Марк Леви - Следующий раз

День подходил к концу. Франсуа Эбрар изучал у себя в кабинете папку с результатами проделанной работы. Джонатан и Клара сидели напротив него, волнуясь, как родители на приёме у педиатра, осматривающего их дитя. Результаты были удивительными. Владимир прибегал к невероятно разнообразным природным веществам: маслам, воску, каучуку, пигментам, химический состав которых говорил об их огромной сложности. На этой стадии анализа специалисты Лувра не могли уверенно определить состав красного пигмента, пошедшего на одеяние женщины с картины. Живость красного цвета поражала. Вопреки всему картина, не подвергавшаяся реставрации, ничуть не пострадала от воздействия времени.

— Не знаю, что вам сказать… — заключил Эбрар. — Если бы не огромное впечатление от все возможных приёмов живописной техники Рацкина, мы бы предположили, что эта картина — творение крупного химика.

Ничего подобного Эбрар не видал за всю свою карьеру.

— На картине присутствует лак неизвестного, более того, непонятного состава! — добавил он.

«Молодая женщина в красном платье» противоречила всем правилам естественного старения. Особенные условия, в которых хранилась картина, не могли служить объяснением загадки, вставшей перед всеми учёными Центра. Что же придумал Владимир, чтобы его творение со временем не поблекло, а стало только прекраснее?

На этот вопрос, заданный Джонатаном при выходе из Центра, Клара ответила, поднимаясь по лестнице:

— Я знаю только одну алхимию, придающую возрасту красоту: она зовётся чувством.

Они решили сократить свой визит в Париж и поспешили в отель за вещами. По пути в аэропорт Джонатан позвонил Питеру и поведал ему о неожиданностях этого дня. На его благодарность за организацию работ в самом Лувре Питер ответил удивлением.

— В третий и последний раз клянусь тебе, что всю ночь дрыхнул, затолкав своё самолюбие под подушку. Сильви Леруа отправила меня вчера по телефону куда подальше.

И он бросил трубку.

Под вечер самолёт с Кларой и Джонатаном на борту приземлился в маленьком аэропорту лондонского Сити.

«Молодая женщина в красном платье», закутанная в привычное уже серое одеяло, ехала в такси в центр города. Джонатан отвёз Клару в Ноттинг-Хилл, на Вестберн Тров.

— Идёмте! — позвала она его. — Не будете же вы ужинать один в гостинице.

Они поднялись по лестнице — и замерли на лестничной площадке перед взломанной дверью Клариной квартиры. Джонатан велел Кларе спуститься вниз и ждать, пока он осмотрит помещение, но она, разумеется, ворвалась туда первой. В гостиной ничего не пропало, в спальне все тоже осталось нетронутым.

Полицию они дожидались, сидя в кухне. Полицейские не нашли отпечатков, о краже речи не шло: все добро было в неприкосновенности. Комиссар предположил, что грабителей кто-то потревожил, прежде чем они успели проникнуть в квартиру. Клара доказывала противоположное на том основании, что нашла кое-что не на привычных местах: например, лампу на ночном столике передвинули на несколько сантиметров. Угол наклона абажура в гостиной тоже был неправильным. Полицейские заполнили протокол, попрощались и ушли.

— Может, вам будет спокойнее, если я останусь до утра? — спросил Джонатан. — Я бы прикорнул на диванчике у вас в гостиной.

— Нет, я возьму кое-какие вещи и поеду в загородный дом.

— Я против того, чтобы вы ехали туда прямо сейчас! Идёт дождь, темно, хоть глаз выколи.

— Не беспокойтесь, я знаю дорогу наизусть.

Но Джонатан предупредил, что не успокоится, пока она не доедет до места. Мысль о том, что она будет там одна, ему тоже не нравилась… Слушая его ворчание, Клара улыбалась.

— Вы держите руки за спиной, щуритесь сильнее обычного и упрямитесь, как пятилетний ребёнок. Выходит, у вас нет выбора: вы поедете со мной.

Клара зашла в спальню, выдвинула ящик комода и стала удивлённо вынимать оттуда свои свитера.

— Эти люди не в своём уме! — крикнула она Джонатану, оставшемуся у двери. — Они украли результаты анализов!

— Каких анализов? — не понял Джонатан.

— На прошлой неделе я сдавала кровь. Не знаю, зачем им это понадобилось…

— Может быть, у вас куча поклонников, и они создали фэн-клуб?

— Не иначе! Говорю вам, они чокнутые!

Джонатан кое-как починил замок, чтобы запереть дверь, после чего они спустились, взяв с собой «Молодую женщину в красном платье». Внизу Джонатан вдруг остановился.

— Боюсь, втроём нам в ваш «остин» не влезть.

Вместо ответа Клара повела его за дом. Бывшие конюшни в тупике были переделаны в чудесные жилые дома с увитыми зеленью фасадами. Клара подняла гаражную дверь и нажала в кармане кнопку на брелке сигнализации. В глубине бокса зажглись фары «лендровера».

— Помочь вам уложить её в багажник? — спросила она.

Джонатан не ошибся: как только они съехали с шоссе, хлынул сильный дождь. Полноприводный вездеход штурмовал глубокие лужи, щётки не справлялись с водой на лобовом стекле. Кабачок за развилкой утонул в темноте, канавы вдоль узкой дороги сквозь кустарник переполнились водой. Даже для вездехода дорога оказалась трудной, он то и дело буксовал в грязи. Джонатан схватился за петлю над дверцей, чтобы не стукаться головой о переборки. Клара твёрдо держала руль, борясь с ветром, грозившим опрокинуть машину и задувавшим внутрь. Наконец в свете фар выросли высокие деревья. Ворота были распахнуты.

— Я заеду во двор! — крикнула Клара. — Открою дверь кухни, чтобы вы сразу вбежали туда с картиной.

— Дайте ключи мне, — предложил Джонатан.

— Нет, чтобы отпереть этот замок, нужна сноровка, уж поверьте мне.

Клара резко затормозила на гравии. Чтобы открыть дверцу машины, ей пришлось побороться с ветром. Отперев дверь дома, она поманила Джонатана. Тот вылез и поспешил к багажнику.

— Скорее, поторопитесь! — крикнула ему Клара от двери.

Кровь застыла у него в жилах. Его рука, словно чужая, схватила завёрнутую в серое одеяло картину. Когда в ночи снова раздался голос Клары: «Скорее, торопитесь!», он узнал тот голос, который звучал во время приступов дурноты. Он задвинул картину подальше, захлопнул крышку багажника и медленно зашагал в лучах фар. Клара смотрела на него в ошеломлении, по её щекам текла дождевая вода. По его взгляду она понял очевидное и бросилась ему навстречу.

— Ты веришь, что можно любить так сильно, что даже смерть не сотрёт память? Веришь, что чувство способно нас пережить и вернуть к жизни? Веришь, что время может без конца соединять беззаветно любивших? Веришь ли ты во всё это, Клара?

— Я верю в то, что влюбилась в тебя, — ответила она, кладя голову ему на плечо.

Джонатан стиснул её в объятиях.

— Даже между светом и тенью… — прошептала она ему на ухо.