Нора Эфрон - Оскомина

— Ты не представляешь, в этом городе днем с огнем не найти приличных носков!

Только спустя месяц я заподозрила неладное. Никогда себе не прощу! Тем более что ровно так же регулярно вешал мне лапшу на уши мой первый муж, проведя полдня в постели с моей лучшей подругой Брендой, вследствие чего она стала моей заклятой врагиней.

— Где ты болтался целых шесть часов? — допытывалась я у первого мужа.

— Ходил за лампочками, — отвечал он.

Лампочки. Носки. На чёрта мне мужья, которые не могут придумать предлог получше?

Как-то — еще в первом браке — я в шесть утра отправилась в гостиницу на свидание с одним знакомым, а мужу сказала, что буду участвовать в телепередаче «Сегодня». Так моему благоверному даже в голову не пришло включить телевизор! Врать тоже надо умеючи! Впрочем, эта история едва ли говорит о моей изобретательности; какой толк уверять, что ты — ума палата, если оба мужа без особых усилий водили тебя за нос.

Конечно, то мое рандеву в гостинице случилось давно, еще до развода, до встречи с Марком, до того как я решилась за него выйти и стать убежденной поборницей супружеской верности. Вот уж действительно злая ирония судьбы: именно брак с Марком сделал меня поборницей безоглядной супружеской верности; впрочем, я вечно принимаю решения не вовремя. Во всяком случае, альтернатива, то есть измена, тоже не выход. Запас энергии у человека не безграничен, если ее распылять, в голове возникает каша, и ты вдруг обнаруживаешь, что не помнишь, кому что наплела, а потом вдруг стонешь: «Ах, Морти, Морти, Морти!..» А на самом деле из души рвется стон: «Ах, Сидни, Сидни, Сидни!..» И затем понимаешь, что влюблена в обоих просто-напросто потому, что тебе с детства вдалбливали: на слова «я тебя люблю» отвечать надо «я тебя тоже люблю» — этого требует вежливость; а потом тебе кажется, что влюблена ты лишь в одного из двоих: совесть не даст любить обоих.

После того как я наткнулась на песенник с отвратной надписью, я позвонила Марку. Стыдно сказать, куда я звонила. Ладно, скажу: он сидел у своего психиатра. Родом она из Гватемалы, живет в Алегзандрии [4] Алегзандрия — город в штате Луизиана. , очень похожа на Кармен Миранду [5] Кармен Миранда (псевдоним Марии ду Капму Миранды да Кунья; 1909–1955) — бразильская и американская певица и актриса. , и у нее есть песик по кличке Пепито.

— Немедленно возвращайся домой, — говорю я. — Мне все известно про тебя и Телму Райс.

Марк помчался домой отнюдь не сразу. Он приехал два часа спустя, потому что — готовьтесь! — ТЕЛМА РАЙС ТОЖЕ СИДЕЛА У ТОГО ЖЕ ПСИХИАТРА! У них был сеанс для двоих! По расценкам семейной консультации! Но тогда я этого не знала. Мало того, что Телма Райс и Марк еженедельно консультировались у доктора Валдес с ее чихуахуа Пепито, туда же ездил и муж Телмы Джонатан, заместитель госсекретаря по Ближнему Востоку. Марк с Телмой являлись на прием к Чиквите Банане [6] Чиквита (Чикита) Банана — марка мощной рекламной кампании, которую развернула после Второй мировой войны американская фирма «Юнайтед фрут компани». На рекламной этикетке изображена похожая на Кармен Миранду латиноамериканская певичка в шляпке из бананов. вместе, а Джонатан Райс — в одиночку. И от такого человека зависит мир на Ближнем Востоке!

Когда Марк наконец приехал, я была во всеоружии. Продумала и отрепетировала речь: я люблю его, он любит меня, нам нужно вплотную заняться нашим браком, у нас растет ребенок и скоро появится второй… В нашей ситуации речь замечательная, вот только ситуацию я не понимала.

— Я люблю Телму Райс, — с порога объявляет Марк.

Вот вам и вся ситуация. Затем муж сообщил, что, хотя он любит Телму, они не любовники. (Очевидно, он считал, что его увлечение Телмой я еще снесу, а что они трахаются — нет.)

— Вранье, — заявляю я, — но если это правда… — Понимаете, мне очень хотелось ему поверить, но я сознавала, что он врет; мужчина способен трахаться и со стиральной доской. — Но даже если это правда, почему бы тебе и не спать с ней — что тебе мешает?

Тут он стал разливаться про Телму, сказал, что ни за что с ней не расстанется, а я — мегера, сука, вечно пилю его, ною и вдобавок ненавижу Вашингтон (а вот это — истинная правда), и выразил надежду, что, несмотря на все, я останусь с ним. Уж не спятил ли он? — пронеслось у меня в голове. Я сидела на тахте, плакала в три ручья, а живот у меня был такой огромный, что лежал на коленях. Марк завершил шестнадцатую тираду о том, какая Телма Райс замечательная, не то что я.

— Ты спятил, — говорю я, собрав остатки апломба.

— Ошибаешься, — говорит он.

Он прав, мелькнула мысль: я ошибаюсь.

И мы снова пошли кругу. После чего он спросил, не хочу ли я пожить некоторое время одна. Наверно, ему не терпелось сообщить Телме, что он отстоял их любовь. Мне было все равно. Он уехал, а я набила подгузниками чемодан, взяла Сэма на руки, вызвала такси, и мы помчались в аэропорт.

Одного я не могу уразуметь: когда ты замужем, как добиться, чтобы в жизни — как прежде — и дальше что-то происходило. Когда ты не замужем, все происходит само собой. Ты знакомишься с мужчинами, путешествуешь, усваиваешь разные уловки, читаешь Троллопа [7] Энтони Троллоп (1815–1882) — английский писатель, один из крупнейших романистов XIX века. , пробуешь суши, покупаешь ночные сорочки, бреешь ноги. Потом выходишь замуж, и ноги спокойненько обрастают заново. Я люблю повседневный уклад замужней жизни, люблю прикидывать, что приготовить на ужин, как развесить картины и сколько мы должны Ричардсонам. Но жизнь замедляется, дни еле ползут. Все лето, пока Марк, под предлогом визитов к дантисту, тайком встречался с Телмой, я стряпала. Я зарабатываю деньги тем, что пишу кулинарные книги. И пока я открывала совершенно новый и стопроцентно надежный способ сварить яйцо в мешочек за четыре минуты и достигла совершенства в салатных заправках, мужнины шашни меня не очень волновали. (Даже теперь мне не верится, что Марк рискнул бы навсегда лишиться моей заправки. Таких заправок днем с огнем не сыскать.) А до этого сколько времени я потратила на выбор обивки, на кушетки и поэтажные планы! Марк достиг известности как газетный обозреватель, я — как кулинар, а мы с ним достигли успеха в борьбе со строительными подрядчиками. Сперва мы сражались с вашингтонским подрядчиком: помимо прочих дикостей, он умудрился настелить наш ковер на седьмом этаже вашингтонского универмага; потом пришел черед битвы с подрядчиком из Западной Виргинии, который напрочь забыл про парадную дверь.

— Да за городом никто парадной дверью не пользуется, — отмел он наши претензии; то же самое мы услышали про отсутствующую аптечку и держатель для туалетной бумаги. Чтобы уладить недоразумения с подрядчиками, мы наняли специалиста по урегулированию конфликтов, это был венгр по имени Ласло Памп. Тут-то и начались серьезные недоразумения. Ласло снес в гостиной стену — и исчез. Мы позвонили ему домой. К телефону подошла его жена и сказала, что у него умер отец. Спустя неделю она сообщила, что у него сдохла собака. Еще через неделю — что умер его психиатр. В конце концов мы дозвонились до Ласло. Он сказал, что у него рак.