Сигрид Унсет - Улав, сын Аудуна из Хествикена

Растения были малы и нежны; прежде чем она набрала корзинку доверху, землю плотно окутала серовато-голубая полутьма весеннего вечера. Когда Ингунн поднималась вверх по склону к усадьбе, она увидела высокого и статного молодца, спускавшегося ей навстречу в сумерках. То был Тейт, исландец.

– Голубушка моя… Неужто тебе приходится надрываться до позднего вечера? – ласково спросил он. Порывшись в корзинке, он взял пригоршню зелени и понюхал ее. Потом, обхватив рукой запястье Ингунн, стал осторожно поглаживать его.

– Они забавляются в горнице. Ты не пойдешь туда, Ингунн? Пойдем, я тогда спою самую красивую песню, какую знаю.

Ингунн покачала головой.

– Неужто она столь сурова к тебе, твоя хозяйка? У нее сейчас все домочадцы…

– Все диву дадутся, коли я приду, – тихо сказала Ингунн. – Давным-давно не бывала я там, где забавляются молодые. Дагни и Маргрет изумятся, коли я пойду к ним и к их друзьям.

– Это они тебе завидуют, ведь ты красивее их. Им, верно, не по душе, что прислужница пригожее, чем… – Он крепко обнял ее, и соломенная корзинка, которую она держала в руках, затрещала. – Я приду к тебе попозднее, – шепнул он.

Ингунн постояла недолго на порожке, вглядываясь в серо-голубую весеннюю ночь и прислушиваясь к звукам песен и музыки, приглушенно доносившимся из горницы фру Магнхильд. Ей не хотелось идти туда – гости были молоды и веселы. А может, и ничего в том нет худого, коли она нынче ночью впустит к себе Тейта. Ей ведь тоже охота поболтать хоть разок с человеком нездешним. Оставив дверь полуоткрытой, она пошла и прилегла одетая.

Время тянулось медленно, и она пыталась скрыть от себя самой разочарование, что он все-таки не пришел. Под конец она, должно быть, заснула – внезапно ее разбудило то, что на кровать к ней плюхнулся мужчина и повел себя непристойно. Но когда она отшвырнула его, он тотчас же присмирел. Он попросил прощения, что так поздно пришел, сказал: в хозяйском доме, мол, было очень весело. Но так как Ингунн лежала тихо и отвечала холодно на все его россказни о том, как они забавлялись, Тейт становился все более и более кротким. Под конец он умоляюще сказал:

– Знай же, там я радовался тому, что смогу поболтать с тобой… А теперь ты наверняка гневаешься… Милая моя, что бы мне сказать тебе хорошее?

– Нет уж, придумай сам, – ответила Ингунн; на нее напал смех. – Хочешь присвататься, так не спрашивай, как к этому приступить.

– Да, а как? Ежели бы я мог тобой завладеть… А ты не хотела б уехать из Берга, Ингунн?

– О… О!.. Может статься…

– А тебе не охота перебраться в Исландию и поселиться там?

– Далеко до Исландии? – спросила Ингунн.

Тейт ответил – далеко. Но в той стране житье привольное, не то что в Норвегии, – да уж и всяко лучше, чем в Опланне, зима-то здесь больно холодна. Дома у них снег иную зиму быстро стаивает, овцы – так те всю зиму пасутся на воле, да и лошади тоже… Ингунн показалось это заманчивым; ей тоже омерзела зима… Особливо когда скот голодает в хлеву, ночи стоят холодные и меховое одеяло накрепко примерзает к стене по утрам, а ради каждой капли воды приходится прорубать лед.

Тейт стал даже красноречив, когда рассказывал о своей родине. Ингунн думала: должно быть, там красиво!.. Эти высокогорные равнины с вересковыми пустошами, откуда они по осени пригоняли овец, были, верно, похожи на те горы, куда она поднималась, когда ездила на север в долину. Мир велик и широк – для мужей, которые могут разъезжать повсюду. Она подумала об Улаве: где он только не побывал – и в Британии, и в Дании, и в Свее. Тейт же не видел других стран, кроме Исландии да Норвегии. Хорошо бы и Улав рассказывал ей о том, что ему довелось повидать. Но Улав не любил говорить о своем житье-бытье. Это от учености Тейт так красно говорит. Ингунн дивилась: парень он совсем юный и озорной, а до чего искушен в книжной премудрости! Да, никогда прежде не встречала она мирянина, который был бы писцом, – кроме Арнвида; но тот был много старше и умудреннее.

Под конец Тейту с Ингунн захотелось спать, много раз беседа их прерывалась. Потом юноша придвинулся к ней, хотел побаловаться и приласкать ее. Ингунн защищалась, сперва чуть сонно и равнодушно, но потом испугалась – Тейт становился все более настойчивым и грубым. Она напомнила ему: в другой, мол, кровати спит фру Оса. Ежели она проснется и заметит, что Ингунн приветила ночного гостя, ей не поздоровится…

Тейт стал сетовать и хныкать в шутку, но после снова одумался, пожелал ей спокойной ночи и поблагодарил. Ингунн проводила его до двери, чтобы запереть за ним, – и тут она увидала: было уже далеко за полночь.

На другое утро она поднялась поздно, и когда вышла на тун по какому-то делу, был уже полдень. Вдруг она увидала исландца; он стоял без дела у дверей конюшни с разочарованным, вытянувшимся лицом, будто продал масло, а деньги потерял. Ингунн подошла к нему, пожелала доброго утра и поблагодарила за вчерашний вечер.

Тейт прикинулся, будто не замечает протянутой ему руки, и мрачно смотрел перед собой.

– Неплохо ты позабавлялась, видать… Я, по-твоему, дурак дураком, и меня можно водить за нос как вздумается?

– Ты о чем? Что-то не пойму.

– Хорошую шутку ты сыграла, соблазнив бедного молодого парня посвататься к тебе, дочери хозяйки Берга.

– Я не хозяйская дочь, Тейт, я племянница. А это совсем иное дело.

Тейт недоверчиво взглянул на нее.

– А я думала, ты шутишь: говорил – посватаешься, а сам дал волю рукам… Вот я и не считала, что ты и вправду сватаешься. Мне и в голову не приходило, будто ты хочешь высмеять меня… за мою глупость. Знай же, я никогда не выезжала из родных краев, мало что знаю и умею, и мне радостно было потолковать с тобой. Ведь ты человек умный, ученый и столько всего на свете повидал.

Она улыбнулась ему ласково и просительно. Тейт смотрел себе под ноги.

– Неправду молвишь!

– Чистую правду. Я думала, ты, может, останешься здесь на несколько дней… а я еще послушаю тебя да поучусь уму-разуму.

– Нет, мне надобно вернуться домой. Однако же Гуннар, сын Берга, собирался снова послать меня сюда после праздника, – сказал он чуть смущенно.

– Будешь желанным гостем! – Ингунн подала ему руку на прощание и пошла в дом.

Ко дню святого Йона Арнвид, сын Финна, приехал в долину проведать тетку. Старой Осе, хозяйке, становилось то лучше, то хуже; она могла угаснуть в любую минуту. А могла прожить еще долго, будь на то божья воля. Об Улаве Арнвид ничего уже давно не слыхал.

На другой день после его приезда они с Ингунн прогуливались по туну. Тут появился Тейт, сын Халла; он проскользнул мимо них и прошел в дом Магнхильд. Арнвид остановился и поглядел ему вслед.

– А часто он является сюда с посылами, этот писец?