Джон Тул - Сговор остолопов

Он рухнул бы прямо под колеса автобуса, если бы Джоунз не выпрыгнул на проезжую часть и не вцепился бы своими ручищами в белый халат. Поэтому Игнациус свалился на спину, и автобус, обдав его дизельным выхлопом, прогромыхал всего в дюйме-другом от его сапог пустынной модели.

— Он подох? — с надеждой в голосе спросила Лана Ли, осматривая гору белой материи, образовавшуюся на мостовой.

— Навиерно, нет. Он мние должен дваццать чшитыыр долляр, maricon .

— Эй, просыпайсь, чувак, — сказал Джоунз, обдувая дымом распростертую фигуру.

Мужчина в шелковом костюме и фетровой шляпе выступил из переулка, в котором притаился, когда увидел, как Игнациус входит в «Ночь Утех». Выход же его из клуба был настолько свиреп и внезапен, что мужчина растерялся и действовать начал только сейчас.

— Позвольте-ка, — сказал мужчина в шляпе, склоняясь над телом и прислушиваясь к сердцебиению Игнациуса. Б у хавшие внутри литавры говорили о том, что под квадратными ярдами белого халата жизнь еще теплилась. Он подержал Игнациуса за запястье. Часы с Микки Маусом разбились. — Все в порядке. Он просто в обмороке. — Мужчина откашлялся и слабо произнес: — А ну все расступитесь. Дайте ему воздуху.

Улица заполнилась народом, а автобус остановился в нескольких ярдах от них, перегородив все движение. Внезапно все стало походить на Коньячную улицу во время Марди-Гра.

Сквозь тьму своих очков Джоунз присмотрелся к незнакомцу. Выглядел тот знакомо — точно хорошо одетая версия того, кого он уже где-то видел. Особенно знакомыми казались безвольные глаза. Такие же Джоунз припомнил над рыжей бородой. А потом вспомнил их и под синей фуражкой в участке — в тот день, когда произошел инцидент с арахисом. Он ничего не сказал. Полицай есть полицай. На них лучше всего не обращать внимания, пока не достают.

— Откуда он взялся? — вопрошала Дарлина у толпы зевак. Розовый какаду снова восседал у нее на руке: из клюва его золотым червячком свисала сережка. — Ну и премьера. Что же нам делать, Лана?

— Ничего, — зло ответила та. — Пускай этот крендель тут валяется, пока дворник не подберет. Дай-ка я лучше займусь Джоунзом.

— В-во! Эй! Эт кошак унутрь вломился и все тут. Уж мы и дрались, и пихались, а мамке, видать, уж так хотелось в «Ночью Тех» запопасть. Я перепужался — еще кустюм, что вы мне в прокат взяла, порву, вам же заплотишь потом, так «Ночью Тех» обаротится еще. В-во!

— Заткни пасть, умник. Мне, наверное, все же придется всем моим дружкам в участке позвонить. Ты уволен. И Дарлина тоже. Я ведь как чувствовала — не надо мне было тебя на сцену выпускать. И убери эту проклятую птицу с моего тротуара. — Лана повернулась к толпе. — Ну что, народ, теперь, раз уж вы все здесь, как насчет заглянуть в «Ночь Утех»? У нас тут шикарное шоу.

— Mira , Ли. — Латина обдала хозяйку халитозом. — А кто дваццать чшитыыр долляр за эти чшимпань платиить?

— Ты тоже уволена, дура мексовая. — Лана улыбнулась. — Заходите, народ, наслаждайтесь хорошим коктейлем, который смешают вам по любому вашему рецепту наши эксперты по смесям.

Толпа, тем не менее, больше тянула шеи в сторону громко сопевшей белой горы и не спешила принять приглашение к изыскам.

Лана Ли уже собиралась было подойти и пнуть этот курган, чтобы побыстрее пришел в себя и убрался из ее канавы, но мужчина в шляпе вежливо сказал:

— Мне бы хотелось от вас позвонить. Может быть, лучше вызвать скорую помощь?

Лана осмотрела шелковый костюм, фетровую шляпу, отметила слабый, неуверенный взгляд. Мягкотелого всегда видно — а с этим рохлей все в порядке. Богатый врач? Юрист? Может, еще получится превратить это маленькое фиаско в доход.

— Конечно, — прошептала она. — Послушайте, ну что вам зря тратить вечер и возиться с каким-то типом, валяющимся на дороге? Какой-то бродяга. А вам, похоже, немного повеселиться не повредит. — Она обошла сопевшую и вулканически всхрапывавшую гору в белом халате. Где-то в стране грез Игнациусу виделась перепуганная до смерти Мирна Минкофф — она стояла перед судом Вкуса и Пристойности, и суд постановлял, что ей не хватает ни того, ни другого. Ужасный приговор сейчас прозвучит: в наказание за бессчетные преступления ее личности гарантирован какой-то физический урон. Лана Ли приблизилась к мужчине и сунула руку куда-то в золотой парчовый комбинезон. Она присела рядом на корточки и исподтишка, прикрывая ладонью, показала ему фотографию с Боэцием. — Погляди-ка, малыш. Не хотел бы ты провести вечерок вот с такой?

Мужчина в шляпе отвел глаза от побелевшего лица Игнациуса и посмотрел на женщину, на книгу, на глобус, на мел. Потом еще раз прочистил горло и произнес:

— Я — патрульный Манкузо. Работаю под прикрытием. Вы арестованы за приставание к мужчинам и владение порнографией.

Именно в этот момент три члена прекратившего сушествование дамского вспомогательного корпуса — Фрида, Бетти и Лиз — с топотом ворвались в толпу, окружавшую Игнациуса.

Игнациус открыл глаза и увидел, как над ним парит что-то белое. У него болела голова и пульсировало ухо. Потом в изжелта-небесных глазах медленно прояснилось, и, превозмогая боль, он осознал, что смотрит на потолок.

— Так ты проснулся уже наконец, мальчик, — раздался где-то рядом материнский голос. — Поглядите тока на него. Вот теперича нам действитьно конец.

— Где я?

— Только не умничай тут со мной, мальчик. И не думай со мной, Игнациус. Я тебя предупредила. С меня же ж хватит. Я ж не шучу. И как же ж я тока людям в глаза смотреть щас буду?

Игнациус повернул голову и огляделся. Он лежал в клетушке из ширм. В ногах его постели прошла медсестра.

— Боже милосердный! Я в больнице. Кто у меня врач? Надеюсь, вы были настолько самоотверженны, чтобы обспечить мне услуги специалиста. И священника. Пусть придет служитель культа. Я посмотрю, приемлем ли он. — Игнациус оросил нервической слюной простыню, снежной шапкой покрывавшую гору его живота. Он дотронулся до головы и нащупал бинты, облепившие его мигрень. — О, мой Бог! Не бойтесь рассказать мне всё, мамаша. Судя по боли, терзающей меня, ранение довольно фатально.

— Заткнись и посмотри вот сюда, — чуть ли не заорала миссис Райлли, швыряя прямо на перевязку Игнациуса газету.

— Сестра!

Миссис Райлли сорвала с его лица газету и захлопнула ладонью мокрые усы.

— Закрой же ж ты рот, самашетший, да погляди тут вот на эту газету. — Голос у нее срывался. — Нам конец пришел.

Под заголовком, гласившим: «ДИКИЙ ИНЦИДЕНТ НА КОНЬЯЧНОЙ УЛИЦЕ», — Игнациус увидел размещенные в ряд три фотографии. На правой, точно восходящая звезда сцены, скалилась Дарлина в своем бальном платье и с какаду на руке. На левой Лана Ли прикрывала лицо от фотокамеры, забираясь на заднее сиденье патрульной машины, где уже виднелись три коротко стриженные головы членов дамского вспомогательного корпуса Партии Мира. Патрульный Манкузо в рваном костюме и фетровой шляпе с обломанными полями важно придерживал дверцу. В центре обдолбанный негр ухмылялся, глядя на что-то напоминавшее дохлую корову на мостовой. Заплывшими глазами Игнациус тщательно осмотрел всю центральную фотографию.