Анатолий Голубев - Тогда умирает футбол

Дональд, извините, но вы еще молоды и не можете разобраться во всем этом. Только узнав, как вырабатывается электричество и по каким законам передается на расстояние, вы получите право освещать те темные углы, о которых говорите.

– Ерунда! Лишь дурак откажется повернуть выключатель в темной комнате потому, что не знает законов электричества.

Дональд явно проигрывал спор. Он горячился и ловил себя на том, что слишком многое себе позволяет. Однажды у него мелькнула мысль, что Мейсл сейчас поднимется и выгонит его вон.

Но тот сидел внешне спокойный, словно играл в шахматы, где с каждым ходом лишь проверял давно уже продуманную партию. Исход спора не имел для него никакого значения.

Дональд чувствовал это, как чувствовал и другое. Слова о мнении окружающих задели Мейсла. И Дональд злорадно подумал, что, может быть, здесь и только здесь, лежит ахиллесова пята позиции Уинстона Мейсла.

Президент взял со стола сигарный нож, обрезал свою сигару и вновь зажег ее, как бы готовясь к продолжению спора. Но Дональду внезапно открылась бессмысленность всего разговора. Убедить Мейсла – смешная надежда с его стороны.

– Это совершенно бесплодный спор, – Мейсл опять читал мысли собеседника. – Жаль, но нам не найти общего языка. Хочется лишь одного – наши разногласия не должны сказываться на делах клуба.

– Боюсь, что это трудно.

– Очень жаль, очень… – с нескрываемой угрозой проговорил Мейсл.

Попрощавшись, Дональд вышел в парк.

Поля лежали пустые. Только рабочие катали машинки, подновлявшие затоптанную после тренировочного дня белую разметку полей. Высокий парень привычным ударом руки загонял подпорку в воротах, чтобы за ночь не провисала верхняя штанга. Уборщики сгребали с аллей жидкие слои последних листьев и грузили в тракторный прицеп.

В голове Дональда возникали десятки идей о дальнейшей борьбе. И две из них он твердо решил осуществить не откладывая: отправившись в регистратуру, выразить частный протест и поговорить завтра после тренировки с командой.

А сегодня надо бы увидеть Марфи…

За завтраком Дональд вспомнил, что в регистратуре должен работать его знакомый – Стен Мильбен. Он когда-то играл за вторую команду «рейнджерсов». Потом окончил колледж и стал юристом. Дональд долго и лихорадочно листал старую записную книжку, пока нашел в ней телефон Стена.

В трубке упорно никто не отвечал. Потом раздался вкрадчивый голос:

– Да?

– Я бы попросил Стена Мильбена.

– Он у телефона.

– Доброе утро, Стен. Это беспокоит тебя Роуз, Дональд Роуз.

– Здравствуй, Дональд, рад тебя слышать. Но прости – я опаздываю в регистратуру и был уже в пальто, когда вернулся к телефону. У тебя срочное дело?

– Как раз нет. Ты не будешь возражать, если я загляну к тебе на службу? Ну, скажем, через часик?

– Конечно, милости прошу. Буду рад. Положив трубку, Дональд сел и задумался.

Собственно говоря, что он хочет от Стена? Прежде всего надо посоветоваться с ним, как с юристом. Каковы юридические пружины противодействующего механизма, как прочно стоит на ногах Мейсл? Ну, а дальше… Стоп, Дон, не забегай вперед! Не за-бе-гай!

Дональд так и не притронулся к завтраку. Поспешно одевшись, он вышел на улицу и решил прогуляться до площади и обратно, чтобы собраться с мыслями.

«Мейсл лишь прикрывается заботой о престиже английского футбола, а руководит им одно – боязнь упустить возможный куш. Каждый руководствуется своими страхами. Иногда страхом перед молвой. Боязнью ошибиться и оказаться осмеянным. Сгореть в пламени случайного пожара, быть забаллотированным на выборах. Боязнью лишиться того, что есть, и того, чего нет. О проклятье, сколько страхов в этом мире!

Ба, Дон, ты очень часто начал говорить о страхах. Что, сосет под ложечкой? Но страх – первый толчок к компромиссам. А у человека всегда, всегда должно быть мужество, чтобы сделать то, что он обязан сделать».

Дональд машинально повернул к дому. И так же машинально выгнал из гаража автомобиль. Когда Роуз приехал в регистратуру, Стен ждал его.

Мильбен сидел в просторном, но строгом кабинете. Он вышел из-за стола, радушно приветствуя Дональда. Во всяком случае, более радушно, чем позволяло их в общем-то шапочное знакомство. Стен знал Роуза как игрока сборной, как восходящую «звезду». Дональд относился к Стену как к обычному одноклубнику, к тому же без особого таланта.

Однако Роуз был приятно удивлен, когда Стен в двух-трех фразах показал, что довольно хорошо знает о его книгах и корреспонденциях последних лет, оставив в стороне времена клубного знакомства.

– Стен, я, конечно, пришел к тебе по делу. Дональд ждал вопроса. Но Мильбен не был бы юристом, если бы не умел ждать и слушать.

– По делу не личному, а клуба. У вас находится в производстве иск «Манчестер Рейнджерс» к авиационной компании БЕА?

– Как юрист, я должен был бы тебе ответить «нет». Поскольку оно еще в такой стадии, когда является профессиональной тайной. Как журналисту, я тебе должен бы сказать «нет» тем более. Но как Дональду Роузу могу сказать: «Да».

– Я не знаю твоего отношения к процессу. И мне, очевидно, не следовало быть столь откровенным, но я не могу иначе. Да и не хочу. Ты знаешь, я не посторонний человек в клубе. Я не случайный человек в футболе вообще. И я не могу допустить процесса, допустить надругательства над памятью моих товарищей. Это позор для английского футбола. Это деградация… Это… – Дональд задохнулся, с трудом подбирая слово пожестче. – Короче, я сделаю все, чтобы избавить Англию от позора в глазах спортивного мира. Мне жаль Мейсла. По-моему, он потерял чувство реальности. Человек, который идет на создание ситуации, в которой прав только на 10 процентов, когда другие правы на 90 процентов, достоин сожаления. Я не верю, что английский суд примет всерьез чудовищную профанацию, которую именуют процессом. Я ничего не смыслю в юриспруденции, поэтому и хотел услышать твой совет.

Стен молчал, как бы взвешивая, с какой степенью доверительности он может отвечать на столь чистосердечное признание.

– Видишь ли, Дональд. Первое и основное – процесс будет. Прецедент есть. Дело пойдет в соответствии с претензиями истца на основе общих законов о возмещении убытков в результате воздушных катастроф.

Конечно, в нашей регистратуре дело будет только оформлено и передано в верховный суд. Но, думаю, и верховным судом дело не закончится. Решать придется королевскому суду.

– Решать? Как решать? Сам факт судебного разбирательства кощунствен.

– Но Мейсл бросил в бой крупные силы. Аскор, Тремп и Вилард – юридические зубры – готовили документы. Игра для Мейсла стоит свеч. Подобного процесса английский суд еще не знал, хотя в его истории было немало нелепых процессов. Если не возражаешь, могу напомнить об одном деле, которым занимался во время студенческой практики.