Владимир Соловьев - Апокалипсис от Владимира

Мальчишки вышли. Илья и Табриз так и не проронили ни слова, да и беседа с Никитой была лишней — просто захотелось покуражиться напоследок. Опять сжалось сердце. Дурные предчувствия не покидают меня с тех пор, как я впервые подумал о копье.

До аэропорта доехали красиво. Мигалки и сопровождение побоку — просто вырулили от нас четыре черных «Мерседеса» и ушли по Кутузовскому в сторону области. Никаких собачьих голов, метел и спецполос. Литературщина! Скромно и эффективно. Достаточно подумать о том, что хорошо бы по свободной дороге прокатиться, и все — едем в свое удовольствие. На дорогах красота, как ранним субботним утром — движение есть, но не раздражает.

За рулем я уже давно сам не бываю и мальчишкам моим не советую. Голова другим занята. В дороге тоже можно работать, причем выполнять самую сложную задачу — думать. Иначе как бы выходило: зажмурились, и в Ереване, а там — что делать, каков основной план действий, каков запасной, каков отходной? Ничего не продумано, все по наитию… Так можно и не выдюжить.

Наконец «Внуково-3». «Мерседесы» подрулили сразу к трапу частного самолета. Борт небольшой, человек на двенадцать, так что места для нас четверых предостаточно. Профессионально вежливый экипаж. Заходим, рассаживаемся и без излишней волокиты взлетаем. Сидим все в первом салоне. Четыре кресла: по два напротив друг друга, через стол. Ребята молчат — мое тяжелое настроение передалось и им.

Первым молчание нарушил Илья.

— Кто-то из нас погибнет? — спросил он.

— Почему ты так решил? — поинтересовался я без тени удивления в голосе.

— Не знаю, — Илья пожал плечами и вздохнул: — на душе как-то тяжело.

— Вряд ли, — ответил я.

— Зачем нам это копье? Ничего другого нельзя было подогнать начальнику?

— Илья, я понимаю, что тебе страшно, но зачем же дерзить?

— Извини. А может, можно было обойтись мощами? Вот, говорят, в Ганзасаре хранится голова Иоанна Крестителя.

— Ну что ты несешь?

— А разве не там?

— Не в этом дело. В Карабахе я бывал не раз — потрясающей красоты природа и удивительные древние храмы. Действительно, армяне свято верят, что именно там хранится эта реликвия, и я не собираюсь их веру оспаривать. Сколько веков они тусуются в Иерусалиме и в каком почете — известно всем. А поскольку часть Старого города издавна принадлежит им, кое-что из сокровищ вполне могло оказаться на исторической родине! Не надо только сейчас мне говорить о том, что это территория Азербайджана: в третьем веке нашей эры можно было с ног сбиться, разыскивая хоть одного человека во вселенной, который бы слышал это название.

— А Россия?

— А что Россия? Мы и не претендуем на эту территорию. Илюха, не сбивай меня с мысли! Явиться к Даниилу с черепом Иоанна — это дурновкусие. Что прикажешь ему с этим подарочком делать? Оживить? Голова профессора Доуэля… Кунсткамера какая-то получается.

— А чем это копье лучше?

— Всем. Символизирует власть. Кто владеет копьем — тот владеет миром!

— То-то я гляжу, армяне себя неплохо чувствуют. — Илья улыбнулся.

— Для них в копье иной смысл, — возразил я. — Может быть, только благодаря этой святыне они до сих пор еще и существуют, несмотря ни на что. Ни на турецкий геноцид, ни на войны. По всему миру разбрелись, а идентичность свою не потеряли.

— А евреи?

— А у нас все проще. К чему крохи, если нас с рук хлебами кормили? Зачем нам символы, если Господь с нами напрямую говорил? Нам не надо копья — мы сами Его меч разящий или то, чем Он хочет нас видеть. Мы понимаем Его волю и воплощаем ее. Мы сами по себе артефакт покруче копья! — И кто этим копьем владел? — вопрос задал тихо сидевший все это время Никита. — Я вот слушаю тебя и думаю, какой замечательный фильм можно было снять…

— И я даже знаю, кто будет режиссером! — съязвил Илья. Ребята улыбнулись, напряжение постепенно стало уходить. — Снимем, снимем, — поддакнул я, — дай только время. С владельцами копья все в полном порядке — они умерли!

— Ну у тебя и чувство юмора! — хмыкнул Никита. — Я понимаю, что умерли, а миром-то хоть повладели?

— Прелесть истории, мой дорогой друг, состоит в том, что ее замечательно писать из дня сегодняшнего, додумывая день вчерашний. Кто знает, какое на самом деле копье было у Карла Великого? Сейчас, конечно, можно говорить что угодно, но доподлинно известно, что копья были и у вождя гуннов Аттилы, и у Генриха IV, и у Фридриха Барбароссы. Дальше список можно продолжить, если хочется. Однако надо иметь очень буйную фантазию, чтобы решить, что у всех этих мировых злодеев во владении побывало одно и то же копье — Копье власти.

— Подожди, — уперся Илья, — но я же помню, что Гитлер был одержим идеей копья! Учитывая его страсть к магии, аншлюс Австрии вполне мог быть обоснован стремлением завладеть венской реликвией.

— Илюха, а что, одной Австрии уже маловато? Я уверен, что это все сказки. Если бы Гитлер владел копьем, и только, то у него шансов было бы немного, примерно как у конников Доватора при столкновении с немецкими танками. Все-таки амбиции Шикльгрубера опирались на великолепную военную машину, мощный военно-промышленный комплекс.

— Но без идеологии нацизма не было бы возрождения Великой Германии!

— И эта же идеология и привела ее к окончательному краху, так что вряд ли реликвия из Венского музея подлинная!

— А где гарантии, что в Армении оригинал? — спросил Никита.

— Ты прав, гарантий нет, — согласился я, — но есть определенные резоны. Ничего, время придет, и все прояснится.

— Снижаемся. Пристегнитесь, пожалуйста. — Стюардесса, смущенно озарив салон наработанной улыбкой, прервала наш разговор.

— Быстро долетели! — заметил я. — Надеюсь, обойдемся без бурной встречи.

В Армению всегда было тяжело прилетать. Да и улетать не легче. Всему виной поразительное, устрашающее, феноменальное гостеприимство древнего народа, подчас носящее черты патологии. По приезде в аэропорт вокруг тебя сразу же появляется удивительное количество невысоких людей, светящихся заботой и лаской. Щетинистые крепкие толстячки споро начинают передавать друг другу твои вещи и документы, причем процесс этот столь отлажен, что становится очевидным не только их близкое родство, но и сложное иерархическое соподчинение всего «комитета по встрече».

Люди в форме, которым, казалось бы, и следовало всем этим заниматься, смотрят на царящую суету равнодушно и не препятствуют проникновению странных граждан в святая святых аэропорта. Неизвестно откуда появляются кофе и местный коньяк, и вся бурлящая и что-то выкрикивающая толпа как по команде перемещается в комнату ожидания. Низкие столики, диваны, и вот уже все произносят тосты и наслаждаются качеством коньяка. Но как только ты пытаешься, позабыв о цели своего путешествия, расслабиться и напиться, тебя тут же хватают за руку и тянут к машине (обижаешь, конечно, «Мерседес»!), в которую уже давным-давно загрузили багаж. В руки тебе суют оформленные документы и длиннющим свадебным кортежем дорогого гостя везут в лучшую гостиницу.