Кнут Гамсун - Скитальцы

Так ты ничего не спас?

Что я мог спасти? У меня было пять больших сундуков, набитых ценными вещами, бриллиантами и шёлком, разве мог я распихать всё это по карманам и прыгнуть за борт? Август в отчаянии замотал головой, это кораблекрушение окончательно добило его. Он был голоден и жадно поглощал всё, что им приносили, запивая еду пивом. И всё время говорил, говорил: Почему бы и не поесть, хотя толку мне от этого никакого. Что я спас? Никто ничего не спас. Капитан оказался на берегу даже без фуражки, мы все остались ни с чем.

Ты не смог захватить даже деньги?

Какие деньги? У меня их и не было, я всё вложил в золото и драгоценные камни, десять больших сундуков...

Ты сказал, пять.

Пять? А ты забыл те пять, что у меня были раньше? Они были гораздо больше и стояли на борту в другом месте. Вот так-то! В одном из этих сундуков и лежали мои деньги... и всё отправилось на дно!

Эдеварт не больно-то всему верил, однако сочувственно покачал головой.

Да, такого ещё ни с кем не бывало! — воскликнул Август. Ты небось думаешь, что у меня всё было застраховано и, когда я вернулся домой, мне поднесли на подносе мои десять тысяч далеров? Скажи я так, перед тобой сидел бы самый последний лгун. Я был идиот и ничего не застраховал, дурак, сам себя подвел, и поделом мне! Август сплюнул, он презирал себя и бранил на чём свет стоит. Вот будь моё имущество застраховано! Тогда даже если б небеса обрушились на судно, я по возвращении домой получил бы свои деньги. Я же понадеялся на авось, у меня в сундуках был замечательный товар, большие ценности, но Бог наслал на нас непогоду.

Неужели буря была такая сильная?

А то нет! — Август презрительно фыркнул. Я, конечно, попадал в бури и посильнее этой, но там так и полагалось, в этой же грязной луже, которая называется Балтийским морем, всё было иначе. Барометр упал и замер, всё равно что часовая стрелка на шестёрке. Это были уже не шутки, и мы хотели зарифить паруса, но, думаешь, успели? Всё это походило на подлое убийство из-за угла, мы не успели даже оглянуться. Ураган? Плевать мне на любой ураган, будь я в настоящем море и будь у меня под ногами крепкое судно, плевал бы я тогда на любой ураган. Но этот! За одну минуту мы лишились и фок-мачты, и грот-мачты и поняли, что обречены. Когда барометр падает до предела, ураган налетает мгновенно, ты и до десяти не успеешь сосчитать, даже до пяти, как он уже у тебя над головой, не больно-то он станет слушать, что ты о нём думаешь, и будет он чернее ночи. Его не поймёшь, и с ним не совладаешь. Официантка, give me a trifle more of that meat 23 23 Дай мне еще чуток мяса! (англ.) ! Она понимает по-английски. Почему бы и не поесть, хотя толку мне от этого никакого, да-да. Понимаешь, беда в том, что судно оказалось гнилым. Ничего твёрдого у него в брюхе не было, оно было загружено рожью, на нём не было даже гвоздя, способного сделать дырку, но оно получило пробоину длиной с эту комнату от одной только тяжести. Дело дрянь, если судно не может везти даже рожь, ведь рожь всё равно что пуховая подушка, если можно так выразиться. Спасти... не понимаю, как ты можешь говорить о каком-то спасении. Мы пошли ко дну, как свинец, как камень. Что ты хочешь, капитан не спас даже вахтенный журнал! А капитан у нас был опытный, и я слышал, что ему дадут новое судно. Он оставался на тонущем барке, пока вода не дошла нам до колена. По шлюпкам! — крикнул он тогда, а они у нас уже были готовы. Но в такой ураган и в шлюпку не сядешь, одну из них чуть не сорвало со шлюп-балок и не унесло в море, мы до конца оставались на судне и покинули его только в самую последнюю минуту, можно сказать, на пороге смерти, потому что судно — это всё-таки судно, а шлюпка — это ничто. Между прочим, ты получил моё письмо?

Письмо? Нет, Эдеварт не получал никакого письма.

Я написал тебе в Фусенланнет.

Я был на Лофотенах и привёл сюда свою шхуну только сегодня вечером.

Но Август не слушал друга, он был поглощён только своим несчастьем. Все мои сундуки пошли на дно! — сказал он. Я и сам чуть не отправился вслед за ними — и поделом бы мне, потому что я не хотел садиться в шлюпку. Капитан спустился в шлюпку, а я всё ещё оставался на судне, они силой скрутили меня, я кричал, и они решили, что я лишился рассудка, но это они, а не я лишились рассудка, они не понимали, что шлюпка — это ничто. Мне случилось однажды плыть на шлюпке, она перевернулась, а в море кишели акулы, одного негра акула перекусила пополам. Но они-то ни о чём таком не знали. Понимаешь, пополам! Я боюсь шлюпок, а вот на палубе мне ничего не страшно, никто не поверит, но в шлюпке мне бывает страшно, им пришлось силой спустить меня в шлюпку. Видел бы ты, как акула перекусила того негра, и он в ту же секунду ухватился за меня руками, ведь верхняя половина его туловища была ещё над водой! Ты говоришь, что в этом гусином пруду нет акул? Верно, нет, я этого и не говорю, но я недаром поплавал по морям и не раз смотрел смерти в глаза, я знаю, что шлюпка — это ничто, и мы все отправились бы на дно, как пивная кружка, если бы буря не стихла в одно мгновение. Такие чёрные ураганы иногда неожиданно стихают, и всю черноту сразу уносит прочь. Когда стало светло, нас спасло эстонское судно. Я называю это спасением, но спасли-то мы только свои шкуры. Самое меньшее десять сундуков! Я и русскому-то выучился только затем, чтобы говорить с русскими и продавать им свой товар, теперь ничего такого уже не будет. Если у меня болит голова, я говорю это по-русски! Если хочу продать свои украшения, я тоже говорю по-русски. А если торговля не получается, потому что какому-нибудь мерзавцу не хватает денег, чтобы расплатиться, я говорю: прошу зайти ко меня завтра! Я пытался поговорить по-русски со здешней официанткой, но она понимает только английский. Да и говорить-то мне больше не о чем. Но какой позор — в Балтийском море, в пресной воде, перед самым Каттегатом, мы не дошли даже до Скагена! Должен сказать, что я не раз попадал в кораблекрушения, я знаю, что это такое, и мог бы кого хочешь научить, как вести себя во время шторма. Но тут!.. Нет, судно было гнилое, и как только оно лишилось мачт, так сразу и затонуло. И вот я сижу здесь гол как сокол. Золотое кольцо ещё у тебя?

Да. Возьми его, сказал Эдеварт. Оно тебе нужнее, чем мне.

Ты не должен отдавать его! — возразил Август, однако позволил уговорить себя и взял кольцо.

Эдеварт: А теперь пойдём и купим тебе новое платье.

Август: Нечего презирать меня из-за того, что я всё потерял. У тебя что, много денег?

Кое-что есть.

Они оба были растроганы, и Эдеварт сказал: Я поступаю так, как ты сам поступил бы на моём месте.

Я? Пустяки! Не припомню, чтобы я что-то такое для тебя сделал, запротестовал Август. Но мы с тобой давно дружим, и, если б я спас свои сундуки, можешь не сомневаться, тебе досталась бы изрядная доля их содержимого. А где кольцо в виде змеи? Ах, у сестры? Но оно слишком велико для неё; глупо, что я не подарил ей три или четыре кольца с настоящими камнями, с бриллиантами, пока они у меня были.