Алексей Колышевский - Патриот. Жестокий роман о национальной идее

С коротким звуком лопнувшего надувного шарика прозвучал выстрел. Затем еще один…

Он спихнул тело в черную топь, и оно тут же исчезло, не оставив на поверхности ни пузырька. Старательно собрал маленькие гильзы: две нашлись сразу, а в поисках третьей он долго ползал на коленях, пока, наконец, не нашел ее, отлетевшую под машину. Вместе с пистолетом выбросил гильзы туда же, в отстойник. Аккуратно развернулся и не торопясь поехал в сторону Москвы. На душе у Володи было пусто-пусто.

У Алика Бухиева жизнь удалась и била ключом. Алик был весел, постоянно пьян и счастлив. Телеканалы зазывали его что-нибудь авторитетно прокомментировать по поводу положения сезонных рабочих в большом городе, лига правозащитников собиралась принять его в свои члены, и многотысячное интернет-человечество разнесло его имя по Сети. Алик стал известным и принялся «зажигать по-взрослому»: ужинал в ресторанах, пил дорогой коньяк и на какой-то ВИП-вечеринке познакомился с бывшей женой одного богопротивного и нудного телеведущего, мнящего себя интеллектуалом, а на самом деле скучнейшего, пресного типа, отягощенного язвой желудка и несколькими внебрачными детьми. Бывшая жена, по имени Катя, была легкомысленной особой из творческой среды и нашла Алика оригинальным и «дико милым». Вместе их часто замечали в различных заведениях Москвы и Петербурга, куда Алик зачастил и бывал по нескольку раз в месяц, проводя встречи с читателями «Гастролера» и толкая на местных питерских телеканалах и радиостанциях речи, бичующие фашизм, национальную нетерпимость и заканчивая свои выступления неизменным «Слава России!». Он настолько уверовал в непогрешимость собственных идей, в чистоту своих помыслов и популярность, что совершенно преобразился. Вместо прежнего худосочного метиса с затравленным взором Алик превратился в этакого плотненького, похожего на сосиску человечка с надменной ухмылкой. На его публичных встречах стали появляться какие-то молчаливые горцы, затянутые в черный шелк рубашек и с перстнями на холеных пальцах. Алик пустил слух, что это не кто иные, как те, с кем он «топтал зону», авторитетные воры в законе и еще какие-то там чеченские криминальные авторитеты. Кате от бывшего мужа достался «Мерседес», и они эффектно уносились в ночь из очередного ресторана, чтобы «взять кое-что на «Юго-Западной», и после этого ехали на квартиру к Кате, где то, что они «взяли», помогало им полностью оторваться от мира и долго купаться в разноцветных реках ЛСД, текущих среди белых песков кокаина, заросших псилобисциновыми веселенькими грибочками. Деньги Бухиев тратил с ненасытностью только что откинувшегося с зоны рецидивиста, которому самый кайф от отсидки до отсидки потрясти хрустами и шикарно оторваться. О завтрашнем дне не думал, жег жизнь и на каждом углу прославлял Геру, называя его «своим гениальным продюсером» и «надеждой России».

Все это, вполне разумеется, не могло пройти мимо кое-чьего внимания. Однажды Гере по электронной почте пришло письмо от анонимного адресата. Гера уже было хотел стереть его, справедливо считая письмо спамом, но все же не вытерпел и открыл сообщение. В письме некто, пожелавший также остаться неизвестным, приводил выдержки из печально знаменитых «рассказов Свина» и спрашивал Геру, как он, столь уважаемая и авторитетная в Интернете персона, мог подпустить к себе столь гадкую личность, а именно Свина-Бухиева? Гера перечитал письмо несколько раз, хотел что-то ответить, но потом решил, что это не более чем мелкая провокация, которая вполне могла быть организована самим Свином с целью проверки к нему отношения Геры. У некоторых негодяев, к которым вдруг, не зная об их негодяйствах, окружающие начинают относиться по-доброму и даже выделяют их из общей массы граждан, возникает мнительность и потребность проверить, а так ли это на самом деле? Ибо негодяй всегда помнит о своих грешках и судит этот мир, пусть и несовершенный, но все же больше добрый, чем злой, с уровня дна своей подлой души. Гера чувствовал чужую подлость и злой умысел с точностью лакмусового индикатора и никогда не ошибался. В людях видел порок, как бы глубоко тот ни сидел, и, само собой, насчет Свина никогда не испытывал никаких иллюзий. Знал, что тот продаст сразу же, при первом выгодном для себя предложении. Да и кто не продажен? Есть лишь мера продажности каждого, а те, для кого ее не существует, иногда становятся святыми, и к ним приходят помолиться и попросить чего-нибудь, в основном для себя. Так или иначе, но Гера стер письмо и забыл бы о нем, если бы неизвестный автор, не получив ответа, не предъявил бы свой самый сильный в этой игре козырь. И конечно, этим козырем была чертова справка из Государственного управления исполнения наказаний Российской Федерации о том, за что на самом деле получил свой срок Бухиев-Свин. И была эта справка должным образом отсканирована с высочайшей четкостью, и видно было, что это не подделка, а подлинный, казенного образца документ, и вот тут Гера напрягся. Он написал ответ: «К чему эти анонимные послания? Объясните, чего Вы хотите? Мы можем встретиться и все обсудить. Будьте благоразумны». Ответ пришел почти что сразу и был лаконичен и выдержан в стиле таможенника Верещагина из кинофильма о белом пустынном солнце и женах Черного Абдуллы, размахивающего огромным «маузером»: «Мне ничего не надо. Мне за державу обидно», — и вновь никакой подписи.

Гера снова ответил, что готов встретиться и переговорить, но больше автор письма на связь так и не вышел. Вместо этого он, не сделав никакой паузы и, видимо, имея серьезные навыки владения хакерской техникой, стал взламывать дневники ведущих блоггеров Геры, благо теперь, после появления зеленых квадратиков, идентифицировать их было вовсе не сложно, и везде размещать эту самую отсканированную справку. Помимо справки, неизвестный и воистину неуловимый мститель давал ссылки на некий сайт, где он выложил те самые знаменитые свинские рассказцы, и через сутки, прошедшие от начала его подрывной деятельности, Интернет взорвался.

Люди могут простить немногое. И уж точно никто из них не может простить возвышение другого, считая, что тот такого взлета недостоин. Иными словами, люди завистливы, но боятся в этом признаться напрямую до поры, предпочитая петь коллективные дифирамбы предмету тайной зависти. Но когда появляется хотя бы малейший повод, ничтожный компромат и кто-то берет на себя миссию произнести первое ругательное слово, то мгновенно начинается цепная реакция, и тогда поговорка «пошло говно по трубам» становится актуальной и злободневной. Вчерашние поклонники готовы смешать предмет обожания с прахом и долго еще мочиться и испражняться на поверженного идола, выкрикивая заветные слова: «Сдохни, гнида!» В случае со Свином все произошло именно по такой схеме: его принялись буквально рвать, и никто даже не стал задавать ему вопросов о том, подлинна ли справка, как может сам Алик прокомментировать все это безобразие и была ли вообще девочка. Почему? Да потому, что в Интернете полно самых разных людей, степень осведомленности и влияния которых зачастую превосходит содержание их ничего не говорящих ников. Во всяком случае, представители массмедиа, которые пекутся о репутации, пусть и во многом подмоченной, своих телеканалов, журналов и газет, в Интернете, по большей части живут и живо друг с другом общаются. Предложения от телеканалов, журналов и газет перестали поступать к Алику одновременно и навсегда. Тому, кто запустил в Сеть компромат на Свина, уже вообще ничего не надо было делать, всю остальную работу кто-то доделал за него. Этот кто-то разыскал ту самую девочку, ставшую уже вполне взрослой девушкой и даже вышедшую замуж. За кого? Да так, мелочь, всего-то-навсего какой-то акционеришка нефтяной, что ли, компании. И вот этот акционеришка, с восьмизначным валютным счетом и всем, что к нему полагается, узнал от своей обожаемой и рыдающей у него на плече супруги о том, что произошло с ней в возрасте одиннадцати лет и кто был тем самым горе-дефлоратором. Супруг был человек не то чтобы злой или там, скажем, мстительный, хотя этих качеств у него было достаточно, но в силу своего довольно высокого положения в обществе он был вхож в такие кабинеты, в которых никогда не доведется побывать девяноста девяти целым и девяноста девяти сотым процента граждан нашей большой страны. Он лично провел полдня на телефоне, закрывшись у себя в кабинете, он довольно тщательно исследовал Интернет и по завершении сбора информации позвонил не кому-нибудь, а генералу Пете, которому когда-то где-то был представлен и даже получил от генерала Пети визитную карточку. Генерал Петя его внимательно выслушал, попросил никаких резких движений не предпринимать, пообещал сам во всем разобраться и так как был он человеком творческим и непосредственным, то придумал кое-что такое, о чем речь пойдет буквально через несколько строк.