Владимир Соловьев - Апокалипсис от Владимира

— Страшные слова, безысходные.

— А главное, понимаешь, насколько Создатель наивен? Ведь вся история заканчивается довольно оптимистично. Я не имею в виду причаливание ковчега к горе Арарат, я об обещании Господа: «не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как я сделал».

Заказанная еда уже давно стояла перед нами, но мы так увлеклись теософской дискуссией, что даже не попробовали закусок. Официанты, видя, что мы оживленно беседуем, предпочитали нам не мешать.

— Согласен — Творец наивен, — сказал Сурков, — мы постарели на несколько тысячелетий и только усовершенствовались в искусстве делать зло. Так что не в юности дело. Слушай, вот уж не думал, что в такие дебри нас заведет разговор о твоем автомобильном номере!

— Старик, восьмерка — это круто, очень даже круто! Во всех монотеистических религиях это символ спасения, ведь именно столько людей спаслось после потопа. То есть твой номер на моей машине есть прямое указание на то, что и после второго Страшного суда будут уцелевшие граждане. Да, Создатель наивен, но слово свое держит, ведь он сказал, что больше не будет поражать всего живущего.

— Ну-ну, это как читать, — возразил Слава, — может, Он птичек пожалеет или не будет уничтожать всего живущего ТАК — то есть через потоп. А вот другим способом, то есть НЕ ТАК, — очень даже может быть!

— Да ты, я гляжу, оптимист почище моего!

— Есть причины. — Сурков нахмурился. — Но в конечном итоге мы согласились с главной идеей — кто-то да спасется.

— Всенепременно!

— И очевидно, что журналисты этот вопрос тебе зададут.

— Слава, да ты кремень! То есть все это время ты держал в голове генеральную линию?

— Опыт. Уж больно завтрашний день для нас важен.

— Поясни, — не понял я.

— Я не собираюсь тут расточать дифирамбы Президенту, хотя, не скрою, я считаю, что он этого заслуживает…

— Ну-ну! — Пришла моя очередь ухмыляться.

Славу это задело.

— Ну что за дурацкая манера вечно ерничать, я правду говорю!

— Да кто бы сомневался, — засмеялся я, — все знают, что ты служишь ему верой и правдой. Насколько я заметил, своего обожания ты не скрываешь, поэтому кокетство твоей фразы меня и позабавило. Так чего же ты так опасаешься на завтрашней встрече с журналистами?

— Да того, что вместо наших они попробуют протащить своих!

— Куда протащить и кого протащить? — опять не понял я.

— Так ведь люди уже поняли, что одним днем все не образуется. Выборов нет, ты вроде главный в стране, посланец Самого. То есть, если тебя надоумить, что Кремль исчадие ада, а оппозиция вся в белом, вместо Путина ты сможешь поставить другого. Никто и пикнуть не посмеет.

— А другой — это кто?

— Да какая разница! — Сурков поморщился. — Березовский, Ходорковский, Касьянов — да любой из олигархической обоймы. Знаешь, сколько денег было заряжено в СМИ на то, чтобы из Ходорковского вылепить великомученика? Я Мишу знаю много лет, когда-то у него работал, он, конечно, парень необычный и очень талантливый, и по-человечески мне жалко и его, и семью, все-таки тюрьма не сахар, но какой из Ходора святой?! Он же в крови по уши! Конечно, он не сам убивал, у него для этого были отдельные люди. И Невзлин тот еще экспонат!

— А доказать в суде можете? — Я лукаво посмотрел на Суркова.

Слава закипел и чуть не подпрыгнул на диване:

— И ты туда же?! Да брось ты эти жидовские штучки! Если они тебя тоже купили, так и скажи, нечего комедию разыгрывать!

— Здорово, узнаю школу Волошина, — скривился я, — он тоже любил покричать. Но у него еще параллельно проскакивали мыслишки о том, что меня нужно пытать, а ты молодец — что на уме, то и на языке! Насчет еврейских штучек ты прав — чего еще от меня ждать, только вот с выводами ошибаешься. Я тебе не басманное правосудие, мне наплевать на ваши человеческие доказательства — я правду и так вижу, не утруждай себя сбором улик. Кровь жертв кричит громче протоколов допросов их убийц. Так что меня при всем желании не купить и не запугать. Скорее верблюд пройдет через игольное ушко, чем вышеуказанные граждане окажутся в Царствии Небесном Их участь, как и судьба их слуг, предопределена — и она страшна! И позавидуют они своим жертвам, и будут рыдать, но будет поздно. Закончились игры, а значит, кончилось время политики и судов. Пришло время расплаты! А если говорить о Путине и обо всей вашей команде, то знаешь что, старичок, вы все очень разные, но вот место в Раю я вам не обещаю. Хотя как облегчить свою участь — подскажу.

— Что, «молиться и каяться»? — съязвил Слава. — Не трудись, мне депутаты уже доложили твою резолюцию на их приглашении.

— Вам моей резолюции маловато будет! У вас задача простая — слушаться и повиноваться, а что делать, я подскажу. Так что иди спокойно спать и передай всем ждущим от тебя информации, что не оттуда они ждут проблем. И прекрати тратить деньги на журналистов, кому нужны их продажные слова?!

— Вот здесь я с тобой могу и поспорить! Многих сразу перекупят олигархи…

— Вот и хорошо, — отрезал я, — вместе будут гореть в Геенне огненной! А кое-кто уже завтра.

— Да, — Сурков понизил голос, — прости, что поднимаю эту тему, но когда я ехал на встречу с тобой, мне позвонил Миша Фридман — он тоже наш, МИСиСовский. Говорит, что ты его точно должен помнить по тем годам — «Английский клуб», «Земляничная поляна»…

— Готов разрыдаться! И что угодно одному из самых богатых россиян?

— Не знаю, просил о встрече.

— Слава, ни за что не поверю, чтобы ты, да не знал. А впрочем — неважно. Парень-то он умный, начитанный, только вот в бизнесе всегда был БЕСпределыциком.

— Не он один, — заметил Сурков.

— А в Аду места много!

— И что, нет никаких шансов?

— Шанс есть.

— То есть он может рассчитывать на встречу?

— Пока нет, — усмехнулся я, — а потом, может, он и сам этого не захочет. Пусть лучше читает Новый Завет — там есть парочка рецептов как раз для него.

К пятидесятому дню моего пребывания в России я успел осуществить немалый объем административной работы. Как правило, такого рода деятельность незаметна, а людям, относящим себя к творческим профессиям, и вовсе не близка, но без нее никаких шансов на эффективное выполнение ответственных поручений высокого руководства нет. Готов поспорить, что моя миссия в России с полным правом может претендовать на ответственность, а уж положение моего начальства в табели о рангах обсуждать и вовсе бессмысленно.

Первым делом я обзавелся офисом и штатом помощников. Переоборудовать Дом Пашкова под Апостольский приказ оказалось несложно. Были некоторые проблемы с вибрацией от проходящего под домом метро, да и общее состояние здания иначе как запущенным назвать было сложно, но приглашенные итальянцы с реконструкторской задачей легко справились. Набирать людей на службу я решил только из своих знакомых. Так надежнее. Не то чтобы я не мог справиться со всем один, просто сработала вековая традиция.