Шарль Нодье - Сказки здравомыслящего насмешника

Помимо упомянутого в предыдущем примечании эпизода из «Истории Богемского короля» прообразами этого эпизода служат спор тупоконечников и остроконечников (о том, с какого конца лучше разбивать вареное яйцо) в «Путешествиях Гулливера» Свифта и спор о том, с какой ноги, с левой или с правой, следует входить в храм, в повести Вольтера «Задиг» (этот эпизод обыгран еще более явно в следующей сказке — «Левиафане Длинном»).

В оригинале chibicou — псевдовосточный неологизм от фр. chibouque (чубук).

Прилагательное, образованное от слова «энциклика» (папское послание епископам); Нодье употребляет его, чтобы еще сильнее засорить язык персонажа учеными словами.

Во всех вещах, доступных познанию (лат). Эта фраза в чуть ином варианте (de omni re scibili) служила девизом итальянскому гуманисту Пико делла Мирандоле, который был готов рассуждать обо всем на свете, и потому являлся предметом насмешек для Паскаля и Вольтера (этот последний язвительно прибавил к ней: «и некоторых других»).

Нодье не включил тексты «Сумабезбродия» и продолжающей его сказки «Левиафан Длинный» в собрание сочинений, выходившее в эти годы у книгопродавца Рандюэля. Поэтому источником для последующих перепечаток уже после смерти автора служила первая журнальная публикация. В ней в этом месте стоит дата 1933, которая повторяется в переизданиях XIX века. Между тем П.-Ж. Кастекс в своем издании 1961 года исправил эту дату на 1833 — что, как представляется, куда более соответствует духу сказки, представляющей собой сатиру на современность.

Такие жетоны раздавались членам разных сообществ, в том числе Французской академии, для того чтобы ученые могли подтвердить свое присутствие на заседании и получить денежное вознаграждение.

Перипатетики (первоначально последователи Аристотеля, с которыми он беседовал, прогуливаясь) нередко служат у Нодье синонимом псевдоученых; в «Истории Богемского короля» (Histoire du roi de Bohême. P. 211) их занятия приравнены к разделению волоса на четыре части и определению радиуса обзора кривой улитки.

Как выясняется в самом финале третьей «сказки» этого цикла, Зеротоктро-Шах есть не кто иной, как Зороастр (эллинизированный вариант имени Заратустра) — жрец и пророк, основатель зороастризма, или маздеизма, одной из древнейших мировых религий. Хотя приписываемая Зороастру-Заратустре книга «Зенд-Авеста» была впервые опубликована во французском переводе лишь в 1771 году, легенды о «маге» Зороастре бытовали в Европе гораздо раньше; так, у самого Нодье в библиотеке имелась книга 1558 года «Божественные оракулы Зороастра, древнего греческого философа, изложенные французскими стихами». С легендами о Зороастре связаны и имена собственные, упомянутые в комментируемой сказке чуть ниже: Гистапсом (перс. Виштаспа) звали отца персидского царя Дария I; по сходству имен его нередко смешивали с Виштаспою, царившим в Бактриане, или Бактрии (историческая область, столицей которой был город Бактры на территории нынешнего Северного Афганистана) во времена Зороастра. Мидию, древнее государство на территории нынешнего Ирана, некоторые легенды о Зороастре называют его родиной. Вся история поисков Зеротоктро-Шаха у Нодье — злая пародия на так называемое «восточное Возрождение» — увлечение Востоком как колыбелью мировой цивилизации, которое началось в Европе, и в частности во Франции, в первой трети XIX века. Отношение Нодье к этому идейному течению внятно выражено в одной из его последних работ — предисловию к изданию «Народных легенд Франции» (Nouvelle bibliothèque bleue, ou Légendes populaires de la France, 1842). Нодье начинает статью с издевательского перечисления новейших открытий: оказывается, Синяя Борода окончил коллеж в индийском городе Бенаресе, камешки, которыми отмечал дорогу Мальчик-с-пальчик, были собраны на берегу Ганга, а знаменитая фраза из «Красной Шапочки»: «Дерни за веревочку, дверь и откроется» есть не что иное, как перевод с санскрита. Нодье, вообще большой ценитель древних цивилизаций (поскольку он считал, что в молодости все народы нравственнее и поэтичнее), был, однако, убежден, что французский народ в начале своего развития был ничуть не менее способен к поэтическим вымыслам, чем любой народ Востока; отсюда его ревнивый скепсис по отношению к восточным увлечениям современников.

Если позволительно сравнивать великое с малым ( лат. Вергилий. Георгики. IV, 176).

Книга, опубликованная в 1771 году французским исследователем Анкетилем-Дюперроном по разысканным им в Индии рукописям, носила название «Зенд-Авеста. Сочинение Зороастра, содержащее теологические, физические и моральные идеи сего законодателя, церемонии религиозного культа, им основанного, а равно и некоторые подробности древней истории персов. Перевод на французский с зендского языка» (зендский — устаревшее название авестийского языка, на котором написана «Авеста»).

Если многие современники Нодье видели в техническом прогрессе и, в частности, в строительстве железных дорог повод для оптимизма и даже сами способствовали их внедрению, сам писатель считал увлечение этой и другими техническими новинками смехотворным заблуждением, ибо, сколько ни придумай технических приспособлений, нравственность от этого не улучшится. Те, кто посылает «огненные колесницы по железным колеям», писал он в предисловии к «Народным легендам Франции», желают всего лишь «с большей легкостью подчинять самые отдаленные народы алчности спекуляторов и тщеславию завоевателей» (Nouvelle bibliothèque bleue, ou Légendes populaires de la France. P., 1842. P. III).

Огюст Жаль (1795–1873) — чиновник морского министерства и автор нескольких книг, посвященных мореплаванию; приятель Нодье, один из завсегдатаев его салона в Арсенале.

Нодье пародирует традиционное описание идеально-прекрасного ландшафта (так называемый locus amœnus). Подобные пассажи, в которых элементы традиционных пейзажей или портретов сконцентрированы до такой степени, что превращаются в пародию, встречаются у Нодье не однажды; в раннем сочинении «Последняя глава моего романа» (1803) друг замечает повествователю, описывающему новую знакомую в схожем утрированном стиле: «Ты злоупотребляешь своей способностью к описаниям».

Описка Нодье; имеется в виду не Кристоф, а Мишель Морен — персонаж макаронического (написанного на смеси французского и латыни) бурлескного стихотворения XVII века о «печальной кончине Мишеля Морена» (Micheli Morini funestissimus trepassus), который, погнавшись за сорокой, «с ветки на ветку падал и в конце концов сделал большой пуф».