Константин Станюкович - Похождения одного матроса

— Из-за чего это ранили человека? — испуганно спросил Чайкин старика кучера Брукса, когда он четверть часа спустя подсел к Чайкину.

— Из-за игры… Рыжий Филли, кажется, сплутовал и передернул карту. Он на это мастер.

— А тому ничего не будет?

— На такие пустяки здесь не обращают внимания! — промолвил Брукс. — Вот если молодец занимается воровством и особенно любит чужих лошадей, тогда его обязательно вздернут ночью на большом дубе у въезда в город…

— Кто вздернет?

— Кто-нибудь из членов «бдительного комитета», по решению комитета.

И Брукс пояснил, что во всех молодых городах Запада есть такие «бдительные комитеты», тайными членами которых состоят лучшие граждане, и быстро решают дела с слишком отчаянными молодцами, против которых иногда нет судебных улик.

— Это у нас называется судом Линча! — пояснил Брукс. — Порядочному человеку он не страшен, а мошенники и убийцы с целью грабежа его боятся…

Через полчаса Чайкин простился с Бруксом и, расплатившись, пошел в свой номер спать.

До его ушей долго еще долетали пьяные крики и ругательства. Но наконец он заснул.

Чайкин проспал крепчайшим сном до восьми часов утра.

Когда он вошел в общую залу, Брукс был там.

— Ну что, отоспались, Чайк? — спросил он, пожимая Чайкину руку.

— Отоспался… И жара какая, однако! А когда почтовый фургон идет?

— В одиннадцать. Времени еще много. Позавтракайте хорошенько, а потом пойдем покупать провизию. А вот и Старый Билль!

В комнату вошел низкого роста, коренастый и плотный старик с седой бородой. Его красно-бурое, изрытое морщинами лицо с седыми клочковатыми нависшими бровями, из-под которых глядели серые, пронзительные глаза, казалось суровым. Он был в высоких сапогах, в кожаных штанах и в белом пиджаке; на голове была соломенная шляпа.

— Ну, Джипп… дайте-ка! — произнес он грубым голосом, подходя легкой и бодрой походкой к прилавку и протягивая свою широкую загорелую руку хозяину.

Хозяин налил рюмку рому, которую Старый Билль выпил с маху. Крякнувши, Билль проговорил:

— А затем можно и кофе пить. Так ладно будет.

Он отошел от прилавка и подсел к Бруксу.

— Это тот самый молодчик, о котором вы говорили мне вчера, Брукс? — спросил он, указывая бесцеремонно пальцем на Чайкина.

— Тот самый.

— Ладно… Довезем до Фриски! — сказал он, протягивая Чайкину руку.

— А много пассажиров везете, Билль?

— Нет. Всего три пассажира, и все ваши. Откуда те двое?

— Из Канзаса.

— Вы их знаете, Брукс?

— Знаю.

— Кто они?

— Игроки.

— Очень счастливо играют? — усмехнулся Билль.

— Да. И потому улепетывают из Канзаса.

Билль, казалось, не особенно был доволен этими сведениями.

Он отпил несколько глотков кофе и, обращаясь к Чайкину, сказал:

— Покажите-ка ваш револьвер!

Чайкин вынул из-за пояса револьвер и подал Биллю.

Старик внимательно осмотрел его и, возвращая назад, промолвил:

— Умеете стрелять?

— Не стрелял никогда. Из ружья учился.

— У меня есть запасная винтовка, если понадобится. А ну-ка, попробуйте выстрелить из револьвера вон в этот стакан! — указал Билль на стакан, стоявший на одном из близких столиков. — Как цена, Джипп?

— Десять центов.

— Так валяйте. Я плачу за стакан.

— А разве здесь стрелять можно? — спросил Чайкин.

— Отчего же нельзя. Ну, цельтесь.

Чайкин нацелился и выстрелил. Стакан разлетелся вдребезги.

— Отлично, Чайк… Зарядите снова…

С этими словами Билль ушел.

Вскоре Брукс с Чайкиным ушли покупать провизию на дорогу и через полчаса вернулись с большим ящиком, в котором был окорок ветчины, сухари, бутылка коньяку, сахар, кофе и кофейник.

— Ну, теперь все в порядке! Можете ехать! — сказал Брукс.

В одиннадцать часов Чайкин вышел на двор гостиницы и увидел легкий фургон, закрытый со всех сторон кожей, с отверстиями в виде маленьких окон. В задней части была почта — тюки газет и писем, а впереди оставалось пространство, набитое сеном.

— Садитесь, джентльмены! — крикнул Билль.

Два молодых канзасца сели в фургон. Чайкин хотел садиться на козлы. Но Билль сказал:

— Внутри и для вас места хватит.

— Но у меня билет на козлах.

— Садитесь в середину. Надеюсь, джентльмены ничего не будут иметь против?

— Конечно! Садитесь. Места довольно! — отвечали джентльмены.

Старый Билль уселся на широкую скамью впереди и хлопнул бичом.

Фургон двинулся.

Вскоре за Денвером начался подъем на Сиерру-Мадре, и затем, когда фургон миновал проход за гору, он направился к северу, к городу Соляного озера, вдоль Черных гор, потом по лесистому месту, полному ручьев и потоков, и снова по склонам гор. И все — и горы, и земля, и деревья — в этой горной стране было красного цвета. Потому-то испанцы, первые завоеватели этой страны, и назвали ее Колорадо.

Скоро, однако, эта красивая местность остается сзади, и фургон плетется по холмистой возвышенности, покрытой песком с растущим на нем диким шалфеем, пересекая часто ручьи и овраги… Дорога однообразная и скучная. Жара нестерпимая. Станции, где меняют лошадей, редки, и там ничего нельзя достать, кроме водки… Нередко на горах и на склонах Чайкин видел индейских всадников из окна фургона и объявлял об этом спутникам.

И тогда все схватывались за револьверы.

Но Старый Билль успокаивал.

— Не нападут… Я нарочно закрыл фургон, чтобы они не видели, сколько пассажиров… Они могут думать, что тут целый десяток… Видите… Поворачивают назад…

И действительно, поворачивали.

Несмотря на опасность от индейцев и всякие лишения, на этой горной дороге то и дело встречались эмигрантские и товарные фургоны и кучки пешеходов.

Вот как объясняет В.Диксон, автор весьма любопытной книги об Америке шестидесятых годов, эту кипучую деятельность янки, прокладывавших путь через равнины и горные дороги, через пустыню, среди враждебных племен индейцев. Позволю себе сделать большую выписку, из которой читатель узнает, какой еще недавно, всего лет сорок тому назад, был запад Америки, теперь прорезанный железными дорогами, покрытый городами и фермами и не знающий уже страха от индейцев, остатки которых кое-как влачат свое существование.

«Какой-нибудь торговец на реке (Миссури) узнает, например, что горные округи Запада терпят недостаток в каком-нибудь товаре — в чае, в хлопчатнике, во фруктах или, быть может, в дубленой коже. Он тотчас соображает, что через несколько недель запрос будет громадный и цены сильно поднимутся.

Купив товар дешево, он решается рискнуть, положившись на свои соображения. К главному своему товару он присовокупляет с дюжину мелких предметов, например, к обозу чая немного живности, немного красного вина, немного хинина и других лекарств, попоны, перчатки, быть может тысячу пар сапог.