Анджей Заневский - Безымянная трилогия: “Крыса”, “Тень крысолова”, “Цивилизация птиц”

Не бойся кружащей высоко над столбом птицы, она не заметит тебя — все её внимание поглощено умирающим человеком.

Он выпустил меня. Почему он открыл стальную дверцу клетки? Что произошло? А может, это был только сон? Он смотрит, как я убегаю, как удаляюсь от него, но не двигается — только стоит и глядит мне вслед.

На стене видны свежие цементные пятна. Издалека доносится приглушенный звук царапающих стену коготков. Это самка-мать пытается пробиться, пытается прогрызть стену. Ты знаешь, что ей не хватит сил, что она умрет от недостатка воздуха и воды, умрет, замурованная в гнезде, в котором родила тебя, в котором рожала твоих крысят.

Ты начинаешь грызть, вгрызаться в затвердевшую шероховатую стену — твои десны болят и кровоточат, а зубы стираются до основания.

Зачем ты грызешь? Зачем, если и так знаешь, что это бесполезно, безнадежно, бессмысленно? Этой стены тебе не прогрызть, даже если будешь грызть её всю жизнь. Ты будешь много раз возвращаться сюда, прислушиваться к доносящимся с той стороны стены звукам, прислушиваться к давно уже живущим только в тебе самом голосам.

Ты уходишь отсюда навсегда. Тебя преследует змея из далекого города. Змея обхватывает крысу своими кольцами, давит, ломает кости, поглощает своей широко раскрытой пастью.

Полчища крыс бросаются в реку. Река огромная, безбрежная, серая, её поверхность покрыта мелкой рябью. Крысы хотят переплыть на другой берег. Они все подходят и подходят к берегу, спихивая в воду идущих впереди, не позволяя никому остановиться, отступить…

Ты — один из них. Ты плывешь, плывешь, плывешь… Крысы вокруг тебя выбиваются из сил, тонут, вцепляясь зубами, тянут за собой плывущих рядом собратьев.

Плыви, не сдавайся. У тебя хватит сил, плыви. На горизонте вот-вот появится берег.

Вдруг неизвестно откуда — удар. Может, это волна, а может, молодой самец норовит выкинуть меня из гнезда?

Я плыву, плыву, плыву, берег все ближе и ближе. Плыви. Плыви вперед. Плыви в свой самый дальний путь.

Неужели зрение вернулось ко мне? А может, я никогда и не терял его?

Что со мной происходит? Где я? Множество крыс переплыло реку, они идут дальше, странствуют по суше, переплывают моря, путешествуют.

Как и в самом начале, я стремлюсь к свету и обретаю его — он ясный, сверкающий, яркий. Я бегу к свету. Я иду за ним, как за музыкой той флейты. Я прохожу подвалы, каналы, лабиринты — все дальше, дальше, дальше.

Впервые я чувствую себя в безопасности, мне ничто не угрожает, я спокоен. А может, свет — это ты, серый, резвый, хищный?

Неужели молодой самец перегрыз мне шею? Неужели это моя кровь стекает мне в горло? Я не чувствую боли, я бегу вперед по самому светлому туннелю в моей жизни. Какое прекрасное мгновение, какое прекрасное мгновение, какое…

Варшава, сентябрь — ноябрь 1979

Уважаемый Читатель!

Если ты ищешь чтения легкого, приятного и оптимистичного, немедленно отложи эту книгу в сторону… Ведь эта горькая, мрачная и хищная повесть поставит перед тобой новые, трагические вопросы.

Действие “Серости”, или “Тени Крысолова” (я до сих пор в сомнениях — какое из этих названий выбрать?), начинает разворачиваться в том месте и в тот момент, когда герой моей предыдущей повести — Старый Самец, лишенный глаз, умирает в портовых каналах, а потрясенная его кончиной молодая крыса встречает на своем пути Крысолова…

Я воспользовался здесь мотивами широко известной немецкой легенды о Крысолове, сюжет которой отображен на старом витраже в соборе города Гамельна. Эту легенду использовали в своих произведениях Арним и Брентано, Иоганн Вольфганг Гете, братья Гримм, Роберт Браунинг, Виктор Дык, Бертольт Брехт… Следы легенды о Крысолове можно обнаружить в творчестве многих писателей, как древних, так и современных,— всех их завораживали и влекли яркая убедительность и нестареющая актуальность, с которой этот сюжет вписывается в происходящие вокруг нас исторические и политические события. Достаточно вспомнить Генрика Ибсена, который в своей пьесе “Маленький Эльф” создал женский вариант образа Крысолова, или испанского писателя Мигуэля Делиба, описавшего в своей повести “Крысы” судьбу деревенского ловца грызунов.

Легенда о Крысолове датируется 1284 годом, когда в нижнесаксонском городке Гамельне, расположенном в нескольких десятках километров от Ганновера, крысы расплодились так, что практически завладели городом и никто не знал, как с ними справиться. Обнаглевшие грызуны нападали даже на кошек и собак, таскали еду прямо с тарелок в гостиницах и трактирах, распугивая постояльцев, их писк неотступно преследовал достойных горожан даже во время заседаний Городского Совета. Крысы хозяйничали в домах, в амбарах, в лавках и портовых складах. Они были вездесущи, и почтенные горожане Гамельна — члены магистрата, купцы, ремесленники, торговцы и лавочники — чувствовали себя все более неуютно. А когда все традиционные способы борьбы с грызунами не дали никакого результата, было объявлено, что тот, кто сумеет справиться с этой страшной напастью, получит очень щедрое вознаграждение. И тогда в город прибыл Крысолов — флейтист и волшебник, которого за пестрый наряд прозвали Бунтинг,— и предложил Городскому Совету свои услуги. Бургомистр и члены магистрата сразу же согласились и пообещали Крысолову сто рейнских гульденов награды, а в те времена это была огромная сумма.

Крысолов честно и добросовестно приступил к выполнению своих обязательств. Он вышел на середину рыночной площади и заиграл на флейте. Его музыка выманивала крыс из нор и укрытий, из подвалов и кладовок, из погребов и складов, и вскоре вокруг музыканта собралось живое, серое, попискивающее море грызунов, которых он повел за собой на берег Везера и утопил в реке.

Все было сделано очень быстро, ловко и слишком уж просто. И, вероятно, именно по этой причине Крысолова ждало разочарование: когда он пришел к бургомистру за обещанной наградой — Городской Совет постановил, что сумма в сто рейнских гульденов слишком велика для такого маленького городка и что она совершенно несоразмерна тем минимальным затратам труда, которые потребовались Крысолову для уничтожения крыс, ведь они же просто сами собой пошли за звуками его дудочки…