Геннадий Красухин - Мои литературные святцы

Схожий с виду с пожилым рабочим,

Рыцарь грубоватой прямоты,

Но и нам, мальчишкам, между прочим,

Никогда не говоривший «ты», —

Он за несколько недель до смерти,

Вместо всяких слов про стыд и честь,

Мне сказал: «Я прожил жизнь. Поверьте,

Бога нет. Но нечто всё же есть…»

Светлая память! Пусть Илье Олеговичу земля будет пухом!

Увы, точная дата рождения Лидии Дмитриевны Зиновьевой-Аннибал неизвестна. Знают только, что родилась она в 1866 году. Знают, что в ней текла кровь Ганнибала, прадеда Пушкина. Что она вышла замуж за своего домашнего учителя Константина Семёновича Шварсалона, что под его влиянием сблизилась с народниками, заинтересовалась социализмом. Родила трёх детей.

Но потом вместе со всеми детьми бежала от мужа за границу, и в Риме в 1893 году встретила Вячеслава Иванова.

Женатому Иванову удалось получить развод, а Лидии Дмитриевне муж развода не давал долго. Несмотря на то, что у неё от Иванова родилась дочь. Но в конце концов, всё утряслось.

В круглом выступе петербургского дома 25 на Таврической Иванов с женой организовали знаменитый салон «На башне», где побывали, кажется, все известные писатели того времени.

Лидия Дмитриевна дебютировала дважды. Под фамилией Шварсалон в 1899 году в «Северном вестнике с этюдом «Неизбежное зло». За подписью Зиновьева-Аннибал – драмой «Кольца» (1904). Продолжала писать стихи и пьесы, но прославилась как прозаик. Её сборник рассказов «Трагический зверинец» ценила Цветаева. Он оказал влияние на Хлебникова, написавшего «Зверинец» и на Елену Гуро, создавшую книгу «Небесные верблюжата».

Писала статьи и рецензии, посвящённые книгам или творчеству Андре Жида, Г. Джеймса, Ф. Сологуба, А. Ремизова, где мечтала о «дерзком реализме», который поможет «с бережной медлительностью, всё забывая, читать и перечитывать книгу, который подхватит читателя волною тончайшего, как кружевная пена, и меткого как имманентная правда жизни, искусства».

Написала повесть «Тридцать три урода», получившую далеко не однозначную оценку. Критика окрестила её «лесбийской», потому что в центре две героини – актриса Вера и её юная возлюбленная, которую она обращает в свою веру. Тираж повести поначалу был арестован. Но когда арест был снят, критик А. Амфитеатров назвал её рисунком из анатомического атласа.

Умерла неожиданно и скоропостижно от скарлатины 17 октября 1907 года.

Вскоре после её смерти Вяч. Иванов написал 42 сонета (столько лет прожила Лидия Дмитриевна) и 12 канцон (столько лет они прожили вместе).

« Того, что она могла дать русской литературе, мы вообразить не можем », – писал о ней Блок.

Но её стихи не подтверждают такой высокой оценки:

Червлённый щит тонул – не утопал,

В струях калился золотого рая…

И канул… Там, у заревого края,

В купели неугасной свет вскипал.

В синь бледную и в празелень опал

Из глуби камня так горит, играя.

Ночь стала – без теней. Не умирая,

В восточный горн огонь закатный пал.

Не движет свет. Дома, без протяженья, —

И бдительны, и слепы. Ночь – как день.

Но не межует граней чётко тень

Река хранит чудес отображенье.

Ей расточить огонь чудесный – лень…

Намёки здесь – и там лишь достиженья .

Сонет называется «Белая ночь», и содержание соответствует своему названию. Но сказать, что он хорош, – трудно.

Правда, Блок сказал ту фразу по поводу сборника «Трагический зверинец» (1907), увидевший свет уже после смерти Зиновьевой-Аннибал. Этот сборник оказал большое влияние на футуристов.

Прежде чем стать беллетристом, Юрий Николаевич Тынянов, родившийся 18 октября 1894 года (умер 20 декабря 1943-го), занимался литературоведческой наукой, где достиг немалых успехов. Он, профессор института истории искусств (1921—1930), напечатал в 1921 году статью «Гоголь и Достоевский (К теории пародии)», сразу же обратившую на себя внимание учёных. Будучи членом ОПОЯЗа, он выпустил книги «Проблемы поэтического языка» (1924), «Архаисты и новаторы» (1929), ставшими явлением в литературоведении.

Как прозаик, дебютировал романом «Кюхля» (1925). Не оставляя научных занятий, написал роман о Грибоедове «Смерть Вазир-Мухтара» (1927—1928, отдельное издание 1930), повести «Подпоручик Киже» (1928), «Восковая персона» (1931), «Малолетний Витушишников» (1933), исторические миниатюры «Исторические рассказы» (1930). Начал, но не закончил роман «Пушкин» (первая часть – 1935, вторая – 1936—1937). Третья незавершённая часть романа опубликована в 1943 году посмертно.

Но две части романа «Пушкин» вкупе с романами «Кюхля» и «Смерть Вазир-Мухтара» и с другими произведениями Тынянова позволяют говорить, что писатель встал у истоков традиции исторической прозы, которая была подхвачена и развита в произведениях его современников и потомков (например, Булата Окуджавы).

Прозу Тынянова обычно называют документальной в том смысле, что её можно подтвердить документами. Да, Тынянов не шёл против истории, но очень характерно его заявление: « Там, где кончается документ, я начинаю ». А это значит, что, не утрачивая своего значения, документ у Тынянова обрастает массой живописных и психологических подробностей, которые преобразуют документ в художественное произведение.

Тынянов оставил нам не только выдающиеся литературоведческие работы, не только замечательную прозу. Он был ещё и поэтом. Перевёл поэму «Германия. Зимняя сказка» Гейне (1933) и его стихотворения, составившие книги «Сатиры» (1927» и «Стихотворения» (1934).

Вот небольшое стихотворение Гейне, переведённое Тыняновым:

Вы не задумывались над тем, что эпиграф, стоящий у начала романа «Капитанская дочка» – « Береги честь смолоду », корреспондирует с его концовкой, которая представляет собой календарную дату: «19 окт. 1836»?

Очень многие исследователи решили, что Пушкин попросту обнародовал дату окончания «Капитанской дочки». Но публично выставлять даты под своими произведениями было не в пушкинских правилах. Кроме «Капитанской дочки» он сделал это лишь однажды в стихотворном диалоге «Герой», в котором собеседники по-разному относятся к посещению Наполеона чумного госпиталя в египетской Яффе, где французский император пожал руку больному. Один восхищается подобным поступком, другой, ссылаясь на недавно опубликованное свидетельство историка (как выяснилось позже – недостоверное), настроен скептически – отрицает, что Наполеон пожимал руку чумному. Напечатанный впервые в «Телескопе» (1831, №1) этот диалог имел такую концовку: