Михаил Лакербай - Тот, кто убил лань

Все оживились:

— О! Хаса!.. Расскажи, Арслан! Ведь мы только слышали о нем, а ты, вероятно, видел его своими глазами.

— Да, видел, — не без гордости ответил Шармат Арслан, и глаза его загорелись. — Вот это был конь! Никогда не встречал я такой длинной, густой, отливающей золотом гривы и такой красивой головы на высокой, гибкой шее. Его маленькие прозрачные уши всегда трепетали, широкая, мощная грудь вздымалась, а пышный и блестящий хвост походил на сноп золотых лучей. А ноги! Крепкие, стройные, они были так тонки внизу, что, казалось, им пришлись бы впору браслеты с женской руки. Стоило только взглянуть на них, чтобы понять, что конь этот легок и быстр, как вихрь. Он и был таким, клянусь вам... Никогда не забыть мне его глаз, сверкавших, как два маленьких солнца... Это был не простой конь, а сам арашь [1].

— Готов поспорить: он был из породы "апшдза"! — воскликнул старый Лагустан.

Шармат Арслан, нахмурясь, покачал головой:

— Ты ошибся, Лагустан. В те годы эта порода у нас уже перевелась. Из всех коней "апшдза" на абхазской земле остался в то время только один, но о нем речь впереди, а всех остальных вывезли, к нашему горю, захватчики-турки. Нет, Хаса не из породы "апшдза". Его хозяином был крестьянин Смыр Шахан из села Гурзаул. Этого коня еще жеребенком привез в подарок из Аджамстана [2] его зять перс Яхья, богатый купец, у которого был свой дом в Сухуми. Говорят, он очень уважал своего тестя и знал, что хороший конь для Смыр Шахана дороже всего на свете. Смыр Шахан сам вырастил любимца, лелеял его, как родного сына.

Кто помнит те времена, как я, тот знает, что Хаса двенадцать лет подряд брал первые призы на ежегодных скачках. Многие пробовали состязаться с Хаса. Бывали у нас прославленные кони из Джигетии, Черкесии, Карачая, Кабарды и из Одиши. Но ни один из них не одолел в беге Хаса, потому что — говорю я вам — он был как вихрь, а разве можно обогнать вихрь?!

А потом Хаса постарел, и Смыр Шахан, оберегая его честь, посылал все реже коня на состязания. Только Хаса продолжал еще пять лет держать первое место: ни один конь не мог победить его. На шестом году у Хаса появился достойный соперник — молодой конь "апшдза". Из всей чистокровной породы "апшдза" лишь один и уцелел в Абхазии. Как это случилось? А вот как. Когда злодеи-князья обрекли наш народ на махаджирство, одна кобылка забежала случайно в горы, в пещеру, заблудилась и осталась на родной земле. А вскоре родился от нее резвый красавец жеребец.

Ему едва исполнилось три года, когда на скачках в Сухуми он оставил позади себя всех коней. Те, кто слышал об этой победе, не верили своим ушам: неизвестный до сир пор молодой конь закончил скачку на полминуты раньше, чем удавалось непобедимому Хаса. И с этого дня уже не Хаса, а молодой скакун из Гумста стал любимцем и гордостью всех абхазов.

Шармат Арслан задумался.

— Но кони добрее, чем люди, — продолжал он затем, — они не мстят тому, кто одержал над ними благородную победу. И случай с Хаса подтвердил это. Когда Смыр Шахан, пожелав скрасить своему пострадавшему другу тягостные дни, взял его как-то с собой на скачки и подвел к скакуну, одержавшему в тот день новую победу, — грустные глаза Хаса заблестели, и он ласково заржал, как бы приветствуя молодого коня...

— Ты сказал, что он был конем-героем, Арслан, — напомнил один из стариков.

— Да, да! — с живостью подхватил Шармат Арслан. — К этому-то я и клоню свою речь.

Он замолчал, охваченный воспоминаниями.

— В тот год съехалось много гостей, — продолжал он. — Они привели лучших коней из Джигетии, Кабарды, Карачая, из Мегрелии и других земель. Привели своих скакунов и черкесские князья Атажуковы. Было объявлено соревнование на быстроту и выносливость.

В те дни у перса Яхья гостил мальчик, его племянник из Аджамстана, Самат. Этот мальчишка, как говорил сам Яхья, уже тогда слыл в Аджамстане отличным наездником. Он-то и стал упрашивать дядю, а тот — своего тестя Смыр Шахана, чтобы дал Хаса, — так хотелось ему участвовать в соревновании. Смыр Шахан долго колебался, но об этом же стала просить и дочь Куейза. И Смыр Шахан в конце концов внял просьбам.

А Хаса, словно предчувствуя недоброе, не подпускал к себе Самата и примирился с ним лишь после того, как накануне скачек хозяин, приласкав коня, своими руками посадил мальчишку в седло... Да, сам, своими руками!.. Мог ли он предвидеть, какое испытание пошлет судьба его любимцу в тот день?

До сих пор Хаса не видел от людей ничего, кроме добра и ласки, и только иногда справедливую строгость. Но в тот день он испытал на себе их коварство и злобу.

С самого начала Самат стал сдерживать стремительный бег Хаса. Можно было подумать, что наездник хочет сберечь силы коня, чтобы к концу скачек не устало его сердце, не ослабли ноги. Но Самат вовсе не тем был озабочен — он заставил Хаса свернуть с дороги к ближнему лесу. Навстречу выскочило несколько здоровенных молодцов; закрыв лица башлыками, они схватили коня под уздцы. Мальчишку тут же сбросили с седла, а Хаса крепко привязали к стволу могучего дуба.

Вскоре до его ушей донесся цокот копыт. Хаса встрепенулся всем сильным телом, рванул привязь, но не сорвался, а лишь поранил уздечкою губы.

Люди в башлыках замахали руками, закричали что-то Самату. Мальчишка ударил коня хлыстом. Это был для Хаса первый удар в его жизни. Конь пронзительно заржал, и тогда люди стали совать ему в рот бышлыки.

Хаса отчаянно мотал головой, стараясь укусить врагов, бил их хвостом, старался лягнуть. Он словно обезумел. Глаза налились кровью, с губ срывались клочья пены. Люди отскочили в стороны.

Один из них бросил Самату тугой кошелек и крикнул:

"Это тебе второй. Третий ты получишь после того, как вернешься на скачки и скажешь, что Хаса сбросил тебя с седла. А если не скажешь, вырежем твое продажное сердце. Ступай!"

Мальчишка поднял с земли кошелек и поплелся к дороге.

А в это время Хаса перекусил ремень привязи.

"Пусть бежит! — засмеялись люди в башлыках. — У него нет крыльев, чтобы догнать теперь даже самого отставшего из коней".

Но они рано торжествовали. Как молния пронесся Хаса мимо селений Пацкир, Амткел, Азант и дальше — в Багада, Лата... Дивясь его бегу, крестьяне восклицали: "Это арашь! Да, да, это сам арашь!"

Старая наша пословица говорит: "От великой беды человек часто лишается сил, но от великой ярости его силы удваиваются". Это относится не только к людям.

Очутившись на дороге, Хаса почувствовал прилив свежих сил и уже в ближайшем к лесу селении Цабал опередил коня, шедшего позади всех. Потом он обогнал еще троих. И, наконец, в Коначхирском ущелье он настиг коня черкесского князя Атажукова. Обогнав его, Хаса понесся в село Багада и вырвался на просторное поле Дал.