Александр Прозоров - Репортаж о черном мерседесе

– Почему именно на повышение? – не выдержал я.

– А куда же еще? – удивилась она. – Взяток он не берет, не ворует, за дело радеет, о бюджете заботится. Конечно, на повышение. Что-то мне этот ликер в голову ударил… – Тем не менее она налила еще и предложила: – Возьми-ка бумажку и карандаш. Считай: каждый работник получает порядка ста долларов.

– Ну, это ты загнула, – возмутился я. – Тут народ и тридцати в месяц не получает.

– Так не бывает, – отмахнулась она, – на тридцать в месяц не проживешь, с голоду опухнешь.

– Но ведь живут!

– Ладно, – отступила она, – пусть будет семьдесят пять. За год это сколько? Девятьсот баксов. Сколько там работает народу? Сто человек. Значит, всех их он «опустил» на девяносто тысяч долларов. В нашей стране доля оплаты труда в стоимости продукта составляет в среднем пять процентов. Раз в издательство не вернулось ничего, значит хозяину досталось…

– Миллион восемьсот, – прошептал я.

– На это все он прикупил семь фирмочек. Пусть в среднем они окажутся примерно такими же по доходности. Перемножь.

– Двенадцать миллионов шестьсот тысяч.

– И за год он каждую превратит еще в семь…

– Восемьдесят восемь двести…

– Дима Мурадик, не имея ни копейки, за два года собирается получить девяносто миллионов долларов. Ну как, ты по-прежнему считаешь его идиотом?

– Девяносто миллионов долларов… – шепотом повторил я. – Естественно, за такие деньги убьют, не моргнув глазом.

– Ах, оставь, – отмахнулась она, – наши чиновники – это тихие мелкие жулики. Сколько бы они ни украли, а на убийц все равно не тянут.

– За девяносто миллионов долларов…

– Убийство привлечет внимание, – перебила Алла, – начнется расследование, проверки, ревизии. Под такой лупой ему и цента не заработать. Нет, он просто пожалуется знакомому начальнику отделения, тот настропалит парочку подчиненных, из тех, что «на крючке», и тебя в лучшем случае задержат за воровство, а в худшем – остановят за мелкое хулиганство.

– Ничего себе, – хмыкнул я, – воровство лучше хулиганства!

– Экий ты лунатик, – удивилась Алла. – По подозрению в воровстве тебя дня три подержат, а потом выпустят. А то и извинятся. В худшем случае в камере немного побьют…

«И немного “опустят”, – мысленно добавил я. – Как там Юра?»

– … а за хулиганство влепят с ходу пятнадцать суток, и ни один судья не станет разбираться, матерился ты на самом деле, или постовому послышалось.

– Если бы ты знала… – покачал я головой.

– А чего тут знать? Ему вас припугнуть нужно, чтобы нос не совали. А следствие – совсем ни к чему. Не для того он столько времени старался, акции копил, издательство высасывал. Бросить ведь все придется, если чистому выйти захочется.

– Ты о чем?

– Перестань ваньку валять, – вздохнула она. – Что же я, новости не смотрю?

– Так ты… Знаешь?

– Еще бы! По всем каналам твою пьяную рожу показывали. Фотографии, наверно, другой не нашли.

– И ты… Так спокойно…

– Сережа, Сережа, – она взяла бутылку, взболтала, посмотрела на свет, и разлила остатки ликера по рюмкам. – Я тебя не первый год знаю. Никого ты убить не мог. Так что, если хочешь, можешь отсиживаться у меня, пока все не рассосется.

Я молчал. Смотрел на ее ехидную улыбку и вспоминал настороженный взгляд Лены. Ведь я с Измайловой все время рядом сидел! Все равно испугалась. А вот Алле никаких доказательств не требуется. Она просто верит и готова помочь. Что тут сказать? Как ответить? Ту гамму чувств, что взорвалась в моей душе, можно выразить только одним способом: я допил ликер, подхватил ее легкое, маленькое тело на руки и понес в спальню. Она засмеялась и закинула руки мне за шею.

Надеюсь, эта ночь будет лучшей в ее жизни.

Первое утреннее впечатление – жуткая ломота в ногах. Такое ощущение, будто их по колено в кипяток засунули. Выше тоже болит, но уже терпимо. Ну почему конечности нельзя при нужде отстегнуть и привинтить другие?! Нет справедливости в этом мире.

– Проснулся? – заглянула в комнату Алла. Наверное, стоны услышала. – Ты как, останешься, пока все уляжется, или поедешь искать приключения на собственную задницу?

– Если остаться, – вздохнул я, опуская ноги на пол, – это никогда само не рассосется.

– Тогда пошли кофе пить, – приказала она и включила телевизор.

Показывали меня. Вообще-то я фотографироваться не люблю – осталась такая дурная привычка со времен пребывания в ашраме, но время от времени, в компании, под объектив попадаю. На выбранном ментами снимке меня запечатлели в тот самый момент, когда я по пьяной лавочке демонстрировал любимое йогами «чудо» – возлежание на двух точках, под головой и пятками. Вообще-то, это может сделать любой дурак, нужно только упереть спинку стула (обычно укладываешься на спинки двух стульев) под основание черепа – иначе будет больно. Теперь представьте, какая была рожа: под шафе, на растяжке, да еще со стулом под затылком?

– Продолжается розыск Сергея Стайкина, подозреваемого в соучастии в убийстве, – произнес за кадром совершенно неподходящий к ситуации приятный женский голос. – Как сообщил наш источник в правоохранительных органах, в деле Геннадия Ткача появились новые факты, но какие именно, нам пока неизвестно.

Из услышанного я понял, что в метро мне сегодня тоже соваться не стоит – ищут. А сделать предстояло немало: сбросить информацию – или, говоря по-русски, написать статью и подсунуть в редакцию. Не так просто, как кажется. Для этого, во-первых, необходим компьютер – как ни уверена моя налоговая инспекторша, что литератору для работы хватит гусиного пера и рулона туалетной бумаги, но рукопись, даже нацарапанную каллиграфическим почерком, необходимо расшифровывать, перепечатывать, терять время, а распечатку можно сразу прочитать и пустить в дело.

Во-вторых, материал нужно отдать. Танечка Чесанова статью возьмет от кого угодно, но покрывать убийцу не станет. Сдаст в руки правосудия со всеми потрохами. Жертвовать собой, лишь бы передать несколько листиков бумажки, мне не улыбалось, тем паче, что вместе со мной могут изъять и заметку, а это вовсе труба.

Хотя нет, вырвать из рук Тани такой убойный материал невозможно. Я уже и название придумал: «Как правильно не брать взятки». Но ведь «повязать» «преступника в розыске» могут и перед входом в редакцию… И боюсь, пустить меня на рабочее место товарищу Мурадову совсем не улыбается. Так что засада там будет, это точно.

А еще надо Юрку выручать…

– Эй, очнись, кровавый маньяк, – похлопала по плечу Алла. – Ты едешь?

– Разумеется.

Ездить по городу я решил все-таки на машине. Признавать свои ошибки нужно, и лучше поздно, чем никогда: «Мерседес» зарегистрирован на имя Валерия Алексеевича, так что на нем мне передвигаться куда безопаснее, нежели даже пешком. Мой «мерс» никто не ищет, а потому и тормозить не будут. Главное – правила не нарушать. Когда закончу делишки – поставлю обратно к садику и «лягу на дно».