Андрей Шляхов - Расследование доктора Данилова

– Капельницу ставила новая медсестра, Света Морозова, которую к нам перевели из неврологии, – продолжал Денис Альбертович. – После обхода никто кроме Светы к нему не подходил. Я просмотрел записи с камер, но мог бы и не смотреть, потому что он лежал прямо напротив поста…

Сестринский пост находился рядом с кабинетами заведующего отделением и старшей медсестры. Днем по будням там всегда есть люди, да и дверь кабинета старшей сестры большей частью открыта. Не место для тайных дел, однозначно. Проще в дальнем углу что-нибудь натворить, опять же углы просматриваются одной камерой, а пост с ближними койками – двумя.

– «Банка» сохранилась? – спросил Данилов, имея в виду флакон с физраствором, в котором растворяли аспаркам для капельного введения.

– Я не сообразил в суматохе, – смущенно признался Денис Альбертович, – а вот Ирина сообразила. Унесла к себе, а потом мне отдала. В сумке лежит, – последовал кивок в сторону прихожей. – Не хотелось оставлять ее в кабинете. Мало ли что…

Данилов подумал о том, что экспертиза, скорее всего, снова ничего не найдет. Облом с водой для разведения цефотаксима навел на определенные мысли, которыми он собирался поделиться с Денисом Альбертовичем. Но прежде хотелось выслушать его рассказ до конца.

– Вторую остановку выдал амфетаминовый наркоман, которого скорая взяла на «Алексеевской», в вестибюле. Когда пробили его по базе, то узнали, что он уже второй год состоит на учете как ВИЧ-инфицированный. Он лежал в боксе и ждал перевода. Занималась им Альбина, как самая ответственная из сестер. У нее небольшая зацикленность на инфекциях, она дико боится чем-нибудь заразиться и потому соблюдает все правила…

Данилов вспомнил шестислойный респиратор Альбины с угольным фильтром и клапаном выдоха.

– Он постоянно порывался встать и уйти, поэтому его приходилось периодически «глушить» гексадоном. [40] Название препарата вымышленное. Остановка наступила спустя несколько минут после последней инъекции. Препарат учетный, так что пустую ампулу я взять не мог, а ампулу из-под физраствора Альбина бросила в ведро вместе с другими, так что… – Денис Альбертович развел руками. – В сущности, остановка сердца у наркомана не является чем-то из ряда вон выходящим, но когда эти остановки идут одна за другой, то поневоле станешь дергаться. И главный врач тоже дергается. Было бы хорошо с кадрами, так давно бы всех нас разогнал.

– Разгон – не выход, – сказал Данилов. – Человек, привыкший к таким «фокусам», может начать «фокусничать» и на новом месте. Нужно найти виновного…

– Я сегодня предложил Александру Андреевичу обратиться в полицию, – нахмурился Денис Альбертович. – Официально. Улик у нас нет, но высокая летальность – сама по себе улика. Сколько все это может продолжаться? Заодно и рассказал о том, что пытался решить эту проблему с твоей помощью. Но он отказался. Сказал, что я сам могу обратиться, если хочу выглядеть идиотом. Я уже договорился о встрече со своим одноклассником, о котором я тебе рассказывал. Завтра встречаемся с ним в пять часов. Расскажу ему все подробно, отдам «банку» из-под аспаркама и пусть он принимает меры. Камеры же можно поставить под видом ремонта проводки, так, что никто ничего не заподозрит…

– Ремонт проводки не годится, – возразил Данилов. – О нем должен знать зам по АХЧ, [41] АХЧ – сокращение от «административно-хозяйственная часть». а это ненужная огласка. К тому же может показаться странным, если этим делом будет заниматься не больничный электрик, а какой-то посторонний дядя. Лучше вызови мастера по обслуживанию мониторов, это ты можешь сделать сам, не ставя в известность больничную администрацию. А мастер решит проверить проводку, да и мало ли что он захочет проверить.

– Хорошая идея, – согласился Денис Альбертович. – Так и сделаю. Возможно, к нам кого-то и внедрят, для наблюдения…

Данилов удивленно поднял вверх брови.

– Под видом санитарок, – пояснил Денис Альбертович. – А что такого?

– Вот просто не могу представить себе сотрудника полиции в роли санитарки реанимационного отделения, – усмехнулся Данилов. – Ужас и мрак! Особенно у такого строгого начальника, как ты.

– Надо будет – справится! В крайнем случае я смогу обеспечить им облегченный стажерский режим, – пообещал Денис Альбертович. – Лишь бы дали кого, ведь на скрытые камеры я не особо надеюсь. Все не так просто, все очень запутанно…

– Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – Данилов устроился в кресле поудобнее и испытующе посмотрел на собеседника. – Мы исходим из того, что пациентам вводится какой-то сильнодействующий препарат, который вскоре приводит к смерти. А что, если все гораздо сложнее? Ты Станислава Лема любишь?

– Не особо, – признался Денис Альбертович. – Фантастика – не мой жанр. Я предпочитаю детективы, а если хочется чего-то серьезного – то мемуары.

– И напрасно, – строго сказал Данилов. – У Лема, среди прочих, есть роман «Насморк», в котором главный герой расследует серию загадочных смертей в городе Неаполе. Гибнут туристы, кто-то совершает самоубийство, кто-то гибнет в результате несчастного случая. Никаких прямых улик, но стереотипичность наводит на мысль о преступном замысле. В конечном итоге оказывается, что причиной всех смертей была случайная комбинация многих веществ, по отдельности безвредных, но совместно образовывавших в организме сильное психоактивное вещество, которое приводило к гибели. Вот я и подумал – а вдруг жертвам вводился какой-то медленно действующий яд или же вещество, которое в сочетании с другими препаратами может вызывать нарушение сердечного ритма или угнетение сократимости миокарда? Может мы напрасно цепляемся к последнему введенному препарату? Возможно, причиной смерти является какой-то другой препарат, который ввели раньше?

– При таком раскладе мы снова вернемся к тому, чтобы подозревать всех и каждого…

– А мы и без того всех подозреваем, разве что за исключением друг друга, – Данилов поднял вверх руку, прося не перебивать его. – Но я лично считаю, что танцевать нужно от печки, то есть – от мотива. Скорее всего, хотят подставить тебя, с меньшей вероятностью – главного врача. В версию с отмороженным маньяком я с каждым днем верю все меньше и меньше. Так что перед встречей со своим одноклассником из Следственного комитета, вспомни поименно всех, с кем у тебя был хотя бы малейший конфликт. Знаешь же как бывает – одному кажется, что это мелочь, а для другого мелочь становится главным событием жизни. Может, это случилось не сейчас, а когда-то давно…

– Я не был знаком ни с кем из сотрудников отделения до прихода в девяносто пятую больницу, – ответил Денис Альбертович. – Старые счеты здесь не при чем. Что же касается новых, то ты сам понимаешь, что, будучи заведующим отделением, приходится делать внушения, отказывать в просьбах, требовать четкости в работе и тому подобное. Пожалуй, только у Ирины Константиновны и санитарки Раисы Вараевой нет повода на меня обижаться. Им я никогда не выговаривал, ибо незачем, обе работают идеально. А всем остальным приходилось… Но неужели из-за простого замечания или же отказа в изменении графика можно пойти на такое? Ладно еще Нечухаевы, я их серьезно обидел – практически назвал их обожаемую мамашу симулянткой… Но это был самый крупный конфликт за все время моего заведования… Нет, так нельзя! – Денис Альбертович решительно тряхнул головой. – Пусть этим делом займутся профессионалы. Дилетантам вроде нас с тобой оно не по зубам. Мы, кроме паранойи, никакого результата не добъемся! У меня, кстати говоря, она уже развилась. Готов подозревать всех вплоть до Лариски Перегудовой!