Теодор Драйзер - Американская трагедия. Книга 3

— Понимаю.

— А если нет, если, выслушав его исповедь, она не захочет выйти за него замуж, он может отвезти ее назад в гостиницу, верно? И, может быть, один из них останется там на время, а другой сразу уедет.

— Так, так.

— А кстати, чтобы не терять время и не застревать в гостинице — ведь это довольно дорого, знаете, а у него не так уж много денег, — он захватывает с собой в чемодане завтрак. И фотографический аппарат тоже, потому что хочет сделать несколько снимков. Понимаете, если Мейсон сунется с этим аппаратом, надо будет как-то объяснить его существование, так лучше, чтобы объяснили мы, а не он, верно?

— Понимаю, понимаю! — воскликнул Белнеп; теперь он был живо заинтересован, улыбался и даже стал потирать руки.

— И вот они отправляются на прогулку.

— Так.

— И катаются по озеру.

— Так.

— И, наконец, они позавтракали на берегу, он сделал несколько снимков…

— Так…

— И он решается рассказать ей всю правду. Он полон готовности…

— Понимаю.

— Но прежде чем заговорить, он хочет еще раз или два снять ее в лодке, около берега.

— Так.

— А потом он ей скажет, понимаете?

— Так.

— И они опять ненадолго отплывают от берега, так ведь и было, понимаете?

— Да.

— Но так как они собирались еще вернуться, чтобы нарвать цветов, то он оставляет на берегу свой чемодан, понимаете? Это объясняет историю с чемоданом.

— Так.

— Однако, прежде чем фотографировать ее в лодке, он начинает говорить ей о своей любви к другой девушке и о том, что, если Роберта хочет, он все-таки обвенчается с ней, а этой Сондре напишет письмо. Но если теперь, узнав о его любви к другой девушке, она не пожелает выйти за него замуж…

— Так, так! Дальше! — оживленно поторопил Белнеп.

— Ну, тогда, — продолжал Джефсон, — он сделает все возможное, чтобы позаботиться о ней и поддержать ее, ведь после женитьбы на богатой девушке у него будут деньги.

— Так.

— Ну, а она хочет, чтобы он женился на ней и расстался с мисс Финчли.

— Понимаю.

— И он соглашается.

— Конечно!

— А она так благодарна, что в волнении вскакивает и бросается к нему, понимаете?

— Так?

— И тут лодка накреняется немного, и он вскакивает, чтобы поддержать Роберту, потому что боится, как бы она не упала, понимаете?

— Да, да.

— Ну теперь в нашей воле оставить у него в руках фотографический аппарат или не оставлять — это как вы найдете удобным.

— Да, теперь мне ясно.

— Словом, с аппаратом ли, нет ли, он — или, может быть, она — делает какое-то неосторожное движение, именно так, как он рассказывает, — или просто из-за того, что они оба встали, — тут лодка переворачивается, и он наносит Роберте удар или нет — это как вам угодно, — но если да, то, конечно, нечаянно.

— Понимаю, понимаю, черт возьми! — воскликнул Белнеп. — Прекрасно, Рубен! Великолепно! Просто замечательно!

— И борт лодки ударяет ее и его тоже — слегка, понимаете? — продолжал Джефсон, поглощенный своим хитроумным планом; он не обратил никакого внимания на этот взрыв восторга. — Удар слегка оглушает его.

— Понимаю.

— Он слышит ее крики и видит ее, но он сам немного оглушен, понимаете? А когда он приходит в себя и готов ей помочь…

— Ее уже нет, — спокойно заключил Белнеп. — Утонула. Понимаю.

— А тут все эти подозрительные обстоятельства, фальшивые записи… А она уже погибла, и он все равно больше ничего не может для нее сделать… И вы понимаете, ее родным едва ли будет приятно узнать, в каком положении она была…

— Ясно.

— И поэтому он в испуге удирает. Он ведь по природе своей трус — мы это будем доказывать с самого начала. Он непременно хочет сохранить хорошие отношения с дядек и свое положение в обществе. Разве этим нельзя все объяснить?

— По-моему, это очень недурно все объясняет. В самом деле, Рубен, я думаю, что это очень удачное объяснение, и поздравляю вас. Вряд ли можно надеяться найти что-нибудь лучшее. Если это не приведет к оправданию или к разногласиям среди присяжных, то в крайнем случае он получит, скажем, двадцать лет, как вы думаете? — Очень довольный, Белнеп встал и, посмотрев с восхищением на своего длинного и тощего коллегу, прибавил: — Великолепно!

А Джефсон только невозмутимо смотрел на него голубыми глазами, похожими на зеркальные тихие омуты.

— Но вы, разумеется, понимаете, что это означает? — сказал он спокойно и мягко.

— Что он должен будет давать показания под присягой как свидетель? Конечно, конечно. Прекрасно понимаю. Но это его единственный шанс.

— Боюсь, что он покажется не очень серьезным и уверенным в себе свидетелем. Он чересчур нервный и чувствительный.

— Да, знаю, — быстро сказал Белнеп. — Его легко запугать. А Мейсон будет наскакивать на него, как бешеный бык. Но мы подготовим его к этому, как следует натаскаем. Заставим его понять, что это для него единственная возможность спастись, что от этого зависит его жизнь. Будем натаскивать его все эти месяцы.

— Если он не сумеет этого проделать, он погиб. Если бы только мы могли как-то придать ему храбрости, обучить его вести себя как надо! — Перед устремленным куда-то в пространство взором Джефсона, казалось, предстал зал суда и на свидетельском месте — Клайд лицом к лицу с Мейсоном. Затем Джефсон взял письма Роберты (точнее, копии, переданные Мейсоном). — Если бы только не это! — сказал он, взвешивая их на ладони, и закончил мрачно:

— Проклятие! Вот дело! Но мы еще не разбиты, черта с два! Мы еще и не начинали бороться! И уж во всяком случае это принесет нам известность. Да, кстати, — прибавил он, — один мой знакомый паренек сегодня ночью попробует отыскать в озере Большой Выпи утонувший аппарат. Пожелайте мне удачи.

— Как не пожелать! — только и ответил Белнеп.

Сколько борьбы и волнений вызывает дело об убийстве! Брукхарт и Кетчумен заявили Белнепу и Джефсону, что считают план Джефсона, «пожалуй, единственным выходом из положения», но что при этом следует возможно меньше ссылаться на Грифитсов.

И сейчас же господа Белнеп и Джефсон передали в печать предварительное сообщение, составленное в таком духе, чтобы показать, что они уверены в невиновности Клайда: в действительности он жертва клеветы, и его совершенно неправильно поняли, ибо намерения и поступки этого юноши в отношении мисс Олден столь же отличаются от всего, что приписывает ему Мейсон, как белое от черного. Был тут и намек на то, что неподобающая торопливость прокурора, настаивающего на чрезвычайной сессии Верховного суда, возможно, вызвана соображениями скорее политического, нежели чисто юридического порядка. Иначе к чему такая спешка? Особенно теперь, когда в округе приближаются выборы? Уж не намерены ли некоторые лица или группа лиц воспользоваться результатами этого процесса в интересах собственного политического честолюбия? Господа Белнеп и Джефсон надеются, что это не так.