Михаэль Энде - Бесконечная история

– Так слушай же. Великий Всезнай, наш вопрос. Что такое Фантазия?

Бастиан немного помолчал и сказал:

– Фантазия – это История, Конца Которой Нет.

– Дай нам время, чтобы понять твой ответ, – попросил Ширкри. – Встретимся здесь завтра ночью в тот же час.

Трое Глубоко Мыслящих и Монахи Познания молча поднялись. Все вышли из зала.

Бастиана, Атрейо и Ксайду проводили в кельи для гостей, где каждого ожидала скромная трапеза. На деревянных топчанах лежали простые грубошерстные одеяла. Бастиана и Атрейо вполне устраивала такая постель, но Ксайда хотела бы наколдовать себе более приятное ложе для сна. Однако ей пришлось убедиться, что в Монастыре её волшебные чары не имеют силы.

На другую ночь в тот же час все Монахи Познания и трое Глубоко Мыслящих снова собрались в Большом Зале под Куполом. Бастиан опять сел на трон, Ксайда и Атрейо встали по сторонам.

На этот раз Ушту, Мать Предчувствия, обратилась к Бастиану, и взгляд её больших совиных глаз выражал почтение и восхищение.

– Мы размышляли о твоем учении. Великий Всезнай, но у нас возник новый вопрос. Если Фантазия – это, как ты говоришь, «Бесконечная История», то где же записана эта История?

Бастиан опять немного помолчал, а потом ответил:

– В книге с шелковым переплетом медно-красного цвета.

– Дай нам время, чтобы понять твои слова, – сказала Ушту. – Встретимся здесь завтра ночью в тот же час.

Дальше всё происходило так же, как и в прошлую ночь. На третью ночь, когда все вновь собрались в Большом Зале под Куполом, слово взял Йизипу, Сын Разума:

– Мы и на этот раз долго думали над твоим учением, Великий Всезнай. И опять мы стоим перед новым вопросом, не зная ответа. Если Мир Фантазии – это «Бесконечная История», и если эта История записана в книге с шелковым переплетом медно-красного цвета, то где же тогда эта книга?

После недолгого молчания Бастиан отвечал:

– На чердаке школы.

– Великий Всезнай, – возразил ему Йизипу, Лисоголовый, – мы не сомневаемся в истинности того, что ты нам поведал. И всё же мы просим тебя позволить нам увидать эту Истину. Ты это можешь?

Бастиан немного подумал и сказал:

– Пожалуй, могу.

Атрейо с изумлением взглянул на Бастиана. В разноцветных глазах Ксайды тоже мелькнуло удивление.

– Давайте встретимся завтра ночью в тот же час, – продолжал Бастиан, – но не здесь, а на крышах Звёздного Монастыря Гигама. Но обещайте внимательно, не сводя глаз, смотреть на небо.

На следующую ночь – она была такой же звездной, как и три предыдущих – все члены братства, включая троих Глубоко Мыслящих, стояли в условленный час на крышах Монастыря и, запрокинув голову, смотрели в ночное небо. Атрейо и Ксайда тоже были здесь, хотя и не знали замыслов Бастиана.

Бастиан влез на самую верхушку большого купола. Стоя наверху, он огляделся вокруг и в это мгновение впервые увидел далеко на горизонте Башню Слоновой Кости, причудливо мерцающую в призрачном свете луны.

Он вынул из кармана камень Аль Чахир. Камень мягко светился. Бастиан вызвал в памяти слова надписи на дверях библиотеки в Амарганте:

… Но коль имя он мое произнесет От конца к началу, задом наперед, Вмиг истрачу я свеченье на сто лет, И погаснет навсегда мой свет.

Он высоко поднял камень и крикнул:

– Рихач Ла!

Сразу сверкнула молния, такая яркая, что звездное небо побледнело, а космическое пространство над ним озарилось светом. И в этом пространстве высветился чердак школы с почерневшими балками. Свечение на сто лет излучилось в одно мгновение. Аль Чахир исчез без следа.

Всем, и самому Бастиану, пришлось подождать, пока глаза снова привыкнут к слабому свету месяца и звезд.

Потрясенные таинственным видением, представшим перед ними, все молча собрались в Большом Зале под Куполом. Последним в Зал вошел Бастиан. Монахи Познания и трое Глубоко Мыслящих поднялись при его появлении со своих мест, поклонились ему до земли и долго так и стояли, согнувшись.

– Нет слов, – сказал Ширкри, – которыми я мог бы выразить тебе мою благодарность за озарение. Великий Всезнай, ибо я заметил на этом таинственном чердаке существо одного со мной вида: орла!

– Ты заблуждаешься, Ширкри, – возразила ему Ушту, Мать Предчувствия, и на её совином лице появилась легкая улыбка. – Я видала ясно, что это была сова!

– Вы оба заблуждаетесь, – вмешался в разговор Йизипу, и глаза его сверкнули. – Существо это сродни мне. Это была лиса.

Ширкри заклинающе поднял вверх руки.

– Ну вот мы и снова вернулись к тому, от чего хотели уйти, – сказал он. – Только ты один можешь ответить нам и на этот вопрос, Великий Всезнай. Кто из нас троих прав?

Бастиан снисходительно усмехнулся.

– Все трое.

– Дай нам время, чтобы понять твой ответ, – попросила Ушту.

– Хорошо, – ответил Бастиан. – Времени для раздумий у вас будет достаточно, потому что теперь мы вас покидаем.

На лицах Монахов Познания и троих Глубоко Мыслящих отразилось разочарование, но Бастиан спокойно отклонил их настоятельную просьбу остаться у них надолго, а лучше всего навсегда.

И вот все Монахи Познания вместе с тремя Глубоко Мыслящими проводили Бастиана и его учеников до ворот Звездного Монастыря, а летучие посланцы перенесли всех троих обратно в палаточный город.

В эту ночь в Звездном Монастыре Гигаме произошла первая серьезная размолвка между тремя Глубоко Мыслящими, а много лет спустя это разногласие привело к тому, что монашеское братство распалось, и Ушту, Мать Предчувствия, Ширкри, Отец Обозрения, и Йизипу, Сын Разума, основали каждый свой собственный монастырь. Но это уже совсем другая история, и её мы расскажем как-нибудь в другой раз.

С этой ночи Бастиан потерял все воспоминания о том, что когда-то ходил в школу. И школа, и чердак, и даже украденная книга в шелковом переплете медно-красного цвета исчезли из его памяти. Он больше не задавал себе вопроса, как он вообще попал в Фантазию.

Посланные вперёд разведчики вернулись в лагерь и сообщили, что Башня Слоновой Кости уже совсем близко. За два, ну, самое большее, за три дня быстрого марша можно до неё дойти. Но Бастиан, казалось, был в нерешительности. Он всё чаше отдавал приказ остановиться на привал, а потом вдруг командовал срываться с места и трогаться в путь. Никто во всем караване не понимал причины этого, но никто, разумеется, и не решался его спрашивать. Он стал недоступен для всех, даже для Ксайды. По лагерю ходили всякие слухи, делались различные предположения, но большинство спутников Бастиана добровольно подчинялись его противоречивым приказам. Великая мудрость – считали они – часто кажется обыкновенным созданиям необъяснимой. Даже Атрейо и Фалькор больше не понимали поведения Бастиана. И это увеличивало их беспокойство за него.