Алексей Колышевский - Патриот. Жестокий роман о национальной идее

— А ты тогда что делаешь один в чертовой квартире?

— Я уже сказал вам, сэр, что я здесь живу.

— В качестве кого?

— Я друг Анастасии. С кем имею честь?

— Друг… — Из Геры будто разом выкачали весь кислород и вместо него напустили сернистого газа. Дышать нет теперь решительно никакой возможности. — Вот как… Знаешь что, друг. Да пошел ты…

— Простите, сэр?

— Пошел на хуй, я сказал! — выпалил Гера и бросил трубку так, что она попала в голову шофера, тот от неожиданности «потерял руль», и они чуть было не ушли с дороги. «Водила» был опытный, сумел выровнять машину и вопросов задавать не стал: он слышал разговор и почти все понял.

Биография Вячеслава, или просто Славы Пронина, до истечения первой половины жизни никакого интереса не представляет. Все как обычно: родился в Вологде, мать скромная учительница английского языка в средней школе, отец ушел из семьи, когда Славе исполнилось лет десять, точно он и сам уже не помнил. И с перспективой у Славика было небогато: либо остаться в родной Вологде и заниматься черт знает чем, либо попытать счастья в Москве, пристроившись в какой-нибудь институтишко, стать технарем, попасть под распределение в тмутаракань и, как это водится, обзавестись законной мегерой и двумя спиногрызами. Мрак, одним словом. Среднестатистический мрак.

Жизненные вероятия вологодского паренька круто изменились после того, как мать Славика, симпатичная, между прочим, и умная женщина, съездила в Москву на какой-то не то конгресс, не то слет учителей. И там, в Москве, совершенно немыслимым, космическим образом пересеклись пути ее и генерала Пети, который тогда еще ходил в майорах, но уже успешно отработал к тому моменту в трех странах: в одной — дружественного социализма и в двух капиталистических. Так вот, майор Петя вышел как-то раз «размяться на Бродвей», так называли в то время Тверскую, и в ресторане «Арагви», за столиком, четвертым от входа, слева, он увидел маму Славика, ужинающую в компании таких же скромных, но слегка потерявших это качество учительниц, выпивших вина и позволяющих себе иногда довольно громко посмеяться. Что, согласитесь, для женской компании не токмо нормально, но и необходимо. Оркестр «Арагви» тут же заиграл что-то медленное, танцевальное, не то «Сулико», не то «The Girl», и майор Петя, приосанившись и отставив в сторону пивную кружку свою, подошел к приглянувшейся ему женщине и пригласил ее на танец.

…Нет, она не вышла за него замуж, да он и не звал: жена разведчика, вернее, любящая жена разведчика — это все равно, что вдова при живом муже: он «где-то там за горизонтом», она «цыц, тихо, обо всех подозрительных контактах докладывать непосредственно по телефону такому-то». Но привязались они друг к другу крепко. Да и Славик, 11-летний пацан, был рад приездам «дяди Пети из Москвы» и вовсе не ревновал по-сыновьему, когда майор Петя оставался ночевать у матери в комнате. Сеченов, у которого было своих двое мальчишек и дочь такого же, как Славик, возраста, легко нашел путь к сердцу паренька, тосковавшего по отцу. Майор Петя научил его рыбачить, мастерить самопалы из куска дерева и трубки от железной кровати и курить. Они часто гуляли все вместе, и сплетницы-соседки завистливо шипели вслед: «Вот Надька-тихоня, а какого хахаля себе в столице оторвала. Усищи-то о-го-го! Сразу видно, что военный, семейный и положительный».

Шли годы, Славик рос. Майор, полковник и, наконец, генерал Петя не забыл дороги на тихую вологодскую улицу, где жила «его Наденька», все так же продолжающая учительствовать. Когда Славику исполнилось 17 и он окончил школу, генерал Петя вызвал его телеграммой из Вологды, встретил на вокзале и поселил в номере гостиницы «Москва» на шестом этаже, из окон которого открывался замечательный вид на Манежную площадь и «устье» Тверской. На следующий день генерал Петя за руку отвел его в кабинет декана восточного факультета МГУ, именуемого Институтом стран Азии и Африки.

— Вот, — сказал генерал Петя декану, показывая на Славика пальцем, — хороший парень. Алгоритмы для вычислительных машин пишет, химией интересуется, на двух языках говорит. Правильный парень. Не испорченный. Не то что все эти, которые у тебя тут учатся.

— А кто это у меня такие уж учатся, что ты о них так говоришь, Петр?

— Кто? Да известно кто: шлаебень да накипь центровая. Такие родину за квотер продадут, дай им только допуск и выезд.

Декан с Сеченовым связываться не хотел. Когда просят такие люди, как Петя-Торпеда, то лучше, от греха подальше, все сделать, а не то ни с того ни с сего можно на улице в колодец какой-нибудь провалиться или люлька строительная на голову рухнет. Да ну его, в самом деле! Вот так Слава Пронин стал студентом факультета, после которого ему была прямая дорога в красивый дом, выходящий титульным фасадом на широкую площадь, с которой как-то раз убрали статую человека в шинели и с бородкой клинышком. Однако до красивого дома Славик не добрался, а вместо этого он встретил Кристу.

На дворе трещал морозом новорожденный 94-й, а в Москву по программе обмена прикатили американские студенты из университета Питсбурга и заселились в общежитии МГУ на Вернадского. Среди них была и Криста — наполовину итальянка, наполовину еще кто-то, но «красивая, зараза, до невозможности», как сказал генерал Петя, когда Славик представил ему Кристу.

Спустя три месяца Слава сделал Кристе предложение, и она, не особенно долго думая, согласилась. Самым сложным в этой ситуации было объяснение с генералом Петей, и Славик целых три дня раздумывал, говорить благодетелю о своем твердом намерении стать американцем или нет. Но был он честным и порядочным парнем, никому и никогда не делал никаких подлянок и камня за пазухой не прятал, поэтому решил, что лучше будет все рассказать, как оно есть, и точка.

Генерал Петя не расстроился, во всяком случае, виду не подал, а, наоборот, поздравил Славу с тем, что он вытянул, возможно, единственный предназначенный именно для него счастливый лотерейный билетик из барабана жизни, в который некоторым и руку-то нельзя засунуть — оторвет.

— Поезжай, конечно, чего тут рассуждать. Я тебе помогу, деньжат подкину, а то чего ради тебе с молодой женой по углам клопов кормить? Только вот, Слава, разговор у меня к тебе есть серьезный. Мужской разговор. Готов?

Слава кивнул, мол, готов, а чего тут такого?

— Ты года через два получишь гражданство полное. То есть паспорт, избирательные права и все такое. А пока что будешь жить в Америке по грин-карте. Сразу начинай искать работу и старайся попасть в госсектор. Куда угодно: в любое министерство. У тебя же с компьютером не на «вы» общение?

Слава улыбнулся:

— Вообще-то я не последний программист в этом городе, дядя Петя.