Геннадий Красухин - Мои литературные святцы

Умер он 8 ноября 1971 года (родился 2 марта 1911-го).

Но вообще в Литинституте его любили.

Закончу воспоминаниями о нём Солоухина. Понимаю, что они во многом меня опровергают. Но я ведь не претендую на истину в последней инстанции.

«Он был поэт, педагог, прозаик, теоретик русского стихосложения, интересный собеседник, эрудит, рыболов, грибник, неисправимый романтик.

На вид он казался суховатым педантом, а на самом деле был душевным и отзывчивым человеком, склонным к выдумке и фантазии.

– Вы знаете, какая рыба самая вкусная?

– Наверно, карась или форель

– Ну что вы! Вот бывают щурятки, когда они величиной ещё с карандаш…

Эти щурятки величиной с карандаш безвкусны, как трава, водянисты, но собеседник мой убеждённо верил, что это самая вкусная рыба на земле. Не знаю, пробовал ли он их, но ему хотелось, чтобы было именно так.

– Державин? Пушкин сказал про него, что это дурной перевод с какого-то прекрасного подстрочника. Да, но если бы перевести этот оригинал как следует (с точки зрения Пушкина), то и получился бы сам Пушкин!

На его семинар ходили с других семинаров и с разных курсов. Пожалуй, только здесь можно было услышать, как свободно учитель оперирует строками и строфами из Верлена, Вийона, Данте, Петрарки, Апполинера, Петефи, Бодлера, Верхарна, Эминеску, Уитмена, Киплинга, Саади, Хафиза, а потом ещё из малоизвестных нам тогда Нарбута, Хлебникова, Бориса Корнилова, Незлобина, Ходасевича, Саши Чёрного, Цветаевой…

По двум-трём удачным строкам в неопытных ещё стихах он умел определить будущего поэта, как это было, скажем, в случае с Константином Ваншенкиным.

Автор тонких лирических стихотворений, он втайне гордился не больше ли, чем своей лирикой, тем, что солдатский строй поёт его песню «Солнце скрылось за горою, затуманились речные перекаты…”.

Он хорошо воевал и вообще в жизни был мужественным человеком.

Природу он любил не как её слепая частица, а пропуская через сложнейшие сита ассоциаций и реминисценций. Была у него тяга, так сказать, к микромиру. Не просто пейзаж – лес и река, но стоять и следить, как с вершины осины падает красный лист. Его зигзаги, его бреющий полёт доставлял поэту такое же эстетическое наслаждение, как балет или музыка. Одно время он увлёкся фотографией мелких деталей земного мира. Положить на землю кольцо с руки и запечатлеть, как через него перелезает муравей. Но – вот другая черта – не догадаться при этом, что для такой съёмки нужна специальная оптика, например телеобъектив 135.

Он смотрел на землю влюблёнными, но и анализирующими глазами. Романтик боролся с теоретиком, с учёным, но романтик неизменно побеждал.

Поэтому стихи Александра Коваленкова напоены солнцем, блеском воды, свежестью лесной поляны и речного берега. Недаром один из главных его сборников стихотворений называется «Ясный день», недаром обложку этого сборника украшает изображение красногрудого снегиря.

Время от времени от него приходили открыточки без начала, как будто продолжается давно начатый разговор. Они свидетельствовали, что какая-нибудь новая работа его бывшего ученика замечена и прочитана. Последняя такая открыточка написана им за несколько часов до смерти (по поводу статьи «Океан родной речи»). Вспоминаю строки, которые теперь можно считать хрестоматийными.

Сказки пишут для храбрых.

Зачем равнодушному сказка?

Что чудес не бывает,

Он знает со школьной скамьи.

Для него хороша

И обычная серая краска.

Он уверен —

Невзрачны на вид соловьи.

Соловьи золотые!..

В этом восклицательном утверждении весь поэт Александр Коваленков».

Дополню репликой: а ведь ничего хорошего в этих приведённых Солоухиным стихах нет. Какая уж тут «хрестоматийность»!

Памяти «старейшины русского стиховедения» посвятил свою книгу «Современный русский стих» академик М. Л. Гаспаров.

«Старейшина – Сергей Павлович Бобров (родился 9 ноября 1889 года) стиховедом был отменным. Он первым (1913) описал дольник под названием «паузник». Он один из зачинателей темы о ритмике словоразделов. Он исследовал перебои ритма в поэзии.

В 1915 году издал книгу «Новое о стихосложении Пушкина». В шестидесятых занимался стихосложением вместе с Гаспаровым, оставившем о нём воспоминания, и А. Н. Колмогоровым.

Но известность приобрёл не этим.

В 1914 году он возглавил группу футуристов «Центрифуга», куда вошли Б. Пастернак, Н. Асеев, И. Аксёнов. Пользуясь девяти псевдонимами, заполнил своими стихами почти на треть антологию «Второй сборник Центрифуги» (1916). До революции за три года издательство «Центрифуга», которым руководил Бобров, выпустило полтора десятка книг, в том числе и «Поверх барьеров» Пастернака.

В дореволюционных стихах Бобров сочетает приёмы футуризма с имитацией классической русской лирики. Он вообще экспериментатор в поэзии. Для его экспериментов характерны перебои в классических размерах, пропуски ударений в трёхсложниках.

Он продолжал писать стихи всю жизнь. И в 60-х снова напомнил о себе как о поэте.

В начале 1920-х опубликовал три социально-утопических романа. Два из них «Восстание мизантропов» (1922) и «Спецификация идитола» (1923) – под своей фамилией. Роман «Нашедший сокровище» (1931) под псевдонимом А. Юрлов.

В 1920—1930-е года работал в Центральном статистическом управлении. Тогда же был репрессирован и сослан в Кокчетав. Вернувшись, написал две научно-популярные книги для школьников «Волшебный двурог» (по математике; 1949) и «Архимедово лето» (в 2 частях, 1950). Написал автобиографическую повесть «Мальчик».

Бобров мистифицировал публику, опубликовав якобы найденное продолжение стихотворения Пушкина «Когда владыка ассирийский». Сам же и разоблачил мистификацию, после того как пушкинист Н. Лернер признал подлинность пушкинского текста.

Автор первого перевода на русский язык «Пьяного корабля» А. Рембо. Перевёл «Песнь о Роланде».

Умер 1 февраля 1971 года. Современники считали его несостоявшимся великим поэтом.

Сейчас принято отрицать, что Бобров назвал Блока « поэтическим мертвецом ». Но он это не просто произнёс. Он написал это в журнальной рецензии 1921 года на книгу Блока «Седое утро».

А экспериментальные его стихи были такого типа:

За плечами у Раисы Моисеевны Азарх революционное прошлое. Она была участницей Октябрьского вооружённого восстания в Москве 1917 года. Участницей гражданской войны в России. Была комиссаром особой Вятской дивизии. Позже руководила санитарными отрядами. Медик по профессии, она не только воевала на фронтах, но организовала борьбу с эпидемией тифа в Сибири. Стала одной из первых женщин Советской России, получивших (1928) орден Красного Знамени.