лэньона, ужас моего старого друга, возможно, тронул меня, но точно сказать не могу, это была лишь капля в море того отчаяния и отвращения, с которым я оглядываюсь на эти часы.
A change had come over me.	Во мне произошла решительная перемена.
It was no longer the fear of the gallows, it was the horror of being Hyde that racked me.	Я страшился уже не виселицы, а того, что останусь Хайдом.
I received Lanyon's condemnation partly in a dream; it was partly in a dream that I came home to my own house and got into bed.	Обличения Лэньона я выслушивал, как в тумане, и, как в тумане, я вернулся домой и лег в постель.
I slept after the prostration of the day, with a stringent and profound slumber which not even the nightmares that wrung me could avail to break.	Совсем разбитый после тревог этого дня, я уснул тяжелым, непробудным сном, и даже терзавшие меня кошмары не могли его прервать.
I awoke in the morning shaken, weakened, but refreshed.	Утром я проснулся ослабевшим, душевно измученным, но освеженным.
I still hated and feared the thought of the brute that slept within me, and I had not of course forgotten the appalling dangers of the day before; but I was once more at home, in my own house and close to my drugs; and gratitude for my escape shone so strong in my soul that it almost rivalled the brightness of hope.	Я по-прежнему ненавидел и страшился зверя, спавшего во мне, не забыл я и смертельной опасности, пережитой накануне, но ведь я теперь был дома, у себя, возле моих порошков, и радость, охватывавшая меня при мысли о моем чудесном спасении, лучезарностью почти равнялась надежде.
I was stepping leisurely across the court after breakfast, drinking the chill of the air with pleasure, when I was seized again with those indescribable sensations that heralded the change; and I had but the time to gain the shelter of my cabinet, before I was once again raging and freezing with the passions of Hyde.	Я неторопливо шел по двору после завтрака, с удовольствием вдыхая утренний холод, как вдруг меня вновь охватила неописуемая дрожь, предвестница преображения у меня только-только достало времени укрыться в кабинете, как я уже опять горел и леденел страстями Хайда.
It took on this occasion a double dose to recall me to myself; and alas! six hours after, as I sat looking sadly in the fire, the pangs returned, and the drug had to be re-administered.	На этот раз, чтобы стать собой, мне потребовалась двойная доза, и увы! шесть часов спустя, когда я грустно сидел у камина, глядя в огонь, я вновь почувствовал знакомые спазмы и должен был прибегнуть к порошкам.
In short, from that day forth it seemed only by a great effort as of gymnastics, and only under the immediate stimulation of the drug, that I was able to wear the countenance of Jekyll.	Короче говоря, с этого дня мне удавалось сохранить обличье Джекила только ценой безостановочных усилий и только под действием препарата.
At all hours of the day and night, I would be taken with the premonitory shudder; above all, if I slept, or even dozed for a moment in my chair, it was always as Hyde that I awakened.	В любой час дня и ночи по моему телу могла пробежать роковая !рожь, а стоило мне уснуть или хотя бы задремать в кресле, как я просыпался Хайдом.