Алексей Калинин - Гадалка [СИ]

Морозец чуть охладил разгоряченный лоб. Но внутри всё клокотало и просило выхода. Да как он посмел? Да кто он такой? Да она…

И где-то внутри маленький, но ужасно противный голосок пел о том, что он прав, что она тоже проститутка, только более дорогая. Никаким даром это не оправдать — она тоже продает себя за деньги.

Желтое такси остановилось сразу же, как только Наталья махнула рукой. Наталья передала деньги, назвала адрес и уткнулась лицом в ладони. Плечи затряслись от рыданий. Пожилой водитель тактично молчал, уверенно вел машину и изредка поглядывал на плачущую пассажирку.

Слезы текли ручьем и смывали накопившуюся злость, ненависть и неприязнь по отношению к людям, к своей жизни. Наталье становилось легче с каждой упавшей каплей. Она почти успокоилась, когда шофер сказал о прибытии к месту назначения. Наталья вышла.

Несколько шагов и она возле своей машины. В бардачке лежали салфетки — нельзя же такой показываться перед Сережкой. Если бы она смотрела в зеркало заднего вида не на свои покрасневшие глаза и припухшие веки, а назад, на пятьдесят метров, то смогла бы увидеть неприметные серые «Жигули» двенадцатой модели. А если бы не плакала в такси и следила за дорогой, то заметила, что эти «Жигули» сопровождали её от самого клуба.

Утром Наталью разбудил аромат свежесваренного кофе, запах яичницы и поджаренных тостов. Она улыбнулась с закрытыми глазами — Сережка хозяйничал на кухне и готовил завтрак. Наталья сказала ему, что берет два дня отгула, и сын всё понял. Понял, что мама устала и ей нужна его забота.

Наталья потянулась, и с радостью отметила, что во всем теле не осталось и капли усталости. Будущее казалось таким светлым и радостным, несмотря на неприятности. Петр всё-таки смог сделать своё дело и утешить её. Пусть она выплакала все эмоции, зато на душе стало так легко, будто её вынули из тела, постирали, высушили и засунули обратно. Она ощутила неловкость оттого, что вчера так психанула на Пьеро, ведь он ни в чем не виноват. Надо будет заскочить и извиниться.

Наталья не смогла сдержать смешка, когда услышала, как Сережка напевает на кухне знакомую песенку. Она иногда мурлыкала её, когда готовила что-нибудь вкусненькое.

— Я стою у печи, не печалясь, а печалиться что у печи? Сам себе я на кухне начальник, сам себе я хозяин, апх-чи, — пытался басить сын, но голос всё равно срывался и не получался образ пройдохи-повара из старого фильма.

— А чем сегодня порадуют самую любимую мамулю? — Наталья громко дала понять, что уже проснулась и готова к разнообразным сюрпризам.

— Яичница, тосты и горячий кофе. Если не встанешь в ближайшие три минуты, то останется холодная яичница, ледяные тосты и чуть теплый кофе. И тебя ещё ждет небольшой подарок, — раздался с кухни голос сына.

— Подарки я люблю! Уже бегу, — Наталья накинула халат и выскочила в коридор.

Вряд ли в этой растрепанной, заспанной женщине можно узнать подтянутую и строгую гадалку, какой её видят клиенты. Да и все мы в домашней обстановке отличаемся от тех, кто мы есть на работе. Нет, есть такие люди, которые в рабочее время ходят в трусах и тапочках, а есть и те, кто вовсе безо всего. Но мы говорим не о тренерах по плаванию и о моделях художников. Наталья почесала светлое гнездо на голове и уселась на стул в небольшой кухне. Люминесцентная лампа освещала тумбочку под телевизором, высокий столбик холодильника, на дверце которого в хаотичном беспорядке налеплены магнитики.

Сын хлопотал возле белой плиты. На ней шкворчала сковорода с шлепками разбитых яиц. Стопка тостов с поджаристой корочкой возвышалась над баночкой малинового джема. Джем всегда был слабостью Натальи, ещё с той поры, как вместе с бабушкой делали запасы на зиму.

Сережка с важным видом короля официантов разложил по тарелкам глазунью, придвинул тосты и налил матери ароматный напиток. Потом загадочно подмигнул и вышел. Вернулся он уже с бравурным маршем, исполняемым губами, а в руках нес огромный букет алых роз.

— Ух ты, это ты купил? — ахнула Наталья.

— Нет, у меня не достаточно для этого карманного финансирования, но я откладываю, так что следующий букет будет от меня. Это утром принес курьер. Тут есть записка, читай. Желательно вслух, мне тоже интересно.

Белый конвертик с надписью «Самой очаровательной женщине на свете». Хм, приятно. А с другой стороны — что там внутри может таиться? Приглашение на бал или пакетик «сибирской язвы»? Мда, Наталья сделала для себя пометку поменьше смотреть телевизор. Наталья открыла конвертик, на свет показался плотный прямоугольник с отпечатанными буквами, пробежалась глазами по строчкам и засунула бумажную весточку обратно.

— Что-то не так? — Сережка обеспокоенно взглянул в лицо матери, на которое словно набежала тень.

— Нет, всё нормально, это поздравление от директора нашего отдела. Я заключила важную сделку, добыла отличного клиента, вот он и прислал в качестве поздравления. А ты молодец, балуешь старушку-мать, — Наталья заставила себя улыбнуться.

Из кухонного шкафчика показалась ваза, струя воды заполнила её на треть, и шикарный букет занял часть стола. По кухне прокатились волны розового аромата.

— Ну, какая ты у меня старушка? Перестань. Мне все друзья завидуют, что у меня такая молодая и красивая мама. Некоторые даже сначала принимали за старшую сестру. Так что зря ты на себя наговариваешь. А ты не прочитала записку.

— Да что там читать-то? Наталья Георгиевна, от лица всего коллектива выношу благодарность за хорошо проделанную работу. Всё как обычно.

— Но раньше таких цветов не приносили.

— Так раньше такого клиента не было, — улыбнулась Наталья. — Ты ешь давай, а то в школу опоздаешь.

Сережка шутливо отдал честь и торопливо засунул в рот остатки яичницы. Он шустрым зайчиком метнулся в свою комнату и вскоре вышел, таща за собой сумку с учебниками.

— Мам, с тобой точно всё нормалёк? Я знаю, что ты берешь отгулы только когда вообще никакая.

— Да, на этот раз всё нормально, не переживай. Порадуй меня сегодня хорошими оценками, а не новым синяком. Договорились?

— Я постараюсь, но если…

— Не должно быть «если»! «Если» это для слабаков, ты же не слабак. Я скажу то, что для тебя не новость. Мир не такой уж светлый и приветливый, это опасное, жесткое место…

— Мам, хорош мне «Рокки» цитировать. Я знаю этот монолог, видел у ребят на мотивационных роликах.

Наталья встала из-за стола, расправила воротник куртки и плотнее запахнула вылезший шарф. Сережка недовольно сморщился и попытался вырваться из материнских рук, но не тут-то было. От материнского поцелуя уйти не так-то просто. Наталья чмокнула его прямо в наморщенный нос.