Кнут Гамсун - А жизнь продолжается

— Нет, кровать эту мы поставили сюда вчера, потому что в комнате для прислуги ужасно текло. Просто мы не успели перенести ее обратно.

Все в порядке.

Теперь Августу оставалось только присматривать за рабочими, чтоб они не отлынивали и не слишком часто наведывались в аптеку. Все было так, как он и ожидал: рвение у них мало-помалу остыло, отверстия они бурили уже не так рьяно и уговор о сверхурочной работе не выполняли.

Консул лично приехал на автомобиле проверить, как расставлена мебель в охотничьем домике. Как это ни странно, но даже и первая ограда до сих пор не была установлена. Консул покачал головой. Август все еще не терял надежды, он объяснил, что сперва они добурят все отверстия, чтобы потом уж одним махом залить. Они успеют!

Через два дня консул снова приехал на линию, теперь он забеспокоился уже не на шутку. На худой конец, сказал он, пускай огородят хоть частично. Август подсунул ему смету пристройки, деревянной и каменной. Конечно же, самый подходящий материал для банка — это камень. Они немного об этом потолковали, однако Августу не удалось отвлечь консула от беспокойных мыслей, и тот уехал весьма озабоченный.

— Одного человека не хватает, — сказал Август, — где он?

— Пошел к кузнецу затачивать бур.

— В разгар работы? Вы должны относить ему буры вечером, а забирать с утра.

Молчание.

— Нам эта долбежка во как осточертела, — заявил Боллеман, говоривший за всю шайку-лейку. — Мочи уже нет. Дырка за дыркой, и конца этому не видно.

— Сами виноваты, давно бы могли уже все закончить, — сказал Август.

Никто на это ничего не ответил. Но рабочие прекрасно понимали, они могут делать все что душе угодно и тянуть волынку до бесконечности, конкурентов у них не было, и они без зазрения совести этим пользовались.

А кроме того, сказали они, аптекарь уговаривает их поставить ему новую капитальную стену.

— Да, — сказал Август, — после того, как доделаете ограду.

Ну что за чушь городит их десятник! Бурить отверстия они могут хоть целую зиму, но разве можно бетонировать стену в мороз?

— А ну-ка прекратите этот галдеж! — заорал Август. Что ограда была поставлена!

Август взвесил: стреляй не стреляй, все равно это не поможет. Хотя с каким бы удовольствием он разочек пальнул!

И снова выручил случай. Приехал консул и привез радостное известие: англичанин отправился на Свальбард и прибудет к ним не раньше чем через несколько недель.

Слава тебе Господи, теперь они спасены! Плохо только, что консул рассказал это при рабочих. Ха! Выходит, времени у них хоть отбавляй, они едва доработали смену, а на следующий день и вовсе не вышли бурить. Нет, на следующий день они не пробурили ни одного отверстия. Август нашел их на пустыре, где они вовсю уже устанавливали опалубку для стены.

Он пошел к аптекарю: это никуда не годится, вместо того чтобы закончить работу на линии, они все бросили на середине и взялись за его стену.

Аптекарь встревожился, консул как-никак доводится ему теперь близким родственником, а если точнее, пасынком. Он ответил:

— Вы меня прямо-таки огорошили. Рабочие пришли ко мне вчера вечером и сказали, что уже освободились. Хорошо, говорю, стену надо передвинуть на метр внутрь, начинайте сразу же, время не терпит!

— А почему не терпит? — спросил Август.

— Ну-у… не то чтобы не терпит, — замялся аптекарь. — Но нам хотелось бы успеть до холодов… Поставить дом. С юга уже вышел моторный катер с материалами и людьми. Но ничего не поделаешь, рабочим нельзя приниматься за наш домик, не закончив у вас.

Август поразмыслил. Если плотники с материалами уже в пути, надо срочно добить подвал и капитальную стену, чтобы бетон успел затвердеть. Август охотно поможет новобрачным, и ей, и ему, за ним дело не станет.

— Ладно, — сказал он, — постараемся управиться и тут, и там.

— Мы будем премного вам благодарны, — ответил аптекарь…

С тех пор Август жил в постоянной тревоге и страхе, ведь раз уж рабочие начали бетонировать, нужно было довести это до конца. Кроме того, прибавилось еще одно обстоятельство: прокладка водопроводных труб в подвал и наверх. Этот хитроумный проект чертовски заинтересовал Августа, рабочие тоже порядком им увлеклись, а отверстия между тем никто бурить и не думал. Каждый вечер Август с замирающим сердцем возвращался к себе домой, но назавтра и послезавтра опять шел на риск — и за ограду не брался. Так неделя за неделей и проходили.

И все это время ему никак не удавалось вызвать Корнелию на серьезный и решающий разговор. Когда бы он ни пришел, дома ее не оказывалось. Он не понимал, как она может быть такой бессердечной, ведь он к ней со всей душой. Подержать бы ее за руку, думал он, у нее такая щуплая ручонка, а кончики пальцев потрескались, от недоедания, это трогало его до самого сердца.

Август часто бывал в Южном селении, и всегда по делу. Должен же он был сообщить Хендрику, что англичанин уехал на Свальбард, и должен же он был на другой день разъяснить все тому же Хендрику, сколько времени займет поездка на Свальбард и обратно. Однако Корнелия была неуловима.

— Да куда же она, черт побери, запропала? — спросил он у Хендрика.

— Она и от меня прячется, — ответил Хендрик.

— Отчего это?

— Не знаю. Сдается мне, она сомневается, а получу ли я эту должность при англичанине.

— Она что, так и говорит?

— Да. Раз он не приезжает.

Август возмущенно:

— Передай ей от меня, если я что сказал, так оно и будет!

А потом приключилось большое несчастье, и передавать уже было нечего и некому. Да, всему этому наступил конец.

Со всех ног прибежал Хендрик. Он забыл, что у него есть велосипед, и примчался бегом, обеспамятев и без шапки.

— Она умерла! — выдавил он со всхлипом.

— Умерла?

— Корнелия.

Молчание.

— Ты, случайно, не врешь? — сказал Август.

Хендрик принялся объяснять:

— Утром Корнелия с отцом повели кобылу со двора. А на нее опять накатило, она кусалась и брыкалась и вставала на дыбы. Ну, вышли они на проселок, а вели они ее в соседний приход, к жеребцу. Но добрались только до Межевой речки. Им надо было на ту сторону, а кобыла заартачилась и ни в какую. Они вдвоем тянуть ее, Корнелия споткнулась и посунулась вперед, тут лошадь ее и лягни. Насмерть. В висок. Один-единственный удар…

Молчание.

— Отец к речке, черпанул шапкой воды, думал, она сомлела, а она была уже мертвая…

Молчание.

— Сколько он ее ни отливал, она так и не очнулась. Он кричал, звал на помощь, но это ж далеко, у Межевой речки, а она лежит, не открывает глаз и совсем не дышит…

Молчание.

— Ты был с ними? — спросил Август.

— Я-то? Нет. Отец принес ее домой на руках. Маттис взял мой велосипед и поехал за доктором, только это было уже ни к чему.