Екатерина Щербакова - Вам и не снилось… пятнадцать лет спустя

– Сразу после института я мчусь сюда. И хоть до глубокой ночи. И еще все выходные.

– Загнешься!

– Не загнусь. Твое дело - меня обучить. Сколько на это надо времени?

– Слушай, только ради наших хороших отношений… А так - на хрена оно мне упало?

– Я понял, я оценил, сочтемся потом. Сколько?

– Ну, чтоб ты начал деньги зарабатывать… Именно деньги, а не так… Ты ж из-за этого?

– Какой срок? - Макс уже сцепил зубы.

– Месяца два. Тебе - месяца два. Станешь хорошим мастерюгой. Но чтоб заработать - ночами будешь копаться… А то - бросай свою бодягу, лучше будет, серьезно!

Но это было как раз несерьезно. Он, Макс, должен думать не только о сегодня и завтра, но и о послезавтра. Пройдет время, и он сможет зарабатывать головой, знаниями… Черт, как слабо в это верится сейчас, как медленно идет время! Но он не имеет права поддаваться панике, он просто должен много работать. День и ночь. Там, где больше платят. Переводы - побоку.

Обсудив с Игорем конкретные цифры, Макс сел между двумя «мерседесами» на какое-то колесо, вытащил калькулятор и подсчитал: через три месяца они с Ритой смогут снять недорогую однокомнатную квартиру, в плохом районе, конечно, но разве это сейчас важно? А уж через годик, откладывая деньги и заняв какую-то сумму, они смогут, учитывая положенное Рите после развода, купить скромное двухкомнатное жилище. Все идет совсем неплохо!

Радость и чувство победы над обстоятельствами переполняли Макса.

– Где у вас телефон? - улыбаясь, спросил он Игоря.

«Я все придумал, родная!» - вертелось у него на языке, пока он набирал номер Ритиного телефона. Однако та все никак не брала трубку. Или ее еще нет дома? И вдруг он услышал хриплое, чужое «алло!».

Потом Макс еще три раза набирал ее номер. С трудом набирал, потому что его пальцы так противно мелко тряслись, как у старика. Но она больше не взяла трубку. Надо ехать к ней! Случилось что-то кошмарное! Наверное, кто-то умер! Или она сошла с ума…

Придя домой, Гоша застал Риту в состоянии полного обалдения от лекарств. Она напилась реланиума, который употребляла крайне редко и исключительно на ночь. Рита лежала, укрывшись пледом, на диване и бессмысленными глазами смотрела в потолок.

– Иначе я бы сдохла, - медленно, еле ворочая языком, объяснила она Гоше.

– Сколько таблеток?

– Три или четыре… Не помню…

– Ванька где?

– У родителей. Меня лишили родительских прав. За разврат, - она засмеялась тихим, слабым смехом, и все смеялась и смеялась, достаточно долго, чтобы Гоша испугался всерьез и позвонил тестю с тещей.

Макс, вылетая пулей из лифта и кидаясь, как ненормальный, на дверной звонок, не думал, дома Гоша или нет. Это теперь не имело никакого значения.

Дверь открыл Гоша.

– Где она? Что с ней? - выпалил Макс. Гоша разглядывал своего врага, того, кто враз разрушил его жизнь. Всю его жизнь… И видел в глазах врага огромный страх и боль за Риту. И еще страх потерять ее. Он его понимал, но все равно люто ненавидел.

Вдруг из комнаты раздался слабый голос:

– Уйди, ради всего святого! Не пускай его, Гоша! Уйди! - и жалобный всхлип.

– Ты все слышал? - сдерживая себя, чтобы не наброситься на Макса, сквозь зубы спросил Гоша. - Или мне повторить ее слова?

– Она больна? Ей плохо? - Макс не двигался с места.

– Ой, да уберите же его отсюда! - прошелестело из комнаты.

– Опять не слышал? - Гоша сделал угрожающий шаг вперед, как бы выпихивая Макса из квартиры.

– Я слышал. Я понял. Я ухожу, - Макс почувствовал себя самым страшным человеком на свете: убийцей детей, мучителем животных, насильником, Гитлером-Сталиным и Чикатило одновременно… Она его гонит. Значит, он теперь может с чистой совестью себя ненавидеть. Есть за что!

К Новому году еще потеплело. Но, к счастью, температура все-таки не перевалила за ноль вверх, так что ничего не раскисло, не растаяло, напротив: стояла прелестная, мягкая, очень рождественская погода. Как в какой-нибудь Франции, отовсюду, из всех магазинов и магазинчиков неслось волнующее «Джинглбелз», Санта-Клаусы прикуривали у Дедов Морозов, и везде опьяняюще пахло хвоей. Даже в продуктовых отделах…

«Новый год - семейный праздник, самый семейный праздник», - говорили друг другу люди, оправдывая свое нежелание идти в гости в новогоднюю ночь. Всем, как обычно, хотелось затащить друзей к себе и продемонстрировать свою елку. Шли долгие телефонные переговоры: где, у кого встречаться… «Мы у вас в тот раз были!» - «Так это же семейный, домашний праздник, и мы никогда - никуда! Но вы-то нам родные, так что ждем!» - «Нет, это мы ждем. У нас, между прочим, есть индейка!» - «Притащите ее к нам…» И так дальше в том же духе. В каждом доме уже с двадцать девятого числа пахло салатами и пирогами, морозильники были забиты до отказа, так что из-за с трудом упихнутой туда бутылки дверца уже наотрез отказывалась закрываться. «Мать честная, капает же! Разморозится к черту все! Неси на балкон! Нет, не бутылку, а мясо!»

И везде с нетерпением ждали «Иронию судьбы…», прикрывая свою радость по поводу фильма лицемерным «Опя-ать! Ну, сколько можно!» И смотрели, цитируя все реплики наперед и заранее начиная хохотать, но все равно смотрели… А, главное: было ощущение, что, конечно же, завтра все изменится, ведь не ладилось-то в этом году понятно почему - это ж был какой поганый год! А вот следующий - счастливый! Не верите? Да посмотрите, дурачки, по гороскопу, там все ясно написано!

Покажите мне человека, который не радуется по-детски этой весьма условной, назначенной кем-то дате - 31 декабря каждого года. Мы, люди, - смешные и наивные существа, мы умирать будем в старости с верой в волшебство Новогодней ночи. И запах хвои заставляет нас улыбаться, верить и радоваться жизни в любом возрасте. И потому - да здравствует Новый год, Дед Мороз и Снегурочка. Во веки веков.

Красный «опель» мчался по заснеженному загородному шоссе. «Ай лав ю! Ай ду, ай ду, ай ду…» - сладкоголосо разливалась «АББА» из стереомагнитолы. Тихонько работала печка, было тепло, пряно пахло духами Алены. И все это вместе называлось Счастьем. Так определил для себя Роман.

Они ехали на Аленину дачу. То есть теперь она стала ее, после разговора с Сашкой.

– Саш, а что с дачей?

– В смысле?

– Ну, ты мне ее не уступишь?

Сашка картинно поднял бровь. Бабы всегда млеют от этой его выгнутой бровки, но Алена-то знала, что это может означать недоумение и даже раздражение.

– Что значит - «уступишь»?

– За реальные деньги, - тут же вывернулась Алена. - Не будешь же ты с меня драть, как с обычного покупателя? - и она кокетливо засмеялась.

– Не буду, - легко согласился Сашка, и они довольно скоренько заключили эту сделку. Теперь дача абсолютно ее, Алены. То есть ее и Романа. Сейчас он увидит это двухэтажное кирпичное чудо, камин с изразцами… Они его затопят и будут сидеть перед ним, греться, пить кофе, заниматься любовью, разговаривать и слушать кукушку в часах - Аленину слабость, хоть по ночам и мешает спать. Они проведут на даче зимние рождественские каникулы, вместе встретят Новый год. Весь багажник забит деликатесами, винами, шампанским, фруктами… Как раз на две недели, можно никуда не вылезать. А потом, когда они вернутся в город, они вплотную займутся разводами, переездами и прочей хурдой. Но это после, после… А сейчас впереди - только зимние каникулы!