Михаил Булгаков - Том 4. Белая гвардия, Дни Турбиных

Еврей. Да. Да. (Пауза.) Нет. Нет. Не сознаюсь. Я ни в чем не сознаюсь. Це я от боли. Панове, у меня дети, жена. Я портной. Пустите. Пустите.

Галаньба. Ах, тебе мало? Хлопцы, руку, руку ему держите.

Еврей. Убейте меня лучше. Сознаюсь. Убейте.

Галаньба. Що робыл в тылу?

Еврей. Хлопчик родненький, миленький, отставь фонарь. Я все скажу. Шпион я. Да. Да. О мой Бог.

Галаньба. Коммунист?

Еврей. Коммунист.

Болботун. Жида некоммуниста не бывав на свете. Як жид — коммунист.

Еврей. Нет. Нет. Что мне сказать, пане? Що мне сказать? Тильки не мучьте. Не мучьте. Злодеи! Злодеи! Злодеи! (В исступлении вырывается, бросается в окно.) Я не шпион!

Галаньба. Тримай его, хлопцы. Держи.

Гайдамаки. В прорубь выскочит.

Галаньбастреляет евреюв спину.

Еврей (падая) . Будьте вы про…

Болботун. Эх, жаль. Эх, жаль.

Галаньба. Держать нужно было.

Гайдамак. Легкою смертью помер, собака.

Грабят тело.

Телефонист. Слухаю. Слухаю… Слава. Слава. Пан полковник. Пан полковник!

Болботун (в телефон) . Командир першей кинной… Слухаю, так… так, выступаю зараз. (Галаньбе.) Пан сотник, прикажить швидче, чтоб вси четыре полка садились на конь. Подступы к городу взяли. Слава. Слава. Гайдамаки. Слава. Наступление.

Суета.

Галаньба (в окно) . Садись! Садись! По коням!

За окном гул: «Ура». Галаньбаубегает.

Болботун. Снимай аппарат.

Телефонистснимает аппарат. Суета.

Коня мне!

Гайдамаки. Коня командиру!

За окном топот, гул, крики, свист. Все выбегают со сцены. Потом гармоника гремит, пролетая. Бочка и ларь проваливаются.

Кошмар. Видал? (Проваливается.)

Алексей (во сне) . Помогите! Помогите!

Елена (появляется, зажигая свет) . Алеша. Алеша! Что ты, Бог с тобой?

Алексей. Скорей. Скорей. Надо помочь. Вон он, может быть, еще жив…

Елена. Кто, Алеша?

Алексей. Еврей.

Елена. Алеша, проснись.

Алексей (просыпаясь) . Что это лежит?

Елена. Голубчик, это халат.

Алексей. Халат? Разве халат?

Елена. Алеша, ты знаешь, у тебя нервы расстроены. Ты успокойся. Успокойся.

Алексей. Но до чего реально, Господи Боже мой.

Елена. Дать тебе валерианки?

Алексей. Нет, не надо.

Елена. Что ты увидал?

Алексей. Кошмар. Будто бы гайдамаки появились, петлюровцы и тут вот убили еврея, замучили. И Кошмар с желтыми отворотами, зеленый весь, показал мне…

Николка (появляясь в одеяле) . Что тут такое происходит?

Елена. Алексей страшный сон увидал и закричал.

Николка. Страшный сон. Ага… Это, видишь ли, Алеша, у тебя нервы расстроены под влиянием гражданской войны. Я думаю, лучше всего принять валериановых капель.

Алексей. Не хочу. Не надо. Елена, иди спать. Извини; что я вас всех взбудоражил.

Елена. Ну, засыпай спокойно.

Алексей. Слушай, Никол, а ты возле меня посиди, пока я не засну.

Николка. Ага. Хорошо. С большим удовольствием. Я даже в крайнем случае могу здесь спать лечь. (Садится в кресло.)

Алексей. Не надо. Ты только посиди.

Пауза.

Николка. У меня у самого нервы расстроены. (Зевает.) Ты знаешь, Алеша, события мне начинают представляться в крайне серьезном свете. Я думаю, что нас ожидают большие неприятности.

Алексей (засыпая) . Угу…

Николка. Если мы этого Петлюру не отразим, то Бог знает, что получится. Вы спите, господин доктор. Алеша, спишь?

Пауза.

Ну и я засну. (Тушит свет.)

Часы бьют шесть раз. Играют менуэт.

Конец первой картины

Вестибюль Александровской гимназии. Колоннада. Громаднейшая лестница с двумя площадками. Наверху лестницы портрет, завешенный кисеей, по бокам него стекла Внизу, у подножия лестницы, наскоро сдвинутые шкафы, столы и телефон, щит с выключателями в ящике на стене.

На сцене офицерыи юнкераформирующегося артиллерийского дивизиона. Дивизион вооружается к бою. Ящики, пулеметы. Все офицерыв длинных шинелях, с револьверами и в шпорах. Юнкерав таких же шинелях, большинство тоже со шпорами. Гул. Движение.

Студзинский (на верхней площадке) . Поживее, господа офицеры.

Мышлаевский. Студенты, смотрите! (Влезает на ящик, целится, показывает, как заряжать винтовку.) Кто не умеет — осторожнее. Юнкера, объясните студентам.

Движение. Голоса: «Давай сюда ящики. Не так. Не так…», «Выбрось патроны…». «Крышку приподнимите…» Движение.

Студзинский. Господин доктор, будьте любезны принять команду фельдшеров и дать ей инструкцию на случай боя.

Алексей. Хорошо-с. (Перед ним двое санитаров с повязками Красного Креста.) В цейхгаузе ящики с медикаментами, вскройте их, выньте сумки, наденьте на себя. Артиллеристам раздайте по два индивидуальных пакета и объясните, как с ними нужно обращаться в случае надобности.

Санитар. Слушаю, господин доктор.

Алексей. Так не козыряют, голубчик. (Показывает) . Ступайте.

Санитарыуходят. Гул и стук. Весь дивизион выравнивается в две шеренги с винтовками и со штыками.

Мышлаевский. Первая батарея, смирно…

3-й офицер. Вторая батарея, смирно…

Мышлаевский. Господин капитан, дивизион готов.

Тишина.

Студзинский. Отставить. Вольно. Дайте им отдохнуть. Господ офицеров попрошу ко мне.

Мышлаевский, 1-й, 2-й, 3-й офицерыподходят к Студзинскому.

Впечатление?

Мышлаевский. У меня в батарее человек сорок понятия не имеют о винтовке. Трудновато.

Пауза.

1-й офицер. Студенты…

Студзинский. Настроение?

Мышлаевский. Сегодня утром гробы с убитыми офицерами пронесли как раз мимо гимназии. Дивизион в это время был на плацу и видел. Студентики смутились. На них дурно влияет.

Пауза.

Студзинский. Потрудитесь поднять настроение.

Офицерыкозыряют, расходятся.

Мышлаевский (кричит) . Юнкер Павловский.

Крики: «Павловского! Павловского! К командиру первой батареи».

Павловский (выбегая) . Я.

Мышлаевский. Алексеевского училища?

Павловский. Так точно, господин капитан.

Мышлаевский. А ну-ка, двиньте нам песню по-энергичнее, так, чтоб Петлюра умер, матери его черт.