Иоганнес Бехер - Стихотворения. Прощание. Трижды содрогнувшаяся земля

У гроба твоего, Ленин,
Стоим мы все в почетном карауле.

О вы, кто ищет утешенья в храме!..
Святые носят каменный наряд.
В ночах озарены прожекторами,
Обломки дряхлой древности стоят.
Вы, кто себя еще не смог найти,
Вы, люди, потерявшие друг друга,
Какие вам откроются пути В бессмысленном метании по кругу?
Вы, кто глаза до крови натрудил,
Следя за ходом стрелок! Ведь идут
Часы так медленно. Их бой не возвестил.
Что времена счастливые грядут.
Вы, кто читает в книгах про героя,
Что смерть презрел и пересилил тьму,
Про господа, что создал нас с тобою
По образу-подобью своему,
О смелых племенах и о титанах
(Чего пытливый мозг не сочинит!),
О дивных островах и чудо-странах,
О тайнах затонувших Атлантид;
Вы, кто такого человека ищет,
Который бы прославил этот век
И был ясней умом и сердцем чище
Всех, кого звал вождями человек;
Вы, кто прикованы к своим машинам,
Познали горе, рабство и позор,
Стремясь в мечтах к невиданным вершинам, —
Сюда, сюда свой обратите взор!

Открыв мечтаний светлые врата,
Вступает человек в Страну Советов.
Какой ты стала маленькой, мечта,
Перед величьем зримой яви этой!
Себя самих и землю изменяя,
Здесь люди воздвигают города.
В пески пустынь безжизненного края
Из шлюзов мощно хлынула вода.
Прокладывая рельсы в глушь окраин,
Народ встает во весь гигантский рост.
Пространств, времен, движения хозяин,
Он достигает недоступных звезд.
Твердыню знаний смог он с боя взять,
Он изменил лицо самой природы.
И мысли благородная печать
Лежит на светлом облике народа.
Смеясь, он может месяца коснуться,
Паря, как птица, в белых облаках.
Об эту силу насмерть разобьются
Немое одиночество и страх.
И самолетом разрезая тучи,
Он землю озирает с высоты
И видит в ней, прекрасной и могучей,
Свои неповторимые черты.
В минувший мрак и в завтрашние зори
Ему дано проникнуть одному.
Что с нами было и что будет вскоре,
Известно с достоверностью ему.
Исполненный священного дерзанья,
Он прозревает сложный ход времен.
Не зря им пройден долгий путь страданья,
И новой мерой землю мерит он!

Среди пустыни дерево росло
В сиянии плодов своих чудесных.
И даже ночью было там светло
Среди песков, безводных и безлесных.
Кто создал новый мир в трудах совместных?
Чье восторжествовало ремесло,
Чтобы цвела пустыня и росло
Там дерево взамен светил небесных?
Эпоха плодородия пришла,
И, значит, зеленеть пора пустыне.
Свободны люди от нужды и зла.
Мечтаньям дерзким время сбыться ныне.
Роятся звезды, чуя высоту.
Летит народ и светит на лету.

Прожектор купола зажег лучами,
Заигрывая с церковью старинной,
И церковь куполами, как плечами,
Поводит, танец начиная чинно.
Лучи шныряют в небесах над нами.
На Красной площади — толпа единой
Сплошной лавиной, как живое пламя,
Плывет в гигантском танце исполина.
Кружится церковь, быстро, как волчок,
Раскручиваемая лентой белой Прожектора…
Кипит людской поток,
Ее в свой праздник затянувший смело.
Она стоит, как пойманная в сети, —
Дитя ушедших в прошлое столетий.

На той стене портрет царя когда-то
Глядел из рамы. Теплилось мерцанье
Кивота в том углу… Пусты палаты,
Их господа скитаются в изгнанье.
И в этих залах с лейкою богатой,
Где радуги и хрусталя сиянье
На люстрах трепетало в час заката,
Теперь лишь смерти царствует молчанье.
Могилы сырость здесь, и пауки
Ткут паутину на провисшей балке.
Пригоден этот щебень лишь для свалки,
Приехали за ним грузовики…
Ведь город молодеет неустанно…
Здесь будет площадь, клумбы, плеск фонтана.

Из всех столиц великих — ни одна
Так не растет и к свету не стремится.
Ты много шире, чем глазам видна:
Никто не знает, где твоя граница.
Ты лучше стать повелеваешь нам,
Ты требуешь стремлений неизменных,
И тот, кто верен прошлым временам,
Себя увидит в прошлом в этих стенах.
Из всех столиц великих — ни одна
Так шириться и крепнуть не стремится,
Как ты, познавшая свой смысл и цель.
Народ — твой зодчий. Мощная страна —
Фундамент твой, о вольная столица,
Освободительница всех земель!

Вы, кем вселялись думы в краски, в звуки,
Кто думу в камне вырубить посмел,
Дерзнул взорвать мир повседневной скуки,
Нам подарив вселенную в удел!
Герои и искатели! Не буду
Порочить ваши громкие права!
Мыслители, поэты! Будем всюду
Вас чествовать и ваши чтить слова.
Но выше, всех превыше голос славит
Тех, кто вторично мир открыл для нас, —
Тебя, творить не устающий класс!
И счастлив тот, кого наш век заставит
Жить заново без смуты и печали!
О, радость мира! Брезжущие дали!

Вы, город солнца зревшие в мечтах!
Ваш ум рождал неслыханные планы,
И аппарат на призрачных крылах
Вас уносил в заоблачные страны.
Вы, жившие., свой детский бред взлелеяв,
Конструкторы утопий мировых!
Как блажников, еретиков, злодеев,
Вас. жгли, пытали в тюрьмах вековых.
Поэта речь — как бы с собою в споре,
Ей исстари к лицу людское горе
И радость петь, казалось, не дано;
Так как же весть она расскажет эту,
Что даже камни хмурые по свету
Разносят грозным гулом: «Свершено!»

Там, где синеет ельник на холмах,
Где речка разлилась по луговине,
Где расцветают яблони в садах
И нет ни края, ни конца равнине,
Иной раз там в свободный день воскресный
Наполнен светлой праздничностью бор:
Гулянье там. И весь простор окрестный
Веселым пеньем оглашает хор.
Звучит гармонь. И песня, долетев,
Нас дружелюбным радует приветом.
И мы готовы, наслаждаясь летом,
Забыть о мыслях тягостных и хмурых
И подхватить ликующий напев…
О Валентиновка, мой русский Урах!

Собравшись семьею единой
За праздничным светлым столом,
Грузинские пили вина,
Но думали все о другом.
О Майне, Франконии милой,
О круглых цветущих холмах,
Штральзунда красе унылой —
Низине, что вся в ветряках.
Тоска вкруговую, как чаша,
В безмолвии всех обошла.
О, если б отчизна наша
Навеки свободна была!
Мечтая о счастье возврата,
Мы сущность постигли вполне
Ошибок тех, что когда-то
В родной совершили стране.
Молчание сердце сжимало,
Но песней прервалось оно.
Мы пили под звон бокалов,
Грузинское славя вино.
Мы славу теперь возносили
Народам Советской земли:
Нас дома отчизны лишили,
Мы родину здесь обрели.
С ночной, чуть мерцающей тишью
Дыханье сливалось цветов.
«О братья! Бокалы выше!
Мы пьем за погибших борцов».
И звезды, блеснувши в стаканах,
Казалось, взывали: «Вперед!
За близость дней долгожданных!
За вольный немецкий народ!»