Дмитрий Липскеров - Осени не будет никогда

Собачонка не отставала. В ее лае уже чувствовался охотничий азарт, и Мятникова подумала, что дело плохо.

Ах ты, друг человека! Ах ты, псина вонючая!

Собака уже догоняла петляющую крысу, а сзади слышался женский голос, который подбадривал собственность:

— Ату ее! Ату!

Собака щелкнула челюстью, и лишь чудом кончик крысиного хвоста проскочил между ее зубов. Оставшись, таким образом, целым.

И здесь Мятникова решила принять бой. Нет погибать же так просто!.. Она обернулась, подскочив при этом на метр, увидела старого облезлого пуделя и вонзила идиоту в горло свои резцы. Артерия у собаки лопнула тотчас, и она, продолжая еще радостно тявкать, была уже обречена.

— Пинцет! Пинцет! — кричала Алия Марковна.

Лиля увидела открытый посреди дороги канализационный люк, подхватила дохлого пуделя, подумав: «Вот и мясо», — и утащила тело в недра городских коммуникаций.

Напоследок она услышала истошное «А-а-а!», наплевала на него и постаралась передвигаться под землей как можно быстрее, дабы уйти от возможной погони.

Мятникова чувствовала, что канализация непременно связана с метрополитеном. Так оно и оказалось. Лиля услышала за стенкой гул, проходящего поезда и принялась судорожно искать какую-нибудь дыру.

Мертвая псина мешала передвигаться, но, являясь мясной добычей, согревала душу и давала уверенность, что толстый Билл будет доволен.

Наконец, крыса Мятникова отыскала прогнившую трубу, через которую попала в тоннель. Она выбиралась задом, напрягая последние силы, чтобы вытащить за собой пуделя Пинцета. Ей это удалось, когда, казалось, силы кончились: она пробкой вылетела из трубы, а сверху на нее плюхнулась жертва.

Всю эту картину наблюдал обходчик Мышкин. Он подумал, что все это достоевщина какая-то, затем испугался до спазмов в животе и бежал, пуская газы, до самой станции, чуть не попав под шурующую на полной скорости дрезину.

Мятникова минут пять полежала, восстанавливая силы, затем, вспомнив о Билле, взяла пуделя за загривок и потащила его в темноту…

Через два часа она нашла своего друга. Тот безмятежно спал в окружении огромного количества обглоданных костей.

— Я пришла! — сообщила Лиля.

Не открывая глаз, он ответил:

— Хорошо.

— Я принесла мясо.

Билл открыл один глаз и оглядел тушку мертвого пуделя.

— Собака?

— Пудель.

— Я собак не ем. Я с ними работал бок о бок. К тому же я сыт.

Она, едва не погибшая, от таких слов рухнула на землю. Спросила лишь:

— Чего ел?

— Тех, кто поджарился на газовом взрыве, — ответил Билл лениво.

— Крыс?

— Нажрался до отвала. Там еще есть. Хочешь?

— Ты — каннибал.

— Чего?

— Я лучше пуделя съем.

— Как-то не гуманно это… Но дело твое…

Мятникова есть крысятину совсем не хотела. Знала, что в других странах едят собак, что многие даже считают их мясо деликатесом, а потому, истощенная за последние дни, решила отобедать пуделем Пинцетом.

Острыми резцами она легко раскроила собачью шкуру, словно опасной бритвой. Сделала надрез возле шеи, повела его по животу, к паху, ту же самую процедуру проделала на спине собаки, где-то рванула, где-то перекусила и через полчаса работы получила чистенькую мясную тушку.

Вот только голову она разделывать не стала. У дохлого Пинцета были открыты глаза, в мертвом взгляде до сих пор держался тусклый свет идиотской радости. Мятникова просто отгрызла псу голову, а затем принялась насыщаться, разрывая тушку на куски.

Набив брюхо, она решила оттащить куда-нибудь подальше собачьи голову и шкуру. Поволокла, но вдруг что-то блеснуло в голубоватой шерстке. Это заставило Лилю прерваться и порыться в кудерьках. Она выудила на свет Божий обыкновенную собачью медаль, на которой было написано: «Отличнику породы». Осталась к находке равнодушна и вновь уцепилась за шкуру, чтобы тащить.

— Ну-ка, ну-ка! — услышала она Билла. — Что там?

— Я думала, что ты спишь…

— Я никогда не сплю, чтобы совсем! Чего это блестело?

— Собачья медаль, — равнодушно ответила Мятникова, продолжая волочить ненужное.

— Постой, я сказал! — рыкнул американец.

Она вздрогнула и остановилась.

— Собака была заслуженная! — резюмировал крыс, поднявшись на лапы. — В нашем деле просто так медали не дают!

— Да это побрякушка за отличную породу!

— А у меня, по-твоему, что, порода плохая?! Я — американец! А после взрыва мины все погибли, и меня некому было отметить! Так что я заслужил награду! Тащи медаль!

Лиля усмехнулась, но подчинилась. Взяла тоненький ошейник с медалькой и принесла Биллу. Тот продел голову в ремешок и сделал гордый вид.

— За службу Родине! — проговорил он с пафосом.

— Какой? — поинтересовалась Мятникова, поставив крыса, в неловкое положение.

— В самом деле, — задумался он.

Думал Билл долго и, наверное, его вживленный чип работал бы еще дольше, а мог и совсем зависнуть, если бы на помощь не пришла Мятникова.

— У тебя мать — русская, так?

— Да.

— Мать русская, отец американец, значит, у тебя две Родины.

— Это очень мудро! — похвалил Билл подружку после некоторых размышлений. — За службу русской Родине!

— Ура! — поздравила Лиля.

Неожиданно ее затошнило, она отвернулась и принялась извергать недавно съеденную собачатину.

«Несвежая, что ли? — подумала она. — Хотя, как может быть пудель несвежим, если я его сама убила…»

Ее желудок продолжало крутить, а Билл на плохое самочувствие подруги не обращал ровным счетом никакого внимания. Он косился на медаль и гордился совершенным подвигом.

«Скотина!» — подумала Мятникова о Билле, но тошнота внезапно прекратилась, зато заныла челюсть, и Лиле пришлось грызть арматуру. Потом опять захотелось есть, и она, за неимением другого питания, покушала собачью ляжку.

Только проглотила пару кусочков, как услышала:

— Поворачивайся!

Не прекращая есть, она повернулась и расслабила заднюю часть тела, в которую вошел герой Билл.

От блестевшей на его груди медали продолжительность соития совершенно не изменилась в сторону его удлинения, а возможно, еще и сократилась.

Лиля проглотила кусок собачатины, когда ее внутренности подверглись уже привычному ожогу.

— Мог бы и подольше! — чавкая, посетовала Мятникова.

— Чего подольше? — не понял Билл.

— Во мне находиться! Привык думать только о себе!

— Зачем — подольше? — растерялся крыс.

— Обо мне бы подумал… Я тоже удовольствия хочу!

— Чего?..

Казалось, Билл был совсем обескуражен претензиями подруги.

— Расслабься! — разрешила Мятникова.

— Какие-то ты вещи непонятные говоришь все время!

— Говорю, расслабься!

— В следующий раз укушу так!..

— Только и можешь кусаться!

— Не только! Я прекрасный специалист по саперному делу!