Лао Шэ - Сказители

– Тетушка, давно не виделись, как ваше здоровье? Я тут принес вам кое-что вкусненькое. Вам наверняка понравится.

Тетушка не собиралась принимать подарки. На ее мясистом лице не было даже намека на улыбку; голос звучал язвительно и обиженно.

– Мой добрый Баоцин, вы разбогатели. Разве мы, бедняки, осмелимся вас навестить!

Баоцин удивился:

– Мы-то с вами должны быть довольны. – Ему показалось это странным. – Мы с вами всего лишь артисты. То, что у нас есть чашка риса и мы сыты, уже неплохо. Миллионы людей голодают и не могут свести концы с концами!

У тетушки Тан уголки губ поползли вниз.

– Вам повезло. Вы человек сноровистый. А вот что касается нашего, так с него толку что с козла молока. Если бы он имел такую хватку, как вы, можно было бы создать собственную труппу и самим арендовать площадку. Как знать, может, он и впрямь так поступит, – Уголки рта у нее чуть приподнялись, и на лице появилось нечто вроде холодной усмешки.

– Имея такого мудрого помощника рядом, тетушка, – сказал Баоцин в тон, – мужчина в доме может сделать все что угодно. – Он быстро перевел разговор на какую-то мелкую и малозначащую тему. Он смеялся вместе с ней, шутил, всячески льстил, и в конце концов она сменила гнев на милость. Брови у нее распрямились, в глазах появилась улыбка. Улучив момент, Баоцин распрощался.

По пути домой он снова насупился. Огорчения следовали за ним, словно тень. Так бывало и прежде, когда ему везло. Если Тан Сые наберет несколько беженцев- актеров, то сможет благодаря Циньчжу создать собственную труппу. Она, конечно, долго не просуществует. Семейство Тан будет объегоривать своих же актеров, тетушка Тан будет на них орать, те будут страдать, и в итоге труппа распадется. Однако даже временная конкуренция была бы ударом по предприятию Баоцина.

Он обмозговал это дело со всех сторон и во всех деталях. Ему во что бы то ни стало нужна была твердая уверенность, что семейство Тан не будет ему вредить. Только тогда он сможет быть спокойным.

Однажды ночью после представления его вдруг осенило. Вопрос упирался в Сяо Лю. Вот бы сделать так, чтобы этот маленький аккомпаниатор перешел на его сторону, тогда выход был бы найден. Он оказался бы хозяином положения. Без Сяо Лю семья Тан труппу не соберет. Что же касается Циньчжу, то без аккомпаниатора и она не потянет. Связать бы крепко Сяо Лю, тогда можно будет не беспокоиться о конкуренции. Сначала он разузнал, есть ли среди беженцев музыкант- аккомпаниатор. От Чэнду до Куньмина таковых не нашлось. Таким образом, Сяо Лю и в самом деле оказался такой ценностью, которую нельзя было купить даже на золото.

Эту проблему Баоцин обдумывал несколько вечеров. Однажды ночью он сел в кровати и лотер бритую голову влажной ладонью. Конечно же, дело-то ведь простое! Лучший способ привязать к себе Сяо Лю – породниться с ним. Пусть он женится на Дафэн. Но этого он сам не вынесет. Быть виноватым перед Дафэн? Нет. Несчастная девчонка. Сяо Лю хоть и талантлив и умеет зарабатывать деньги, но выдать Дафэн за аккомпаниатора – значит по-настоящему ее обидеть. Откровенно говоря, он не хотел отдавать родную дочь за актера, хотя и сам был таковым. Дафэн не следует опускать так низко. Она девочка простого и кроткого нрава. А Сяо Лю? Он тоже наивен, как ребенок. Баоцина больше беспокоила профессия мужчины, а не его характер. Хоть Сяо Лю и безупречного поведения, он все-таки оставался актером.

Однажды Баоцин пригласил Сяо Лю помыться в бане. Это была одна из самых приличных бань в городе. Такое приглашение со стороны Баоцина последовало впервые. Сяо Лю посчитал это для себя честью и сиял от радости. В бане, в клубах пара, они, как друзья, проболтали часа два. Баоцин говорил о чем угодно, только не о том, что его волновало. Он внимательно присматривался к размеру стопы Сяо Лю, а когда они расставались, у него уже созрел конкретный план.

В следующий раз, когда они снова пошли в баню, Баоцин прихватил с собой сверток. Он отдал его Сяо Лю и наблюдал за тем, как тот его разворачивает. Как и предполагалось, Сяо Лю был страшно доволен. В свертке находилась пара дорогих атласных туфель, товар высшего сорта в Чунцине, материал толстый и крепкий, фасон модный. Сяо Лю надел туфлю на свою стройную ногу, и от радости у него засветились глаза. Он выпятил грудь и высоко поднял голову. После этого аккомпаниатор и хозяин труппы стали еще ближе друг другу.

Баоцин был похож на специалиста по национальной гимнастике «тайцзицюань», который не торопясь, без спешки, спокойно дожидался своего момента. Когда речь зашла о жизни женщин и холостяков, он ласковым голосом спросил:

– Братец, а почему ты не женишься? Почему такой талантливый, такой способный человек не обзаведется семьей? Мне всегда это казалось странным. Не нашелся еще подходящий человек?

Сяо Лю почувствовал себя неловко. Его худое тонкое лицо вдруг стало застенчивым, как у школьника младших классов. Он деланно улыбнулся, стремясь скрыть свою нерешительность.

– Куда торопиться, я еще молодой. Все свое время я трачу на сказы. Вы это знаете. – Он поколебался, потом подумал и сказал: – К тому же в нынешние времена содержать семью, прокормить ее не так-то легко. Кто знает, что может случиться завтра?

– Было бы хорошо найти жену, которая умеет зарабатывать. Двое зарабатывают деньги, строят семью. Это, кстати, и модно теперь, – заметил чистосердечно Баоцин.

Лицо Сяо Лю покраснело еще больше. Он не знал, куда деваться, и тоскливо смотрел на Баоцина, размышляя о том, какая добрая душа у этого человека. И большой мастер, и рассуждает как друг, почти как родной отец. Можно ли с ним поделиться тем, что на душе? Рассказать, как ему тоскливо одному и что он любит Циньчжу. Семейство Тан было готово отдать ему Циньчжу, и он знал почему. Если бы они стали парой, Циньчжу и он должны были бы всегда вместе работать на подмостках. Тут у него не было никаких возражений. Однако Сяо Лю хотелось, чтобы Циньчжу принадлежала только ему. Он знал ее грехи. Жениться и не владеть ею целиком было ему противно до тошноты. Женитьба вызывала еще большее беспокойство по следующим обстоятельствам.

Здоровьем Сяо Лю не отличался, а Циньчжу, наоборот, была и здорова, и никогда не испытывала полного удовлетворения. Чтобы стать хорошим мужем, предстояло окончательно подорвать свое здоровье. Но тогда невозможно было бы выступать. Он страдал бессонницей, по ночам ворочался с боку на бок, бесконечно обдумывал всю ситуацию и все равно не знал, как лучше поступить и с кем посоветоваться. Сейчас он тупо и вопросительно смотрел на доброе лицо Баоцина.

Сяо Лю произнес было:

– Добрый старший брат, если... – и вдруг остановился. Баоцин не любил Циньчжу. Можно ли не называть ее имени?