Алексей Гравицкий - Живая музыка

Не прошло и пяти минут, как Игорь стоял в зале супермаркета, выискивая хозяйственный отдел.

— Вам помочь? — мило улыбнулась неизвестно откуда материализовавшаяся девушка.

— Да, — кивнул Игорь. — Мне нужен топор. У вас есть?

— А вам зачем? — испуганно заморгала та.

— Дрова рубить, — недобро улыбнулся Игорь. — Осиновые.

Дверь, как и было обещано, оказалась незапертой. Пианист тихо шмыгнул в квартиру. Здесь было темно, только в комнате тускло горел ночник. Игорь сжал покрепче свежевыструганный кол, облизал пересохшие губы и шагнул в комнату.

Ульянов лежал на диване с закрытыми глазами. Казалось, он просто спит. Нужно ли вампиру спать?.. Полы домашнего халата распахнулись, обнажив поросшую черным волосом грудь. Плоть казалась живой. Игорь замер, отер мгновенно вспотевший лоб. В какой–то момент даже показалось, что вампир дышит.

Рука яростно стиснула осиновый кол, до леденящего холода, до боли в пальцах. Он должен! Сейчас. Другого выхода нет.

Пальцы дрожали, рука не слушалась, кол дергался. Игорь попытался успокоиться, глубоко вздохнул и, вцепившись в кол двумя руками, поднял его над головой. Лицо Ульянова оставалось спокойным, умиротворенным. Саша спал. Губы вампира растянулись в легкой улыбке.

А он его — колом… спящего. Кол снова задрожал в руках. Нет другого выхода! Пальцы стиснули осину. Удар был резким и страшным. Игорь вложил в него всю боль, все страхи, всю ярость, какая была. Грубо отесанное дерево с хрустом проломило ребра, глубоко вошло в тело. Игорь выпустил кол. Все… Сил не осталось. Внутри было пусто. Ни чувств, ни мыслей, одна лишь опустошенность. Игорь отступил в сторону, ноги подкосились, и он рухнул на пол. Сквозь шум в ушах прорвался голос Ульянова:

— Удовлетворен?

Игорь дернулся. Жаркой волной накатила паника. Не веря себе, чувствуя, что сходит с ума, повернул голову. Саша как ни в чем не бывало поднялся с дивана. Из груди его торчал осиновый кол.

— Не берет меня осина.

Ульянов легко ухватился рукой за кол, выдернул, оставив жуткую рваную рану в груди. Задумавшись на секунду, повертел осину в руке и с силой снова всадил себе в живот. Игорь вздрогнул, попытался подняться, но сил не было.

Саша выдернул кол, распахнул халат, демонстрируя жуткие окровавленные дыры, оставленные заточенным деревом. Потом слегка напрягся и прикрыл глаза. Раны, словно в кино, которое закрутили в обратную сторону, затянулись: какие–то считанные секунды — и их не стало. Об их существовании теперь напоминала только свежая розовая кожа и отсутствие волос на груди в том месте, куда вошел кол.

— И серебряные пули меня не берут. И чеснок я люблю. Особенно гренки с чесноком под пиво! — весело добавил вампир.

Он запахнул халат, подтянул пояс и протянул Игорю руку:

— Вставай.

Игорь с трудом поднялся, вяло соображая, позволил довести себя до кресла и усадить. Саша ушел куда–то. Игорь слышал шум воды, звон посуды, не осознавая, что слышит… Понимания вообще не было. Потом появился знакомый запах. Кофе!

Он опустил взгляд, понял, что сидит в кресле у журнального столика, а перед ним чашка с кофе. Пальцы на автомате подцепили фарфоровую чашечку.

— Как? — услышал он чей–то хриплый голос. Не сразу сообразил, что голос этот — его.

— Я — Высший, — спокойно отозвался Саша. — Значит, бессмертен. Вот Диму или Владика ты б этим колом похоронил. Меня — нет. Я вечен.

Вечен… Игорь ловил лишь какие–то обрывки слов. В голове по–прежнему было пусто. Лишь иногда там возникало что–то, подобно озарению, и тут же тухло.

— Теперь ты меня убьешь…

Саша пожал плечами:

— С чего вдруг?

— Как же… я…

Игорь снова замолчал, потеряв мысль. То, что секунду назад вспыхнуло истиной, сейчас уже не имело смысла.

— Не волнуйся, я не мстителен, — покачал головой Ульянов. — И потом, если б у тебя получилось меня убить, я был бы тебе признателен. К сожалению, это невозможно. Я пробовал. Разными способами пробовал. И сам, и другим позволял. Возможно, меня может похоронить ядерный взрыв… не знаю.

Игорь тупо смотрел перед собой. Кофе в чашке закончился, а вместе с ним — и желание что–то говорить или понимать.

— Жить вечно — скучно и утомительно, — тихо произнес Саша. — Единственное, что меня утешает — музыка. А ты, нехороший человек, хочешь лишить меня последней радости.

Саша сидел грустный и уставший. Смотреть на него было неприятно, и Игорь молча закрыл глаза…

Ему снилась Танюшка. Ее туфельки под вешалкой, сумочка на тумбочке в прихожей, исходящий паром на кухне чистый заварочный чайник. И сама Танюшка на диванчике.

«Ты вернулась», — обрадовался Игорь.

«Считай, что и не уходила», — ответила она.

«Почему?»

Она поманила его, ласково, привычно. Он подался вперед, наклоняясь, чтобы услышать ее мягкий шепот. Но Танюшка не зашептала. Она быстрым движением лизнула его щеку. Игорь отпрянул, поглядел на ее лицо. Сердце заколотилось сильнее от предчувствия непоправимого.

«Мне нужна живая музыка», — обнажила клыки в улыбке Танюшка…

Он проснулся. Сердце билось в каком–то сумасшедшем ритме. Сон таял, уступая место реальности. А что в реальности?..

Игорь повернул голову, огляделся. Он сидел в кресле. Рядом на журнальном столике стояла пустая чашка с засохшей на донышке кофейной гущей. Диван, шкаф, еще одно кресло…

На мгновение сердце замерло. Внутри все похолодело. Игорь с ужасом поднялся, медленно, словно во сне, двинулся к двери. Уже у выхода резко обернулся и окинул комнату взглядом. Возле шкафа стоял побуревший от засохшей крови осиновый кол.

Значит… все правда. И опять все снова?..

Игорь выбежал из комнаты, метнулся в кухню. Ульянов стоял там у плиты, придерживая джезву за ручку.

— Проснулся? Сейчас будет завтрак…

Игорь, не дослушав, повернулся и побежал прочь из квартиры. Межквартирный холл, кафель, синюшные стены… Прочь отсюда! Лифт, подъезд, улица. Прочь!.. Он огляделся. Тетка с коляской ухмыляется во все зубы. В коляске ребенок, беззубый еще. Мужик с собачкой. Собачка задрала ногу у забора, а мужик старый. Старик. Зубов уже нет. А вон помоложе идут, эти с зубами.

Господи, да они же все, все такие!.. Они все такие… и были такими всегда. Вампиры. Сосут кровь или нет, живут всегда или живут сейчас — неважно. Они все — вампиры. Вечные вампиры! Мыслящие своими сиюминутными страстишками, не любящие тех, кто на них не похож. Любящие их только тогда, когда переломают, когда доведут до черты, когда приблизят к себе. Приблизят, если собой не сделают. Признают. Ты, мол, гений, мы на тебя больше не покушаемся, но ты наш… И почему он раньше этого не видел? И куда от них бежать?

— Я не ваш, — пробормотал Игорь себе под нос. — Я не ваш, вампиры вы чертовы. Идите вы к дьяволу!