Михаил Лакербай - Тот, кто убил лань

"А как звали его отца?"

"Арыш Камлат из села Ткварчал".

"Почему ты не хочешь ехать туда, куда все едут, мальчик?" — спросил Хиб Шоудыд.

"Не поеду! — упрямо ответил тот. — Я хочу учиться в школе урусов".

"Ты помешался, не иначе, — набросился на него старый опекун. — Ведь твою школу сожгли. Где же ты будешь учиться?"

"В Сухуми! — ответил мальчик. — Мне сказали, что урусы открыли там новую большую школу".

"Весь мир перевернулся вверх дном, наступил конец мира, а он хочет учиться! — рассмеялся старик злым отрывистым смехом. — Это совсем как в пословице: "Войска воевали, а Азамат землю пахал..."

"Пусть он пахал, — хмуро уставившись в землю, пробурчал мальчик. — А я буду учиться!.."

"В гроб меня вгонит этот несносный мальчишка! — вскричал старик и схватил маленького упрямца за плечо. — В последний раз говорю тебе, Шарах: на фелюгу! Без разговоров!"

"Не дам! Не трогай!" — Шарах отчаянно вцепился в свою котомку.

К спорящим приблизились Шоудыд и Тейб.

"Перестань, малыш, — ласково сказал Тейб. — Ну, кому нужно твое добро? Подумаешь, богатство!"

"Хо! Богатство! — усмехнулся старик. — Одна чоха в прорехах, дырявые чусты да книга!"

"Книга? — переспросил Шоудыд. — Зачем она ему?"

"А ты у "его спроси! Этот упрямец только тем и занят, что от восхода и до захода солнца, уткнувшись в книгу, бормочет разные слова".

"На языке урусов?" — живо спросил Тейб.

"Да нет же, на нашем, абхазском..."

"На абхазском? — удивился Шоудыд. — Разве есть на свете книга на нашем языке?"

"Есть. Она у него здесь, в котомке".

Тейб заволновался: "Что же ты молчишь, Шарах? Покажи нам эту книгу!"

Мальчик исподлобья недоверчиво взглянул на Шоудыда, но не издал ни звука.

"Послушай, дружок, — сказал Тейб, все более волнуясь. — Ручаюсь своим словом, никто не посмеет отнять у тебя твое сокровище. И разве ты не слышал? Я тоже не хочу в Турцию. Поверь, я, как и ты, не прочь учиться и сам с радостью пошел бы в школу урусов. Дай нам поглядеть на твою книгу!"

Почувствовав, что слова Тейба идут от сердца, мальчик стал развязывать котомку. Столпившиеся вокруг них люди с интересом наблюдали, как Шарах, вынув книгу, протянул ее Тейбу. Это была небольшая книжка с красивым рисунком на переплете.

Тейб осторожно взял ее, осмотрел с обеих сторон, раскрыл, бережно полистал, закрыл и снова открыл.

"Дай и мне посмотреть, Тейб!" — воскликнул Шоудыд, и книга перешла к нему в руки.

...Шхангерий Бжаниа прервал свой рассказ и с минуту пристально смотрел в пространство, словно вглядываясь в далекое прошлое.

— Вот тогда-то, — произнес он наконец, — эта первая абхазская книга и побывала в моих руках.

И с увлечением продолжал:

— Никогда, никогда мне ее забыть этого! Сам посуди: я был тогда моложе, чем ты сейчас, и о многом хотел узнать, многое понять... Тебе-то хорошо, ты родился в другое время и уже в молодые годы смог стать ученым. А мы тогда жили в потемках и тянулись к свету, как рыбаки в ненастную ночь к огням маяка. Но его закрывали от нас наши хозяева-князья. На нашей земле жили и турки, и персы, и греки, и армяне, и грузины, и урусы. Некоторые из них умели писать на своем родном языке и читать свои книги. А у нас не было ни письма, ни книг, ни единого грамотного человека. Подумай об этом, и ты лучше поймешь волнение несчастных махаджиров, когда они увидели первую книгу на их родном языке. Они все теснее обступали Шараха, толпа прибывала, и отовсюду слышались просьбы показать книгу, дать хотя бы прикоснуться к ней. Она переходила из рук в руки, а Тейб и Шоудыд, обращаясь к каждому, кто брал ее, предостерегали:

"Только осторожней, друзья!.."

"Не помните ни одного листочка!.."

"Не запачкайте!.."

"Не уроните!.."

Из толпы раздался возглас: "Красивая книга! Хорошо бы узнать, что в ней написано!"

"И мы хотим узнать! И мы! — закричали другие. — Что рассказано в этой книге?"

Тейб обратился к Шараху: "Ты можешь прочитать нам хоть несколько слов?"

"Могу!" — задорно ответил мальчик.

"Прочитай, дад!"

"Да, да! Хоть несколько слов!"

Мальчик приосанился. Гордясь тем, что приобрел значение в глазах взрослых мужчин и стариков, он с важностью повторил: "Могу! Всю книгу могу прочесть! Дайте ее мне!"

Гул одобрения пронесся в толпе. Еще бы! Никто из этих людей, окружавших мальчугана, не умел ни читать, ни писать. И только он один среди них был грамотным, только он — Шарах — сын убитого Арыша Камлата.

"Верните ему книгу!" — крикнул кто-то.

"Он прочтет нам напечатанные слова!"

"На нашем языке!"

И книга на ладонях людей поплыла к нему обратно. Шоудыд подхватил мальчика и поставил на пень, чтобы он был виден всем.

"Ап-суа ан-бан — абхазский букварь...", — громко и внятно вначале прочел по слогам Шарах.

"Дальше, дальше читай!" — послышались голоса.

"Раскрой книгу и читай дальше!"

И Шарах, листая букварь, прочел, букву за буквой, всю абхазскую азбуку, а затем перешел к словам. Его слушали в напряженной тишине; давно знакомые, родные слова сейчас зазвучали по-новому, словно завораживая людей.

Когда он остановился, какой-то старик взволнованно воскликнул:

"Правду говорят: "Чего только не увидели бы на земле люди, если б не умирали..." — И, протиснувшись сквозь толпу к мальчику, спросил: "Кто написал эту книгу? Ты знаешь, дад?"

"Знаю, — сказал мальчик. — Один урус. Он генерал".

"Урус? Генерал?" — удивился Шоудыд.

"Сказки рассказываешь, дад!" — недоверчиво крикнул пожилой крестьянин.

"Не сказки! — загорячился мальчик. — Я сам видел этого генерала!"

"Ты? Своими глазами?"

"Да, да!"

"Где?"

"В окумской школе — до того, как ее сожгли... Он стоял так близко от меня, что я мог бы дотронуться до его золотых пуговиц!"

"Генерал? Урус?"

"Говорю вам — урус!" — И мальчик, боясь, что снова перебьют, затараторил скороговоркой: "Он долго разговаривал с нами на нашем языке, как самый настоящий абхаз, он все знает, он воевал с турками, чтобы прогнать их с нашей земли и построить для детей школы. Вот он какой!"

"Подумать только, урус! — восклицали изумленные люди. — Значит, он настоящий афырхаца. Удивительно!"

Здесь Шхангерий Бжаниа снова прервал свой рассказ и, раскурив трубку, спросил меня:

— Ты, наверно, много знаешь об этом русском генерале?

Но я должен был разочаровать его. К сожалению, я слишком мало знал о человеке, к которому должен питать великую благодарность каждый абхаз. Знал только, что в народе он известен под именем генерала Бартоломея. Он был участником одной из русско-турецких войн, представителем, русской военной прогрессивной интеллигенции, близким, очевидно, по своему образу мыслей к декабристам. Несомненно, это был одаренный лингвист, подлинный ученый-энтузиаст.

— Немного же ты знаешь об этом русском генерале, — усмехнулся Шхангерий Бжаниа. — Мальчик Шарах знал больше!