Теодор Драйзер - Американская трагедия. (Часть 2)

– Да, сэр.

– И дальше что?

– Дальше… ну… я уже просто не мог относиться к мисс Олден, как раньше.

При этих словах лоб и щеки Клайда снова стали влажны.

– Понятно! Понятно! – громко и подчеркнуто, чтобы произвести впечатление на присяжных и публику, заявил Джефсон: – Сказка Шехерезады – чаровница и очарованный.

– Я не понимаю, что вы говорите, – растерянно сказал Клайд.

– Я говорю о колдовстве, мой друг, о том, что человек подвластен чарам красоты, любви, богатства – всего, чего мы подчас так жаждем и не можем достичь, – такова чаще всего любовь в нашем мире.

– Да, сэр, – простодушно согласился Клайд, справедливо заключив, что Джефсон просто-напросто хотел блеснуть красноречием.

– Но вот что я хочу знать. Если вы так любили мисс Олден, как говорите, и добились таких отношений с нею, которые следовало освятить браком, как же вы настолько не чувствовали своих обязательств, своего долга перед нею, что у вас могла явиться мысль бросить ее ради мисс X? Как это произошло, хотел бы я знать, – и я уверен, что это интересует также и господ присяжных. Где было ваше чувство благодарности? И чувство нравственного долга? Может быть, вы скажете, что у вас нет ни того, ни другого? Мы хотим это знать.

Поистине, это был допрос с пристрастием – нападение на собственного свидетеля. Но Джефсон говорил только то, что был вправе сказать, и Мейсон не вмешался.

– Но я…

Клайд смутился и запнулся, как будто его не научили заранее, что нужно ответить: казалось, он мысленно ищет какого-нибудь вразумительного объяснения. Да так и было в действительности, потому что, хоть он и зазубрил ответ, но, услышав этот вопрос на суде и вновь оказавшись лицом к лицу с проблемой, которая так смущала и мучила его в Ликурге, он не сразу вспомнил, чему его учили… Он мялся, поеживаясь, и наконец произнес:

– Видите ли, сэр, я как-то почти не думал об этом. Я не мог думать с тех пор, как увидел ее. Я иногда пробовал, но у меня ничего не выходило. Я чувствовал, что одна она нужна мне, а не мисс Олден. Я знал, что это нехорошо… да, конечно… и мне было очень жалко Роберту… Но все равно, я просто ничего не мог поделать. Я мог думать только о мисс Х и не мог относиться к Роберте по-старому, сколько ни старался.

– Вы хотите сказать, что вас из-за этого ничуть не мучила совесть?

– Мучила, сэр, – отвечал Клайд. – Я знал, что поступаю нехорошо, и очень огорчался за нее и за себя; но все равно, я не мог иначе. (Он повторял слова, написанные для него Джефсоном; впрочем, прочитав их впервые, он почувствовал, что все это чистая правда: он и в самом деле тогда испытывал известные угрызения совести.)

– Что же дальше?

– Потом она стала жаловаться, что я бываю у нее не так часто, как раньше.

– Иными словами, вы стали пренебрегать ею?

– Да, сэр, отчасти… но не совсем… нет, сэр.

– Ну, хорошо, а как вы поступили, когда поняли, что так сильно увлеклись этой мисс X? Сказали мисс Олден, что больше не любите ее, а любите другую?

– Нет, тогда не сказал.

– Почему? Может быть, по-вашему, честно и порядочно говорить сразу двум девушкам, что вы их любите?

– Нет, сэр, но ведь это было не совсем так. Видите ли, тогда я только что познакомился с мисс Х и еще ничего ей не говорил. Она бы не позволила. Но все-таки я тогда уже знал, что не могу больше любить мисс Олден.

– Но ведь у мисс Олден были на вас известные права? Уже одно это должно было бы помешать вам ухаживать за другой девушкой – вы этого не понимали?

– Понимал, сэр.

– Тогда почему же вы это делали?

– Я не мог устоять перед ней.

– Вы говорите о мисс X?

– Да, сэр.

– Стало быть, вы бегали за ней до тех пор, пока не заставили ее полюбить вас?

– Нет, сэр, это было совсем не так.

– А как же?

– Просто я встречался с нею то тут, то там и стал по ней с ума сходить.

– Понятно. Но все же вы не пошли к мисс Олден и не сказали, что больше не можете относиться к ней по-старому?

– Нет, сэр. Тогда не сказал.

– Почему же?

– Я думал, что она огорчится, – я не хотел, чтобы ей было больно.

– Так, понятно. Стало быть, у вас не хватало эмоционального и умственного мужества для того, чтобы сказать ей правду?

– Я не разбираюсь в эмоциональном и умственном мужестве, – отвечал Клайд, несколько задетый и уязвленный таким определением, – просто я очень ее жалел. Она часто плакала, и я не решался сказать ей правду.

– Понятно. Что ж, пусть будет так. Но я хочу спросить вот о чем. Ваши отношения с мисс Олден оставались столь же близкими и после того, как вы поняли, что больше не любите ее?

– Н-нет, сэр… во всяком случае, недолго, – пристыженно пробормотал Клайд.

Он думал, что все в зале суда слышат его… и мать, и Сондра, и все люди по всей Америке узнают из газет, что он ответил! Когда несколько месяцев назад Джефсон впервые показал ему эти вопросы, Клайд спросил, зачем они нужны, и Джефсон ответил: «Для воспитательного воздействия. Чем неожиданнее и чем сильнее мы поразим присяжных кое-какими жизненными фактами, тем легче добьемся, чтобы они сколько-нибудь здраво поняли, в чем заключалась стоявшая перед вами задача. Но вы не очень беспокойтесь об этом. Когда настанет время, вы просто отвечайте на вопросы, а остальное предоставьте нам. Мы знаем, что делаем». И теперь Клайд продолжал:

– Видите ли, после встречи с мисс Х я больше не мог относиться к Роберте, как прежде, и поэтому старался поменьше видеться с нею. Но, во всяком случае, очень скоро после этого она… попала в беду… ну, и тогда…

– Понятно. А когда примерно это случилось?

– В конце января.

– Ну, и что же? Когда это случилось, вы не почувствовали, что при таких обстоятельствах ваш долг – жениться на ней?

– Но… нет, в тех условиях нет… то есть, я хочу сказать, если бы мне удалось ее выручить.

– А почему, собственно, нет? И что значит «в тех условиях»?

– Видите ли… все было, как я вам говорил. Я больше не любил ее, и ведь я не обещал ей жениться, – она это знала. Поэтому я думал, что будет более или менее правильно, если я помогу ей от этого избавиться, а потом скажу, что больше не люблю ее.

– А все-таки вы не сумели ей помочь?

– Нет, сэр. Но я старался.

– Вы обращались к аптекарю, который давал здесь показания?

– Да, сэр.

– И к кому-нибудь еще?

– Да, сэр, я обошел семь аптек, пока наконец достал хоть что-то.

– Но то, что вы достали, не помогло?

– Нет, сэр.

– Молодой торговец галантереей показал, что вы обращались к нему, – было это?

– Да, сэр.

– И он указал вам какого-нибудь врача?

– Д-да… но… я не хотел бы называть его.

– Ладно, можете не называть. Но вы послали мисс Олден к врачу?

– Да, сэр.

– Она пошла одна или вы ее сопровождали?

– Я проводил ее… то есть только до дверей.