Кальман Миксат - Том 4. Выборы в Венгрии. Странный брак

Молодой человек слушал с серьезным и довольным видом: что ж, узнает, по крайней мере, происхождение названия. Больше ничего особенного он в рассказе старого Хорвата не заметил, подумав про себя: «Какой дурацкий анекдот». Анекдот был действительно глупый, к тому же не новый даже и по тем временам. Но господин Хорват вдруг заметно охладел к жениху, а после обеда заявил, что его дочь слишком молода и замуж ей еще рано.

— Ах, господин Хорват, сознайтесь, что это только предлог для отказа. Я чувствую, что чем-то не угодил вам. Прошу вас, скажите мне честно и откровенно, в чем истинная причина?

Старик Хорват, по старой купеческой привычке, взял гостя за пуговицу, что всегда делал, когда беседовал с кем-нибудь доверительно, и сказал:

— Видите ли, любезнейший, я в вас разочаровался. У вас нет настоящего стремления к знаниям, зато очень много зазнайства. А это значит, что вам не видать большого будущего.

— Но постойте, сударь, как вы можете ни с того ни с сего это утверждать?

— Ни с того ни с сего? Разве вы, молодой человек, знаете, что такое мачакеры? Что, покраснели? Не знаете. Никогда не краснейте, если даже чего-нибудь и не знаете. Лучше спросите. Видите ли, я и сам не знаю, что такое мачакер. Но разница между нами в том, что я обязательно постарался бы узнать, а вы — нет. Никогда не буду я делать умного лица и не стану, как вы, прикидываться, будто мне все давно известно.

Словом, пришлось молодому человеку возвращаться в Вену без невесты, зато теперь он знал одним анекдотом больше. Читатель может не сомневаться в подлинности этой истории, ее сообщит вам любая старуха в округе; даже Ференц Казинци * упоминает о ней в своих записках.

Вторым претендентом на руку Розы Хорват был какой-то крупный предприниматель из Брно. Человек деловой, он не утаил от будущего тестя и того, что на приданое жены собирается открыть свои предприятия по всей Средней Европе. Старому Хорвату понравилась откровенность жениха, и он в своем обычном шутливом тоне сказал:

— Правильно, совершенно правильно. Я с удовольствием отдам свою дочь за делового человека, потому что и сам был в свое время предпринимателем. Однако вы, я думаю, уже слышали, что я немного чудаковат. Не возражайте! Знаю, что вам уже об этом говорили, и это правда. Я и впрямь старый сумасброд. Но мое помешательство не опасное, и вы не бойтесь меня. Это своего рода мания. Я имею обыкновение задавать вопросы всякому, кто сватается к моей дочери. А от ответа уж зависит остальное. Знаю, что это глупая причуда, но ничего не могу поделать.

— Да, я слышал кое-что.

— Ну, так вот, ответьте мне, пожалуйста: из Пожони в Брашшо ежедневно отправляются два почтовых дилижанса и столько же из Брашшо в Пожонь. Если, скажем, поездка занимает десять дней, сколько дилижансов встретите вы на пути от Пожони до Брашшо?

— Двадцать.

— Ну-ну, молодой человек! Подумайте получше, неверно.

— Тогда в загадке есть какая-нибудь хитрость.

— Уверяю вас, никакой.

— Значит, без всякого сомнения двадцать; или, если предположить, что двадцатый как раз прибывает в Пожонь, когда я выезжаю оттуда, тогда девятнадцать.

— Нет и нет! Очень жаль, мой молодой друг.

— Позвольте, сударь, мне удалиться к себе, чтобы там спокойно подумать над вашей загадкой.

— Пожалуйста, — презрительно усмехнувшись, согласился старик.

Целый день, как одержимый, сидел и считал предприниматель из Брно, испещрил цифрами десяток листов бумаги. Пот лил с него ручьями, но безуспешно, — каждый раз получались все новые и новые результаты. Наконец жених выпросил у кухарки бобов и, разложив их на столе, изобразил движение почтовых дилижансов на дороге Пожонь — Брашшо. Но и тут он ничего не добился, только еще больше запутался.

Хорват, видя, что у бедного жениха ничего не получается, решил больше не мучить его и сказал:

— Поймите, из вас не получится дельного предпринимателя. Вы не можете ясно представлять себе развитие событий даже на второй ступени. Ведь по дороге Пожонь — Брашшо едут и те экипажи, которые отправились в прошлые десять дней, кроме тех, что вышли в эти десять дней. Таким образом, всего по дороге движется сорок дилижансов. Что же касается вашего обратного пути, то, не обессудьте, вам придется отправиться с носом.

Вот какой вздорный человек был этот Хорват. Уж все стали думать, что его дочери так и не выйти замуж из-за чудачеств отца, как вдруг в доме появился красавец гусарский офицер, родом из Задунайщины, по фамилии Безередь, известный своей глупостью. Знакомые заранее потешались над ним: «Уж этот-то наверняка погорит». Верно, бедный Безередь пороха не изобрел, но, представьте, всему свету на удивленье он ответил на три вопроса, заданные ему Хорватом, и получил «принцессу» в жены.

Теперь уже насмешники мучились над разгадкой, недоумевая, как этому Безередю удалось перехитрить старого Хорвата. Разумеется, никто так и не решил задачи, а ларчик открывался совсем просто. У капитана были большие красивые усы, обладать же пышными усами гораздо важнее в таких делах, чем большим умом. Гусарские усы прельстили Розу, а Роза знала все вопросы отца и заранее научила усатого жениха, как на них отвечать.

Вслед за Розой пришел черед ее сестрички Катицы. На сей раз старик придумал еще более хитроумные вопросы для женихов, но ему прямо не везло. Это уж как водится: куда повадится капитан, туда и лейтенант дорогу найдет. Однако лейтенант не может серьезно претендовать на руку девушки, — было бы нескромно с его стороны. Приходится ему действовать обходными путями. И вот лейтенант Пал Лангвиц, которого капитан Безередь привел в дом своего тестя, однажды ночью, без лишних слов, похитил Каталину Хорват, сэкономив для старика несколько хитроумных вопросов. Для себя же ничего другого лейтенант до конца своей жизни так и не сумел сэкономить.

Этот удар окончательно сразил Хорвата. Разозлившись на целый свет, он решил свою младшую дочь Пирошку, девушку, красивее которой не было во всей округе, вырастить, словно турчанку, вдали от мужских глаз. Пирошка еще носила тогда коротенькие юбочки и считала, что их двор и парк, большой датский дог, ангорская кошка, барашек с синей ленточкой на шее да несколько соседних крыш, видневшихся поодаль, и представляют собой весь свет.

В силу подобного воспитания девушка никогда не слышала грубых слов; у нее не было подруг или приятелей, и она не научилась с юных лет флиртовать. Но едва молодое тело заметило, что душе не дают здесь развиваться, как тоже замедлило свой рост, словно решив: к чему мне спешить? А между тем какой необыкновенной красоты было это тело! Личико такое милое, какое только можно себе представить, — высокий, благородный лоб сиял подлинной невинностью; кроткие голубые глаза; великолепные, светлые, как лен, волосы, схваченные золотым обручем, чтобы не спускались на лоб. И какая стройность! Боже мой, что же будет, когда девушка наденет платье, которое подчеркнет линию ее талии! Ведь Пирошка и теперь еще носит широкие, свободные платья, в каких обычно ходят девочки-подростки, впрочем, от этого она не кажется менее стройной. Да, видно, суждено Пирошке носить какую-то особенную одежду — не тканую, не вышитую, а литую из чистого золота, потому что не иначе как за королевича прочил Хорват свою младшую дочь. Но прошло некоторое время, и старик забеспокоился, так как стал замечать, что дочь слишком уж слабенькая. А тут еще имя девушки постоянно напоминало о том, какой она должна быть. * И верно, сделалась Пирошка такой бледненькой, прозрачной, будто насквозь просвечивала; под глазами появились синие круги, на лице видны все жилки наперечет.