Гарольд Роббинс - Камень для Дэнни Фишера

— Да, г-н Кайл, — седовласая женщина вышла из дверей. Г-н Кайл посмотрел на заявление у себя в руке. — Вы Дэниел Фишер? — спросил он меня.

— Да, сэр.

— Возраст? — спросил он.

— Двадцать три, — поспешно ответил я в надежде, что он не подвергнет сомненью мои слова. — Как тут и записано.

Он подозрительно глянул на меня. — Читать я умею, — отчетливо произнес он и посмотрел на Нелли. — Элеанора Петито?

Она молча кивнула, и он продолжил читать заявление. Дверь снова открылась, и он поднял голову. Вернулась седовласая женщина с небольшим похожим на птицу человеком в однобортном костюме.

Г-н Кайл, улыбаясь, посмотрел на нас. — Ну теперь можно начинать, сказал он, подвинув нам бумагу. — Подпишите, пожалуйста, вот здесь.

Неровным мелким подчерком Нелли расписалась первой. После этого настала моя очередь, затем подписался свидетель и, наконец, г-н Кайл. Он промокнул чернила на своей подписи и с важностью посмотрел на нас.

— Возьмитесь, пожалуйста, за руки, — проинструктировал он нас. Нелли вложила свою руку в мои. Теперь она больше не дрожала. Я почувствовал, как у меня на лбу выступили мелкие капельки пота.

Я был рад, что церемония прошла быстро. Казалось, она закончилась, едва начавшись. Я запомнил лишь последние несколько слов. Вряд ли все это заняло больше двух минут.

— Берете ли вы, Элеанора Петито, этого мужчину, Дэниела Фишера, себе в законные мужья?

Она не сводила с меня глаз. — Да, — торжественно ответила она приглушенным голосом.

Он повернулся ко мне. — А вы, Дэниел Фишер, берете ли вы эту женщину себе в законные жены?

Я смотрел на нее. Глаза у нее были мягкими и светящимися, в углах их собирались слезы.

— Д-да, — хрипло заикнулся я.

— Тогда властью, данной мне городом Нью-Йорком, я провозглашаю вас мужем и женой. — Голос его сухо прозвучал у меня в ушах. — Можете поцеловать невесту, молодой человек, и заплатите на выходе клерку два доллара.

Мы неуклюже поцеловались, повернулись и заторопились к дверям. Еще более сухим, чем во время церемонии голосом, он окликнул нас. Мы испуганно обернулись.

Он улыбался и протягивал нам лист бумаги. — Как вы считаете, не следует ли вам взять с собой свидетельство о браке? — спросил он.

Я ощутил, как у меня вспыхнуло лицо, когда я возвращался и брал свидетельство из его протянутой руки. — Благодарю вас, сэр, — быстро произнес я. Я поспешил назад к Нелли, и мы вышли из дверей.

Пары, оставшиеся в зале ожидания, смотрели на нас. Некоторые из них улыбались. Мы улыбнулись им в ответ и почти выбежали из здания.

Мы остановились на ступенях мэрии и посмотрели друг на друга. Мир был таким же, каким мы оставили его несколько минут назад, но теперь он изменился. Мы поженились.

Нелли взяла меня под руку. — Сначала пойдем и скажем моим, — гордо произнесла она.

— Хорошо, — ответил я.

— Затем пойдем и скажем твоим, — добавила она.

Я удивленно посмотрел на нее. — Зачем? Это их не касается. К тому же им совершенно все равно.

В глазах у нее появилось решительное выражение. — А мне не все равно.

И я хочу, чтобы они знали.

— Но им же до нас нет дела. И мне совсем не обязательно говорить им что-либо, — возразил я.

Улыбаясь, она сжала мне руку. — Послушай, Дэнни Фишер, ведь мы не будем начинать нашу совместную жизнь со ссоры, правда?

Я улыбнулся. Лицо у нее было румяным, глаза счастливые и сияющие. — Н-нет, — ответил я.

— Ну тогда скажем им, — решительно сказала она, спускаясь по ступеням, — Хорошо, тогда скажем, — согласился я, шагая рядом с ней. — Я даже готов пойти на радио и объявить всему миру, если ты этого хочешь.

Она счастливо рассмеялась и посмотрела вверх на меня. — Послушай, а ведь это недурная мысль, а?

Швейцар вытянул руку и остановил нас с вопросительным взглядом на лице.

— Квартира г-на Готткина, пожалуйста, — сказал я. Он вежливо наклонил голову. — У г-на Гордона квартира 210. Это на двадцать первом этаже.

Мы прошли мимо него в лифт, и дверь закрылась. Лифтер с непроницаемым лицом стоял спиной к нам. Я посмотрел на Нелли. — Что это еще за Гордон? — прошептал я.

— В прошлом году он официально сменил фамилию, — ответила она.

Я кивнул. Все логично. Наверное, он посчитал, что Готткин вполне годится для Бруклина, но в этих фешенебельных апартаментах на Сентрал-парк-саут больше подходит Гордон.

Я посмотрел на часы. Было несколько минут десятого. После того, как мы ушли от Неллиной семьи, мы сходили пообедать и затем отправились к моим родителям. Теперь они жили в хорошем месте на Вашингтон-хайтс, но все же это не шло ни в какое сравнение с тем, что было здесь. Швейцар там нам сказал, что по вечерам в пятницу они обычно ужинают у дочери, и нам снова пришлось вернуться в центр.

Интересно, как они теперь живут? Меня охватило легкое беспокойство. У Нелли в семье оказалось не так уж плохо.

Дверь открыл отец Нелли. На его смуглом лице было сердитое выражение.

С губ у него сорвался поток итальянских слов, и в середине она прервала его несколькими словами на том же языке.

Внезапно он запнулся и посмотрел на меня. Трудно было понять, что он думает, так как лицо у него все еще было красным от гнева. Затем он молча отступил в сторону и пропустил нас в квартиру.

Мать Нелли набросилась на нас с громкими воплями. Она обхватила Нелли руками и разразилась слезами. Я неловко стоял у дверей и смотрел на них.

Нелли тоже расплакалась. Мы же с ее отцом стояли и беспомощно смотрели друг на друга.

Вдруг из соседней комнаты раздался крик — Дэнни! — Ко мне бежал Зеп с протянутой рукой и широкой улыбкой на лице. Я ухватился за нее, а он пошлепал меня по плечу. Затем в комнате появилась сестренка Нелли и тоже заплакала. Немного погодя все начало успокаиваться отец неохотно вынес бутылку вина, и все они выпили за наше здоровье.

К тому времени, как бутылка опустела, мы все уже были в довольно хороших отношениях. Нельзя сказать, что они были чрезвычайно довольны тем, что мы сделали, но они смирились с этим и старались представить все в наилучшем виде. Мама Петито даже помогла Нелли упаковать ее немногочисленные пожитки с тем, чтобы мы могли вернуться в гостиницу, и хотела, чтобы мы остались к ужину. Мы отнекались, сказав, что нам нужно ехать на другой конец города к моим родителям, потому что мы еще с ними не виделись.

Лифт остановился, и двери раскрылись. Лифтер высунул голову и сказал «Четвертая дверь через холл».

Под звонком на небольшой табличке было написано «Сэм Гордон». Я нажал звонок и где-то в глубине квартиры послышался звук колокольчика. — Шикарно, — прошептал я, глядя на Нелли.

В пустом свете вестибюля она казалась бледной. Она молча кивнула и стала ждать, когда откроют дверь. Я взял ее за руку. Ладони у нее были влажными.