Александр Прозоров - Репортаж о черном мерседесе

– Никак не могла, – поддакнула тренер. – Мы за психическим состоянием девочек следим строго. Юленька любила жизнь как никто, можете мне поверить. Когда возникали разные странные разговоры, она всегда обещала, что доживет до девяноста восьми лет. Зарок такой себе дала – жить долго и счастливо.

Собственно, вопросы свои я задавал из чистого любопытства. Мне уже стала понятна первая ошибка в поисках – я пошел по самому простому пути. Знакомства в команде, любовная история, неудержимый порыв первого чувства. Версия, которая напрашивается сама собой, лежит на поверхности. Дело в том, что подобные «варианты» милиция умеет «отрабатывать» куда лучше любого журналиста. Имеет огро-омную практику. Если уж мне и удастся найти пропащую душу, то только там, где никто другой искать просто не станет.

– Скажите, а во сколько она ушла в тот день?

– Сразу после тира. Сказала, домой нужно съездить. Часов в одиннадцать, наверное. Я специально не смотрела.

Больше никаких вопросов мне в голову не приходило.

– Что ж, спасибо, – кивнул я тренеру и спрятал блокнот.

С Аллой я столкнулся в дверях, уже выходя на улицу.

– Тебя что, уже выпустили? – радостно возмутилась она. – Разве ты не маньяк, преследующий малолетних спортсменок?

– Он самый, – кивнул я. – Просто меня предупредили, что ты уже совершеннолетняя, и не по моему профилю.

– Сволочи! – на этот раз она, кажется, возмутилась искренне. – Разве можно выдавать возраст женщины?!

– Мир жесток, – кивнул я и пошел к машине. Вынул брелок, отключил сигнализацию.

– Это твоя?! – с неподдельным изумлением прозвучало за спиной. – Стой немедленно! Я согласна на все!

– На что? – не сразу сообразил я.

– На все! Ты можешь не приезжать в Норвегию и не тереть мне спину в душе. Я все равно твоя навек, я поняла это с первого взгляда, я погибла в муках страсти!

– Если бы ты была моя, – повернулся я к ней. – То в первую очередь я запретил бы тебе выступать на гонках с такой ногой.

– С ума сбрендил?! – взвилась Алла. – Мне же «золото» светит!

– Вот видишь, не успела отдаться, а уже устраиваешь бунт.

– Нас, между прочим, по «Евроспорту» показывать будут! У тебя «тарелка» есть?

– У меня даже телевизора нет.

– Врешь?!

– Слушай, Алла, – улыбнулся я ее изумлению. – Ответь на один вопрос. А что ты будешь делать потом? Когда закончатся все эти лыжи, гонки, медали.

Она немного подумала, пожала плечами:

– А потом я стану нежной и любящей женой. Верной и преданной. Тебе нужна нежная и преданная жена?

– Знаешь, Алла, я живу в девятиметровой комнате в коммунальной квартире, а из имущества имею только компьютер и вот этот «Мерседес». Ты захочешь выйти замуж за такого человека?

– Надо подумать, – почесала она в затылке. – Давай так, ты меня встреть после спартакиады, а я тебе отвечу. Заметано?

– Договорились.

Я помахал ей рукой и сел в машину.

Заметку про игрушки я все-таки написал. Завтра отдам, все одно выставка еще три дня работать будет. Потом немножко поиграл в «Империю», потом поставил антологию «Машины времени» и под музыкальную философию Макаревича занялся своим любимым делом: вытянулся в кресле, закрыл глаза и принялся грызть колпачок шариковой ручки – их у меня много, специально собираю. А думал я о том, куда могла бесследно испариться девица четырнадцати лет в городе Питере среди бела дня.

Самое неприятное – это если покончила с собой. Но это маловероятно: утопиться покамест трудно, лед еще не сошел, а до проделанных буксирами каналов незаметно не доберешься, Нева – это вам не протоки вроде Крестовки или Карповки. Еще люди травятся, вешаются или выпрыгивают с верхних этажей, однако после таких шагов обычно остаются тела. Нет, самоубийство маловероятно.

Еще молоденьких девчонок нередко «подвозят», и подвозят с самыми печальными последствиями. Но днем, в центре города… Наверняка хоть кто-то, хоть что-то, но видел. Если милиция отработала на совесть – свидетелей уже нашли, машину вычислили, хозяев арестовали, Юлю вернули счастливым родителям, а ловкие опера делят честно заработанные пять тысяч долларов… Но – увы. В таком случае им совсем ни к чему хватать приблудного журналиста, задавшего о пропавшей пару нейтральных вопросов. Раз хватают – значит не нашли. Опять же, мысли о том, что хорошо было бы «снять» девочку «на вечер», появляются ближе к концу дня, а не с утра пораньше. Нет, не похоже.

Есть еще вариант. Называется: «девушка, хотите сниматься в кино?». Возможны варианты с позированием у художника, агентствами фотомоделей или манекенщиц. Захочет ли будущая олимпийская чемпионка стать фотомоделью? Понятия не имею. Но если девочка уехала с кем-то добровольно, то внимания случайных прохожих это не привлечет. И вообще – а не могла ли она смыться куда подальше сама? Может, «достали» ее все эти сборы, тренировки и соревнования хуже горькой редьки?! Но, опять же – куда? К родителям на дачу? К Валерию Алексеевичу в офис? Опять же, уже бы нашлась.

Хлопнула входная дверь, застучали каблучки. Леночка вошла в комнату, чмокнула меня в щеку и упала на диван:

– Ой, наконец-то. Выключи музыку, пожалуйста, а то голова гудит. Весь день шум-гам. Дети визжат, музыка орет, объявления каждую минуту, да еще гроза эта!

– Какая гроза? – изумился я. – Март на дворе!

– Разве не было? – вскинула она тонкие черные брови. – А что тогда так грохотало?

– Вот уж не знаю, – я «придушил» Макаревича и перебрался к ней на диван. – А вот скажи мне, Аленушка, а куда бы ты скрылась, если бы хотела убежать от всех-всех, чтобы не нашла ни милиция, ни родители, ни я, грешный, никто?

– Сбежать? – она мечтательно улыбнулась. – Есть у меня хорошая знакомая, на книжной ярмарке разговорились. Уехала бы к ней на дачу, и кукиш вы бы все меня поймали!

– Милиция найдет.

– Откуда? Да ни в жизнь!

Весьма распространенное заблуждение. Вот уж чего наши «органы» умеют делать, так это отрабатывать «связи». Печаталась, помнится, в нашей газете заметка о преступлении, которое раскрыли благодаря тому, что потерпевший вспомнил, как по пьянке разболтал о деньгах какому-то алкашу, который был в корешах с человеком, знакомым с гражданином, подозреваемым в принадлежности к преступной группировке из другого города. Вот и представьте себе, каково отследить все эти «который, которому, с которым». Или вспомните историю с дезертирами. Звала их прокуратура на явку с повинной, звала, обещала амнистию, обещала, а потом терпение лопнуло, и взяли они в «седьмом» парке автобусы, да и проехалась по адресам и дачам – и «настригла» современных партизан, как опят с гнилого пенька. Оставшихся на свободе спешу утешить: неохвачены вы вовсе не потому, что прятаться умеете, а потому, что в тюрьмах у нас свободных мест нету. Напряжонка в стране с жильем для преступного элемента.