Генрих Манн - Голова

Затем внушительной вереницей карет все двинулись к церкви. У входа в ризницу, от самой мостовой стройными шпалерами выстроились зрители. Дальше тянулся коридор, уставленный растениями в кадках. Дверь в глубине была, по недоразумению, закрыта, рейхсканцлер собственноручно распахнул ее перед дамами из родни невесты. В то время как он сам проследовал за ними, а на другом конце коридора показались первые приглашенные, жених и невеста очутились одни, сбоку, спиной к группе пальм. Только Терра, сменивший у двери рейхсканцлера, заметил, как пальмовые листья заколебались и из-за них высунулась рука. Рука сжимала кинжал и уже направила его в спину Мангольфа, когда Терра схватил эту руку и отвел. Кинжал упал на землю. В тот же миг пальмы рухнули, и показался отчаянно сопротивляющийся Куршмид.

— Образумьтесь вы, сумасшедший! — прохрипел Терра.

Мангольф пригнулся, спасаясь от кинжала, который уже не грозил ему. Его молодая супруга в первый миг забыла о нем; она отскочила в сторону, заботясь лишь о собственной безопасности. Потом она спохватилась и упала без чувств, как раз на руки возвращавшегося рейхсканцлера. Тот передал ее отцу, и Кнак, не владея собой от гнева на судьбу, преследовавшую замужество его дочери, торопливо поволок ее в ризницу.

Рейхсканцлер тем временем решительно и прямо направился к зрителям, как по команде ринувшимся с противоположного конца. Несколько негромких, но внушительных слов — и он уже был господином положения, Любопытные отскочили, словно их дернули за веревочку. Они даже поспешили уверить напирающих сзади, что ничего не произошло. Мангольф искал Терра, он хотел что-то сказать ему, но Терра уже исчез вместе с Куршмидом.

Он вовремя обнаружил дверь в сад. Твердым шагом вышел он за ограду, на улицу. Куршмид еле плелся рядом с ним. Терра все еще держал его как в тисках, но это было уже ни к чему, Куршмид сдался.

— У вас всегда хромало чувство такта, — сказал Терра, ища глазами, на чем бы сплавить Куршмида. Боковая улица была пустынна.

— Я не помнил себя, — сказал Куршмид сокрушенно. И добавил с гордостью: — Леа была бы отомщена!

— Опозорена, — поправил Терра и махнул рукой подъезжавшему экипажу.

Куршмид был водворен в экипаж.

— Проваливайте! — грозно прошипел ему Терра прямо в осунувшееся лицо. — Проваливайте! Поняли?

— Учитель, я ваш до последнего вздоха. — Под глазами у него мерцали синеватые полукруги. С тем он и отбыл.

Когда Терра вошел в ризницу, ситуация была такова: несчастная жертва, Беллона, возлежала на скамье для хора, скрытая стаей дам, успокаивавших ее. Господа Ланна и Кнак защищали вход от свадебных гостей, шумевших в церкви. Свадьба будто бы отложена, в воздухе пахло скандалом. Рейхсканцлер опровергал слухи. Кнак убеждал гостей поверить слову такого человека.

Всеми забытый новобрачный одиноко жался за раскрытой створкой двери.

Хмурясь, он подозвал Терра:

— Я сразу же хотел тебе сказать: твое вмешательство было лишним… Ну, все равно благодарю тебя. А его нет? — спросил он и, не в силах дождаться ответа: — Все уже известно?

Терра отер лоб; он был возмущен за друга, равно как и за сестру.

— Этот субъект всех нас подвел.

— Слава богу, что он не выбрал время перед гражданским бракосочетанием! — сказал Мангольф.

— Для Леи это просто смерть, — подхватил Терра тоном искусителя. — Даже идиоту понятно, что после сегодняшнего скандала вам надо бежать друг от друга, как от чумы, иначе в самом деле одному из вас несдобровать. — А взгляд его впивался в глаза Мангольфа.

Мангольф ничего не возразил.

— Его уже нет? — помолчав, спросил он снова, и Терра утвердительно кивнул.

Потом заговорил, глядя прямо в глаза Мангольфу:

— Этот субъект явился в мир, как воплощенное недоразумение, каждый факт он неизменно умудрялся толковать самым извращенным образом. Стоит ли проявлять столько осмотрительности и такта в житейских делах, чтобы в итоге какой-то фанатичный болван размахивал у тебя под носом кинжалом?

— Именно кинжалом, какая пошлость! — пробормотал Мангольф, при этом он становился все бледнее и бледнее, взгляд Терра жег его.

— Пошлость можно бы еще перенести, если бы она была доведена до конца, — изрек Терра замогильным голосом. Он показал, что кинжал у него в кармане. — Тогда бы и Леа не зависела от превратностей твоей карьеры, — добавил он, скрежеща зубами.

Обороняясь, Мангольф выставил вперед руку, но сейчас же опомнился:

— Нет уж, только не ты, — сказал он, заискивающе смеясь. — На твою дружбу я рассчитываю больше, чем когда-либо. Надо избежать огласки. Пусть газеты в крайнем случае опубликуют ложные сведения. — Он схватил друга за лацканы сюртука, жест совсем ему непривычный. — Вспомни, что благодаря своей женитьбе я ближайший кандидат на пост помощника статс-секретаря.

Терра стоял обезоруженный, раскрыв рот. «Браво!» — произнес он затем. Оба облегченно вздохнули и отошли друг от друга.

— Только спаси меня! — напоследок повторил Мангольф.

Дверь, скрывавшая их, затворилась. Рейхсканцлер увидел Терра и отвел его в сторону. Лицо его, сиявшее доброжелательством, пока он закрывал дверь, сразу стало обиженным и очень недовольным.

— Нужно мне было для этого являться! — заявил он с видом дамы, которая не встретила привычного уважения.

— Весьма прискорбное неуважение к особе вашего сиятельства, — в тон ответил Терра.

— А все моя пресловутая любезность. Другой бы не попал в подобную историю, да еще ради подчиненного, — проворчал Ланна со злобным взглядом в сторону Мангольфа, который сделал вид, будто ничего не замечает. Рейхсканцлер круто повернулся к нему спиной, а Мангольф настойчиво повторил одними губами: «Спаси меня!», и Терра внял ему.

— Я беру на себя смелость почтительнейше представить вашему сиятельству краткий отчет. Преступник у меня на глазах был отправлен в наемном экипаже.

— Надеюсь, без участия полиции?

— Без чьего-либо содействия. Преступник исчезнет бесследно, я отвечаю за это перед вашим сиятельством.

— Благодарю вас, господин адвокат. С этой стороны я теперь совершенно спокоен. Я знаю вас.

— А вот другая сторона дела! — сказал Терра, не ожидая приглашения. — Многим репортерам я уже изложил происшествие в самом невинном свете.

— Вы мне друг, — почти непроизвольно вырвалось у Ланна. — И почему именно друзей никогда не видишь у себя? Однажды я уже хотел лично поблагодарить вас, но вы не пришли. Если вы не придете и после сегодняшнего вашего одолжения, я сочту это признаком враждебности. — И добавил, в то время как Терра отвешивал глубокий поклон: — Мне кажется, я смогу порадовать вас.

У него снова появилась ямочка. Он самолично подвел ожившую новобрачную к супругу и даже похлопал Мангольфа по плечу.