Стефан Гейм - Агасфер

Эйцену вдруг почудилось, будто зал судебного заседания со всеми присутствующими начал медленно вращаться, это вращение убыстрялось, но в центре его продолжал хранить неподвижность внезапный гость, а его спутница, откинув покрывала, дерзко взглянула прямо в глаза суперинтенданта, да еще сложила как бы для поцелуя свои пухлые алые губы, словно желая сказать: «Ну что, ты все еще сохнешь по мне, старина?» Размеренным шагом лжепроповедник подошел к креслу наместника и префекта, степенно поклонился и сказал: «Ваша честь, меня зовут Агасфер, Ахав Агасфер. Я прибыл в Теннинг из Амстердама, чтобы ответить на все вопросы, касающиеся вероисповедания обвиняемых, а также поддержать и утешить их, насколько это окажется в моих силах».

Внимательно разглядев пришельца, одетого в темно-коричневый, голландского покроя сюртук и производившего вполне солидное впечатление, однако вместе с тем вызывавшего какую-то смутную тревогу, Каспар Хойер сказал: «Что касается опроса, мингерр, то тут вы опоздали, а вот поддержка и утешение еще могут понадобиться».

Агасфер поклонился вновь. «Ваша честь, – сказал он, – разве по завершении опроса обвинителю и обвиняемым не дано право подытожить суть дела? По-моему, досточтимый господин суперинтендант как раз собирается это сделать. Я прошу лишь позволить мне ответить ему, когда он закончит».

«Мингерр…» – пробормотал наместник и запнулся, не зная, что сказать; ища помощи, он взглянул на Эйцена.

Тот наконец пришел в себя. Воздев руки, подобно ветхозаветным пророкам, когда они призывали в свидетели Бога, он закричал: «Да какой это мингерр? Это же базарный лицедей, который выдает себя за Вечного жида. Хуже того, он – презренный дезертир, сбежавший из герцогского полка Пуфендорфа. Хватайте его! Вяжите! Хватайте сучку его, не дайте им уйти!»

Судебные стражники, проявив расторопность, бросились на фальшивого голландца, а когда тот выхватил шпагу, они тоже взялись за оружие, начался гвалт, суматоха, от клинков посыпались искры, к испугу господ пасторов; но – против своры псов не устоит даже лев, поэтому вскоре показалось, что израненный Агасфер вот-вот падет наземь, однако тут между ним и самым здоровенным стражником бросилась Маргрит, и удар шпаги, предназначавшийся Агасферу, достался ей. Увидев кровь, стекающую по белой шее, алую, каким некогда в Виттенберге было незабываемое вино, Эйцен содрогнулся и закрыл лицо.

А открыв глаза, он испытал не меньший ужас, чем все другие присутствующие; перед ним лежало то, что осталось от женщины, которая всю жизнь манила и искушала его: деревянная болванка с паклей вместо волос и дырками вместо глаз, носа и рта, рядом соломенный сноп, закутанный в тряпье, обыкновенное пугало, какие стоят на крестьянских полях, чтобы отгонять птиц. Но разве все мы не оказываемся в конце концов лишь перстью земной и прахом, а прочее – только пустое тщеславие и бесовское наваждение? Тем временем стражники увели Агасфера.

в которой Агасфера по приговору герцога Готторпского восемь раз прогоняют сквозь строй, а досточтимый господин суперинтендант не внемлет просьбе смертника, в свою очередь некогда отринувшего Равви, хотя и по иной причине.

Что для растения обильный дождь и солнечное тепло, то для человека – надежда; он расцветает на глазах, щеки его наливаются румянцем, волосы блеском, глаза сиянием, и весь он будто молодеет. Так произошло и с господином суперинтендантом Паулусом фон Эйценом, который обрел надежду, что наконец-то избавится от еврея, который стал истинным проклятием и отравил многие годы его жизни, а напоследок, тут уж сомневаться не приходится, употребил свое дьявольское чародейство, чтобы превратить прекрасную Маргрит в сноп соломы, назло ему, благочестивому христианину и верному слуге государства, да и на страх всем остальным.

На вопрос об арестанте он ответил герцогу, который завтракал, лежа в постели и поглядывая на стоявших справа и слева суперинтенданта и тайного советника Лейхтентрагера: да, сомнений нет, речь идет о шарлатане и базарном лицедее, который странствовал по городам, выдавая себя за Вечного жида и выманивая у людей деньги с помощью принцессы Трапезундской; затем он поступил на службу Его Герцогского Высочества, а именно в полк Пуфендорфа, с которым отправился в голландский поход; он же, выдавая себя за меннонитского проповедника, имел позднее наглость предстать свидетелем защиты перед Его Высочества церковным судом, состоявшимся в Теннинге под председательством эйдерштедтского наместника и префекта, где оный лжепроповедник посредством черной магии превратил живую женщину в сноп соломы; короче, речь идет об одном и том же лице, по существу – обычном дезертире, которого следует отдать под трибунал; господин тайный советник также может подтвердить личность преступника, поскольку знаком с ним по прежним временам; и, наконец, имеются списки солдат полка Пуфендорфа, куда вышеозначенный А. Агасфер был занесен и где позднее он был отмечен как пропавший без вести.

От подобного доклада герцог прямо подавился копченым мясом, поданным на завтрак, а когда он наконец прокашлялся и прочистил глотку, то первым делом спросил у своего тайного советника, не было бы разумнее подержать при себе такого кудесника, а не гонять его сквозь строй, ибо в герцогстве полно разряженных и размалеванных дам, которых недурно бы превратить в соломенные чучела, по сути они таковыми уже и стали. Однако Лейхтентрагер, бросив на Эйцена взгляд, от которого тот содрогнулся, ответствовал, что арестованный совсем не похож па колдуна или чернокнижника; по доносам надзирателей он спокойно сидит на цепи и лишь ведет часами беседы с неким реббе Йошуа, что по-еврейски означает Иисус.

Тут герцог Адольф слегка оробел: от человека, который разговаривает с подобным собеседником, лучше держаться подальше, на этот случай у герцога и существует суперинтендант. Эйцен же посоветовал отнестись к делу так, как оно видится на обычный взгляд: человек был в полку и пропал; что будет с армиями, которые воюют за государей, если каждый может пуститься в бега, когда ему вздумается? Тут не возразишь, подумал герцог и прорычал: быть по сему, прогнать Агасфера сквозь строй – пусть остальные боятся, а господин суперинтендант радуется. Покончив с завтраком и допив все пиво, герцог подал знак слуге, тот принес фарфоровую миску, герцог долго и тщательно умывал руки, а потом сказал: «Вы его опознали, Эйцен, вы назвали его имя и указали на него пальцем, стало быть, и все прочее ваша забота».

Суперинтендант хоть и услышал то, что ожидал услышать, однако в сердце его закралась тревога, поэтому он взглянул на своего приятеля Лейхтентрагера, ища у него поддержки; глаза Лейхтентрагера были безразличными, как два гранитных камешка, а лицо холодно, словно вечный лед, – он лишь спросил герцога, сколько раз прогнать Агасфера сквозь строй: два, четыре или восемь; герцог уже со скукой проворчал: восемь.