Розамунда Пилчер - Возвращение домой.Том 2.

— Как это произошло? — потребовала она. — Где все это было?

— Над Дувром, в «Адском углу» [12]. По судам в порту был совершен мощный удар с воздуха. «Штуки», пикирующие бомбардировщики, и истребители «мессершмитты». Массированная, интенсивная бомбежка. Наши истребители врезались во вражеские ряды. Они уничтожили двенадцать немецких самолетов, но потеряли три собственных машины. Одной из них был «спитфайр» Эдварда…

Не может быть, чтобы не было никакой надежды. Потрясение внутренне опустошило Джудит, выжало из нее все силы, но теперь ее вдруг охватила бессмысленная ярость.

— Но откуда они знают?! С чего они взяли, что он мертв? Откуда такая уверенность?

— Летчик с другого «спитфайра» изложил все в своем докладе после выполнения задания. Он видел собственными глазами. Прямое попадание. Столб черного дыма. Самолет стал стремительно падать и штопором вошел в море. А потом — взрыв. Никто не катапультировался, никто не выбросился с парашютом… Никто не мог остаться в живых.

Она безмолвно выслушала эти страшные слова, и последняя надежда умерла навсегда. А потом он шагнул вперед и обнял ее. Она выронила на землю свернутые в узел полотенце со свитером, обвила руками его талию, прижалась щекой к его плечу, к пахнущей чистотой рубашке, к его теплому телу; так они и стояли, утешая друг друга. Она думала о родных Эдварда, которые находились сейчас где-то здесь, в доме. Любимцы фортуны Кэри-Льюисы, сраженные безутешным горем. Война добралась и до них, вторглась в красивый, счастливый, солнечный дом. Диана и полковник, Афина и Лавди. Как удастся им смириться с ужасом этой потери? Об этом лучше было не думать. Ясно одно: ей, Джудит, нет места в их семейной скорби. Да, когда-то она ощущала себя одной из Кэри-Льюисов; когда-нибудь, наверно, так будет снова; но сейчас, в этот момент, она была в Нанчерроу чужой, посторонней.

Она отстранилась от Джереми, осторожно высвободившись из его объятий, и заговорила:

— Нам нельзя здесь находиться, ни тебе, ни мне. Нельзя оставаться. Мы должны уйти, немедленно. Оставить их.

Сбивчивый, торопливый лепет… но он понял смысл ее слов.

— Иди, если хочешь. Да, тебе лучше уйти. Домой, к Филлис. А я должен остаться. Всего на пару дней. Полковник, наверно, переживает за Диану. Ты же знаешь, как он о ней всегда печется… Так что лучше, если я буду рядом. Может, ему потребуется моя помощь. Пусть даже всего несколько слов в утешение.

— Правильно, еще один мужчина в доме. На месте полковника я бы хотела, чтобы ты остался. О, Джереми, как бы я хотела быть такой, как ты! Сильной. Ты так много можешь дать им в эту минуту, а я… я чувствую, что мне совсем нечем им помочь. Я просто хочу сбежать. Вернуться домой, к себе. Ужасно, правда?

Он улыбнулся.

— Тут нет ничего ужасного. Если хочешь, я тебя довезу.

— У меня велосипед.

— Езжай осторожно, пожалуйста.

Он нагнулся, поднял ее полотенце и свитер, стряхнул с них пыль и песчинки и положил в корзину велосипеда. Потом взял велосипед за руль и подвел к ней.

— Ну, в путь.

Она все еще медлила.

— Скажи Диане, что я еще приду. Передай мои соболезнования. Объясни ей все.

— Непременно.

— Не уезжай, не попрощавшись со мной.

— Хорошо. Когда-нибудь мы еще сходим в бухточку. Почему-то от этих слов слезы навернулись ей на глаза.

— Ох, Джереми, почему это случилось именно с Эдвардом!

— Не спрашивай меня. Откуда мне знать?

Больше она ничего не сказала. Села на велосипед и медленно покатила прочь. Он провожал ее глазами, пока она не свернула на изгибе аллеи и не скрылась за деревьями.

Почему это случилось именно с Эдвардом?

Через минуту-другую он повернулся и, поднявшись по ступенькам, зашел в дом.

Джудит плохо запомнила свое возвращение из Нанчерроу в Дауэр-Хаус. Ее ноги словно сами по себе нажимали на педали, работая механически, точно поршни. Она ни о чем особенно не думала. Ее мозг онемел, словно рука или нога от сильнейшего удара. Чуть позже начнется боль, потом она станет нестерпимой. Но пока у Джудит была только одна мысль — скорее добраться до дому, будто она была раненым зверем, спешащим укрыться в своем убежище, логове, норе, берлоге…

Добравшись наконец до ворот Нанчерроу, она снова выехала из аллеи на простор, на солнце, и понеслась под гору в глубокую долину, на дне которой был расположен Роузмаллион. Внизу свернула в деревню и поехала по дороге мимо речки. Какая-то женщина, развешивавшая белье, окликнула ее по имени. «Эй! С хорошей погодой!» Джудит едва ее расслышала и даже не повернула головы.

Поднимаясь по крутому склону, она крутила педали до тех пор, пока окончательно не выбилась из сил, тогда слезла с велосипеда и остаток пути шла пешком. У ворот Дауэр-Хауса ей пришлось на минутку остановиться, чтобы перевести дух, затем она продолжила путь и потащила велосипед по усыпанной галькой подъездной дороге. У двери она бросила его наземь, так и оставив лежать с выкрученным, как сломанная шея, рулем и все еще медленно вращающимся передним колесом.

Дремлющий в послеполуденном свете дом ждал ее. Она приложила ладони к старому камню крыльца; гревшийся на солнце все утро, он был еще теплым. Как человек, подумала она. Живое существо с дыханием и пульсом.

Минуту спустя Джудит вошла в холл, тут царила тишина, только медленно тикали высокие с маятником часы, стоявшие на полу из плитняка. Она замерла и прислушалась.

— Бидди! — позвала она. — Бидди!

Ни звука в ответ. Понятно, Бидди еще не вернулась.

— Филлис!

Однако Филлис тоже не откликалась.

Джудит прошла в конец холла и открыла застекленную дверь, ведущую на веранду. За верандой раскинулся сад, там она и увидела Филлис, сидящую на траве, на расстеленном пледе, тут же были Мораг и Анна со своими игрушками: резиновым мячом, который купила ей Джудит, и оловянным кукольным чайным сервизом, который Бидди откопала, разбирая хлам в мансарде,

Джудит прошла через веранду и вышла на лужайку. Мораг, заслышав ее шаги, села и негромко гавкнула. Филлис обернулась, чтобы посмотреть, кого — или что — заметила собака.

— Джудит! Мы не ждали тебя так скоро. Ты что, не пошла купаться?

— Нет.

Подойдя, Джудит опустилась на плед рядом с Филлис. От лежащей на солнце плотной шотландки исходило приятное тепло, как от толстого свитера, натянутого после купания в ледяной воде.

— Но почему? Сегодня такой…

— Филлис, мне надо кое-что у тебя спросить. Напряженный тон Джудит заставил Филлис нахмуриться.

— Что случилось?

— Если я уеду… если мне придется уехать, ты останешься здесь? Позаботишься о Бидди?

— Что такое ты говоришь?!

— Видишь ли, в чем дело… я с ней еще не говорила, но думаю, она, наверно, захочет остаться здесь, в Дауэр-Хаусе, с тобой. И понимаешь, ты не должна ее бросать. Ее нельзя оставлять одну. Ей становится страшно одиноко, она думает о Неде и тогда, чтобы взбодриться, начинает пить виски. Я хочу сказать — пьет по-настоящему, пока не напьется до бесчувствия. Так бывало раньше, когда она жила в Девоне и я оставляла ее одну; миссис Дэгт мне рассказывала. Это одна из причин, почему я привезла ее с собой в Корнуолл. Я должна сказать тебе это сейчас, пока ее нет, так что все это — между нами. Так ты не бросишь ее, Филлис, нет?