Александр Покровский - Корабль отстоя

04. 05 – Дифферентометр обесточен и остается в 1-ом градусе на погружение.

04. 10 – Автоматика начинает отрабатывать «на всплытие», но дифферент-то, что называется «в минусе».

04. 11 – Начинают перегонять воду в нос – эффекта никакого.

04. 12 – Дифферент уже 15 градусов на корму. В центральном предполагают поступление воды в корму.

04. 12 – Играют аварийную тревогу.

04. 13 – Дают пузырь в корму – результата нет.

04. 13 – Вахтенный на связь не выходит: при крене в 20 градусов он улетел в «собачий» отсек – маленький такой закуточек, мать его, а там связь по «Лиственнице», а она работает только с «бананом», а его надо держать у тела, а как он его будет держать, если его самого уже ноги не держат? То бишь, что там в корме происходит, никто в центральном не ведает.

04. 13 – Дифферент 30 градусов. Дают полные обороты, но это только усугубляет ситуацию.

04. 14 – Дифферент 35 градусов. Валится защита обоих бортов.

Честно говоря, уже жутковато, если не сказать больше. Питание 220 вольт 400 герц играет фугу: «Фигу-уууу… свет…» – притухает.

После длительной работы в автономке часть лампочек дневного освещения и так не горит, а тут ещё и это.

Тишина – все вентиляторы и половина механизмов на отключаемой нагрузке останавливается… вслед за тем ещё одна тишина, которая гораздо тишинее.

04. 14 – Лодка некоторое время двигается на выбеге.

04. 14 – При задранном носе останавливается достаточно быстро.

Далее, после подачи пузыря в корму и остановки хода, нос валится, как каменный. В доли секунд – все на глубине 100 метров и проваливаемся дальше, глубже, глубже.

Но старшина!

Старшина команды трюмных вовремя все «прочухал», «уразумел», «всосал в себя обстановку» и за время, пока лодка находилась в переходе между дифферентами, успел все ж таки добежать до второго отсека.

По ручке дополз до пульта управления и продул все цистерны.

Всплыли, разобрались и пошли дальше.

Блядь!

Одно: «Здравствуйте, товарищ капитан 1 ранга! Пишет вам Ахмадулин Т.М., который служил на ЭМ «Влиятельный», а в данное время на ЭМ «Возбужденный».

Товарищ капитан 1 ранга, я прошу вас, возьмите меня к себе шофером. Я нашел справку, что я учился на шофера. Мне осталось только сдать вождение (поездить стажером недельку и все!).

Я обещаю вам через полгода съездить в отпуск за хорошую службу.

А насщёт перевода, вы зря меня перевели на «Сторожевой». Там быстро узнали почему меня перевели и недавали спать ночами. И здесь тоже знают, и хожу я с опухшими губами и каждый встречный ударит или толкнет.

Я очень прошу! Возьмите меня к себе!

Досвидание!

17. 08. 83 г. (подпись)".

Другое: «Здравствуйте, товарищ капитан 1 ранга! Это опять я, Ахмадулин Т.М. Видно, письма до вас недоходят или адрес не так. Я попробую сам встретиться с вами, приехав к вам и поэтому я покидаю «Возбужденный». Если меня будут ловить, я буду сильнее прятаться, а если небудут, постараюсь добраться до вас за трое суток.

(Сегодня после очередного избиения я невыдержал).

Досвидание!

Ахмадулин Т.М. (подпись)".

Приписка: «ЭМ (эскадренный миноносец) «Возбужденный» находился в тот момент в 49-м заводе г. Вилюженска. Кстати, «Сторожевой», о котором пишет Ахмадулин, тот самый, на котором Валерий Михайлович Саблин 8 ноября 1975 года поднял восстание. На следующий год его тоже спишут на иголки. Бригада (БЭМ) в/ч (номер бригады) с богатейшей историей и удивительными людьми. Хочу, но не могу её забыть.

А эти письма мне попали из строевой части бригады, зная мою пристрастность к прошлому.

Всего вам хорошего.

Старший мичман запаса флота России Бобак Б.А.»

– Что будем делать, пастухи и пастушки? – это я обратился к своему мичману, нашему лихому дозиметристу Константинычу.

Через полчаса в автономку идти, а у нас вместо техника на выход матроса дали.

– Слышь, семяпровод ты хоть «Катюшу» пускал когда-нибудь?

– Пускал.

– Сколько раз?

– Два.

– Усраться можно! – это я Константинычу.

– Я пущу, – говорит он. – Пошли в шестой.

И мы пошли в шестой отсек. Там «Катюша» стоит. «Катюша» – это установка «К-3», наше секретное оружие. Вырабатывает она в час три куба кислорода и раздаёт его в отсеки нашей родной подводной лодки.

Мы на нее за восемь дней до того сели, а задним числом – МПР сделали. МПР – для жителей Владимирской пустоши – это межпоходовый ремонт. Между походами положено сорок пять суток ремонт делать, но его, условно говоря, делал другой экипаж, который мы сменили неделю назад по случаю того, что они – веники. То есть способны только на то, чтоб вениками в поселке землю подметать. Представляю, как они этот ремонт запендюрили. А потом они ещё прошли контрольный выход в море на десять суток и проверку штаба дивизии и флотилии. Проверку флотом проходили мы, но нам по башке настучали, чтоб мы отвечали то, что положено, а не изобретали новые флотские выражения при встрече с проверяющими.

А ещё у меня перед выходом техника отобрали и дали молодого матроса. Это значит, что матроса загребут в вестовые, а мы с Константинычем будем двухсменку таранить.

Я-то «Катюшу» пускал в своей жизни, ясный перец, но есть там одно обстоятельство: нужно обладать очень чувствительными пальцами и при пуске осторожно поворачивать большой клапан раздачи кислородика по отсекам, а то он жутко нервный – на доли миллиметра надо научиться его вращать, иначе передавишь водород в кислородную полость или наоборот, и будет взрыв.

Ничего страшного, конечно, у нас и техника и автоматика очень железные и на такие неприятности давно рассчитаны, просто моя челюсть на подобное не рассчитана – после взрыва всегда немного ноет.

– Продул азотом? – это я Константинычу.

– Ну?! – это он мне.

Надо продувать азотом обе полости – кислородную и водородную – чтоб этих взрывов с самого начала избежать.

Константиныч у нас азартный Парамоша, ему все ни по чем. Тут мы как-то на одном выходе в море химическую регенерацию снаряжали, а там все как положено должно быть: коврик, ключ для вскрытия, резиновые перчатки – в общем, все как учили.

И ещё чисто должно быть: регенерация не любит грязь, особенно в РДУ – замечательной нашей регенерационной двухярусной установке – где обязательно эта грязь вспыхнет.

Я тогда Константинычу тоже сказал: «Пыль в эр-де-ушке убрал?» – на что он мне сказал: «Ну?!» – потом в одно мгновение сорвал крышку с банки регенерации, голыми, естественно, руками туда скоренько влез, вытащил и зарядил в РДУ всю пачку пластин.

А пыль химическая просыпалась – ап-ч-хуй! – и встретилась с пылью отсечной – ничего он не помыл, все лежало, как и лежало.

И – кя-як яхнет!

Столб огня в один миг снял с Константиныча всю его горячо любимую бороду, а у него при этом был вид козла, у которого маму родную на глазах сварили.