Пэлем Вудхауз - Что-то не так

– Он скульптор, сэр. Живет рядом со мной, в соседнем доме.

– Странное совпадение.

– Да, сэр. Я часто говорю, что мир тесен.

– С кем же он помолвлен?

– С мисс Бенедик, племянницей лорда Аффенхема, которому я одно время служил. Молодая леди и его милость проживают в Лесном Замке.

– Э?

– В моем доме, сэр. Лесной Замок, Тутовая Роща, Вэли-Филдз. Мистер Твайн живет в Мирной Гавани.

– И там же ваяет?

– Да, сэр.

– Но без особого успеха?

– Да, сэр. Я бы сказал, что мистер Твайн находится в финансовой яме. Это и препятствует ему соединиться с молодой леди.

– Бедность – банановая кожура на дороге любви.

– Именно так, сэр.

– И вы предлагаете, чтобы мистер Бэньян исправил это положение?

– Да, сэр. Если мистер Бэньян даст мистеру Твайну двадцать тысяч фунтов, тот женится немедленно.

Роско сотрясся от носа до кормы, глаза его просто вылезли.

– Вы что, рехнулись? – выговорил он. – Двадцать тысяч фунтов?

– Насадишь мелкую рыбешку – вытащишь кита, – сказал Мортимер Байлисс. – Не жмитесь по мелочам, другими словами – кто не вложит, тот не получит.

Роско лихорадочно провел рукой по волосам. Он понимал, что избитые истины верны, но не хотел с ними мириться.

– Не могу ж я прийти и сунуть ему деньги!

– Да, верно. Что вы посоветуете, Кеггс?

– Думаю, это просто, сэр. В саду Мирной Гавани стоит статуя мистера Твайна. Можно предположить, что день или два назад, мистер Бэньян, зайдя к дворецкому своего покойного батюшки, случайно взглянул за ограду…

– Увидел шедевр и поразился? Конечно. Вы правы. Поняли, Роско? «Боже! – вскричали вы. – Неведомый гений!» И – к нему, с чековой книжкой.

– Чтобы отвалить двадцать тысяч фунтов? Он подумает, что я рехнулся.

– Как вы справитесь с этим, Кеггс?

– Легко, сэр. Недавно я читал автобиографию известного драматурга, который вспоминает, как к нему, в начале творческого пути, обратился финансист и предложил выплачивать ежегодно твердую сумму в обмен на треть будущих доходов.

– Он согласился?

– Нет, сэр, но я уверен, что мистер Твайн примет аналогичное предложение.

– Конечно, примет! Двадцать тысяч наличными! Вы не прогадаете, Роско. Он пошлет за портным, снимать мерку для свадебных брюк, через пять минут после того, как получит деньги по чеку. Знаете, что? Я возьму все на себя. Оставайтесь на заднем плане этаким таинственным благодетелем. Как его номер, Кеггс? Пойду, позвоню.

Мортимер Байлисс отправился звонить. Несколько минут Роско тупо глядел в пространство, а Кеггс поглаживал котелок. Его пробная ремарка об удивительной погоде отклика не нашла. Роско не был расположен к обмену мнениями.

– Я с ним поговорил, – сказал Мортимер Байлисс. – Надо сказать, мне было приятно, как он воспринял мое имя. «Неужели тот самый?» – выговорил он. «Собственной персоной», – отвечал я, мило краснея. Потом я сообщил, что вы видели статую и просите меня дать профессиональный отзыв о других работах. Вероятно, дурны несказанно, а, Кеггс?

– Мне они не по вкусу, сэр.

– В довершение всего он пригласил меня сегодня поужинать в Приветном Шалаше. Или это Беседка Отдохновения?

– Мирная Гавань, сэр.

– Так же плохо, если не хуже. Думаю, подадут обычную пакость.

– Отнюдь, сэр. У мистера Твайна превосходная кухарка.

– Вот как? И на том спасибо. Поможет скоротать отвратительный вечер. Что ненавижу, то ненавижу – бюсты. Дж.Дж. всегда хотел, чтоб я их покупал, просто страсть какая-то. Ладно, сегодня ужинаем у Твайна. Завтра дам ему потомиться, а послезавтра приглашу в свой клуб и ошеломлю. Чек надо будет иметь с собой, чтоб помахать у него перед глазами. Благодарите Кеггса за мудрую мысль.

Роско сглотнул. Он страдал, как страдает бережливый мультимиллионер, которому предстоит расстаться с двадцатью тысячами. Да, он понимал, что вложение разумно – насадишь мелкую рыбешку, вытащишь кита, и все же еле выговорил:

– Спасибо, Кеггс.

– Не за что, сэр. На здоровье, сэр. До свиданья, мистер Байлисс.

– Вы нас покидаете?

– Мне пора домой.

– Торопитесь на поезд?

– Нет, я на машине.

– Я провожу вас, – сказал Мортимер Байлисс, прикрывая за собой дверь. Монокль сверкнул, мумифицированное лицо приняло то выражение, с которым участковый судья начинает перекрестный допрос отпетого преступника. – Ну-ка отвечайте, мой хитрый мажордом, что за этим кроется?

– Сэр?

– Бросьте корчить святошу! Я спрашиваю, что за этим кроется, и требую прямого ответа. Признавайтесь, увенчанный котелком мошенник. Вы не хуже моего знаете, что у Дж.Дж.Бэньяна не было друга по фамилии Твайн.

Мы не скажем, что Кеггс хихикнул – дворецкие, даже отставные, не хихикают; однако он только что не хихикнул.

– Я и сам подумывал, не удивило ли вас это, сэр.

– Удивило.

– Я даже боялся, как бы вы не раскрыли мой маленький обман.

Мортимер Байлисс заломил бровь.

– Мой дорогой! Когда я вижу, что Роско Бэньян вот-вот выложит двадцать тысяч ни за что, ни про что, я не порчу удовольствия, раскрывая маленькие обманы. Господь свидетель, в наше время редко выпадает достойный случай повеселиться.

– Верно, сэр.

– Милостивое Провидение много лет готовило Роско что-то подобное. Слишком он любит деньги, это вредно для души. Отнимать у него хоть что-то -долг милосердия. Вы это почувствовали?

– Еще как!

– Представляю, каково вам было, когда он предложил вам пятьдесят фунтов.

– Признаюсь, в данных обстоятельствах вознаграждение показалось мне не вполне адекватным.

– И вы, как говорится, в отместку направили его не туда?

– Мной руководило также искреннее желание помочь мисс Бенедик, сэр. Очаровательная молодая леди. Не скажу, чтобы я считал мистера Твайна идеальной партией, но, поскольку она стремится к этому союзу, буду только рад способствовать его осуществлению.

– Блеск!

– Сэр?

– Восхищаюсь, как вы говорите. Вас никогда не называли Златоустом Вэли-Филдз?

– Не слышал, сэр.

– Потомки назовут. А теперь, дорогой Кеггс, скажите мне, если сумеете – кратко, кто же таинственный узник?

– Сэр?

– Ну, претендент, кандидат. Соперник Роско.

– Ах, извините, сэр. Вы меня немного смутили. Его фамилия Холлистер.

– Как?! – Мортимер Байлисс удивился. – Сын Джо Холлистера?

– Если я не ошибаюсь, мистера Холлистера-старшего звали Джозеф.

– Кому вы рассказываете! Он был моим лучшим, правильнее сказать -единственным другом. Как ни странно, меня по большей части не жаловали. Что же поделывает юный Билл? Последний раз, когда я он нем слышал, он собирался учиться живописи… да, в Париже.

– Мистер Холлистер-младший работает помощником в знаменитой Галерее Гиша на Бонд-стрит.

– Воровской притон! И собирается жениться?