Юстейн Гордер - Мир Софии

София попыталась заговорить с ней, хотя и знала, что это бесполезно.

— Хильда! Это я, София!

Девочка и бровью не повела.

София встала на колени и попробовала крикнуть ей в самое ухо:

— Ты меня слышишь, Хильда? Или ты слепая и глухая?

Не раскрыла ли она пошире глаза? Не подала ли крохотного, чуть приметного знака, что слышит?…

И вдруг Хильда обернулась к ней. Резко мотнув головой вправо, она посмотрела Софии прямо в глаза. Правда, взгляд был не фиксированный: он как будто проникал сквозь Софию.

— Не надо так громко, София.

Это уже был Альберто, из красной машины.

— Я не хочу, чтобы сад заполонили русалки.

София умолкла. Ей было хорошо и просто сидеть рядом с Хильдой.

Вскоре до них донесся низкий мужской голос:

— Хильдемур!

В саду стоял на пригорке майор — в военной форме и голубом берете.

Вскочив с мостков, Хильда побежала ему навстречу. Они сошлись между качелями и красной спортивной машиной. Отец подхватил Хильду и закружил ее в воздухе.

Хильда села на причале ждать отца. С тех пор как он приземлился в Каструпе, она каждые пятнадцать минут представляла себе, где он сейчас, что с ним происходит и как он это воспринимает. Она заранее выписала все его расписание и целый день держала бумажку при себе.

Не сердится ли папа? Но не мог же он сочинить для нее мистическую книгу — и считать, что это никак не отразится на Хильде?…

Она снова взглянула на часы. Четверть одиннадцатого. Он должен появиться с минуты на минуту.

Но что это? Хильде почудилось легкое дуновение — в точности как во сне, когда она видела Софию.

Она резко обернулась. Да, она уверена: рядом что-то есть. Но что?

Может, она чувствует дыхание летнего вечера?

На мгновение Хильда испугалась, что у нее начинаются видения.

— Хильдемур!

Теперь ей пришлось обернуться в другую сторону. Это папа! Вон он стоит в саду!

Хильда понеслась к нему. Они сошлись возле качелей, он поднял ее и закружил по саду.

Хильда расплакалась, майор тоже сглотнул слезы.

— Ты стала взрослой барышней, Хильда.

— А ты стал настоящим писателем.

Хильда вытерла слезы желтым рукавом.

— Будем считать, что мы квиты? — спросила она.

— Да, мы квиты.

Они сели за стол. Прежде всего Хильда хотела услышать рассказ о том, что происходило на аэродроме в Каструпе и по дороге оттуда. Один взрыв хохота сменялся другим.

— А в кафетерии ты конверт не обнаружил?

— Из-за твоих фокусов я там даже не поел, негодяйка ты этакая. Теперь я голодный как волк.

— Бедный папа.

— Про индюшку небось обманула?

— Вот и нет! Я действительно все приготовила. А мама будет подавать.

Потом разговор перешел на содержимое папки, и они, перебивая друг друга, стали обсуждать историю Софии и Альберто. Вскоре на столе появились индюшка и уолдорфский салат, розовое вино и испеченный Хильдой хлеб.

Отец принялся рассуждать о Платоне, как вдруг Хильда прервала его:

— Тссс!

— Что такое?

— Неужели ты не слышал? По-моему, кто-то пищит?

— Не может быть.

— Но я уверена, что слышала какой-то звук. А, ладно, наверное, это была мышь.

Последнее, что успел сказать папа, пока мама ходила за вином, была фраза:

— Наш курс философии еще не кончен.

— Как это?

— Сегодня я расскажу тебе о Вселенной.

Прежде чем они приступили к семейной трапезе, майор заметил:

— Хильда уже слишком большая, чтобы сидеть на коленях. А ты еще не выросла из этого возраста!

И, подхватив Марит, он усадил ее себе на колени. Лишь спустя некоторое время майор отпустил жену и позволил ей тоже немного поесть.

— И этому человеку скоро будет сорок лет…

Когда Хильда убежала встречать отца, София почувствовала подступающие к горлу слезы.

Нет, ей никогда не достучаться до Хильды!

София завидовала Хильде, завидовала тому, что она настоящий человек — из плоти и крови.

После того как Хильда с майором уселись за накрытый стол, Альберто нажал гудок.

София подняла голову. Кажется, Хильда сделала то же самое?

Подбежав к машине, София вскочила на переднее сиденье рядом с Альберто.

— Давай посидим и посмотрим, что будет дальше, — предложил он.

София кивнула.

— Ты плакала?

Она опять кивнула.

— О чем?

— Ей повезло быть обыкновенным человеком… Теперь она вырастет и станет настоящей женщиной. И у нее будут настоящие дети…

— И внуки, София. Но каждая медаль имеет оборотную сторону, чему я и пытался научить тебя с самого начала курса.

— Ты о чем?

— Я согласен с тобой, что ей повезло. Только не забывай: тот, кто выигрывает в лотерею жизнь, заодно вытаскивает и жребий смерти. Ведь удел жизни — смерть.

— А тебе не кажется, что все-таки лучше хоть немного пожить на свете, чем вообще не жить?

— Да, нам не суждено прожить такую жизнь, как Хильде или, например, майору. Зато мы никогда не умрем. Помнишь, что сказала в лесу пожилая женщина? Мы принадлежим к «племени невидимок». Она еще сказала, что ей около двухсот лет. А у костра я видел героев, которым свыше трех тысяч лет…

— Наверное, больше всего я завидую тому, что… что у Хильды есть семья…

— У тебя тоже есть семья. И еще кот, и попугайчики, и черепаха…

— Этот мир я покинула.

— Ничего подобного, дитя мое. Его покинул майор, поставив точку. И ему больше никогда не найти нас.

— Ты хочешь сказать, что мы можем вернуться обратно?

— В любую минуту. Только нам надо по дороге заглянуть в лес за кафе и поближе познакомиться с новыми друзьями.

Тем временем семейство Мёллер-Наг приступило к ужину. София было испугалась, что ужин может принять такой же оборот, как философический прием на Клёвервейен. Во всяком случае, майор уже хотел опрокинуть на стол свою жену, но потом она, к счастью, очутилась у него на коленях.

Машина стояла в некотором отдалении от стола, и разговор оттуда лишь изредка доносился до Софии и Альберто, почему у них появилось время как следует обсудить ее неудавшийся прием.

Из-за стола Мёллер-Наги встали около полуночи. Хильда с майором уединились на качелях, помахав на прощанье маме, которая ушла в дом.

— Иди ложись, мама. Нам очень о многом нужно поговорить.

Хильда устроилась на качелях рядом с отцом. Время близилось к полуночи. Они смотрели на залив, а в небе между тем одна за другой проступали неяркие звезды. У причала плескался о камни прибой.