Станислав Смагин - Там, где мой народ. Записки гражданина РФ о русском Донбассе и его борьбе

В декабре 2013 года друзья подарили мне на день рождения новый телефон.Основной мелодией звонка там было установлено «Зеленоглазое такси», но не в аутентичном исполнении Боярского (моя любимая песня), а в версии «Ляписа Трубецкого». Пребывание белорусского коллектива в ранге звукового лица моего «мобильника» длилось недолго — вскоре грянула активная фаза киевского Майдана, которую «ляписы» активно поддержали, записав даже пафосный гимн протестов под названием «Воины Света». Сергея Михалка и К° на телефоне сменила «Варвара» Би-2. Она задержалась почти на два года, пока я не наткнулся на интервью Чичериной, рассказавшей, помимо прочего, о крайне отрицательном, пусть и высказанном приватно, отношении Левы Би-2 к ее активной продонбасской позиции. Тяжко вздохнув, я заменил «Варвару» на «Не дано» Hi-Fi — состав поп-группы, исполнявший мою вторую любимую песню, давно распался, да и был предельно аполитичным.

2014 год как никогда ярко показал вздорность многочисленных разговоров относительно отъезда нашего народа с ярмарки Истории.

Река русской жизненной энергии, забурлив в Донбассе, где местные жители отказались подчиняться навязываемым им порядкам, начала вбирать в себя потоки добровольцев из РФ, а затем — и Европы. Надо признать, что у изначального импульса войны за Новороссию, имевшего сугубо местную, внутреннюю и никакую другую природу, оказалось невероятно, зашкаливающе много недоброжелателей по обе стороны границы.

Скептики (используем это дипломатичное слово, хотя правильнее и честнее — подонки) в РФ цедят сквозь зубы, мол, «шахтеры не воюют», намекая на отсутствие у Донбасса оснований рассчитывать на помощь Большой России. Киевские пропагандисты, давно и далеко переплюнувшие Йозефа Геббельса и оруэлловское Министерство Правды, рассказывают сказки про 100 500 дивизий алтайской бронетанковой милиции, стыдясь признаться, что в очередной раз разбившие их соединения в основном состоят из местных жителей.

То есть опять «шахтеры не воюют», пусть и под несколько другим углом.

Что за глупости, господа? Донбассовцы — в частности, те самые пресловутые шахтеры — не менее, а то и более жителей многих регионов Исторической России, способны на Подвиг, как в военные, так и в мирные дни. Порука этому — Стаханов. Порука этому — «Молодая гвардия». Порука этому — менее известный широкой публике, но не менее заслуживающий памяти людской писатель и Герой труда Владислав Титов.

Он родился в 1934 году в деревне Калиновка Липецкой области. Семья была небогатой и большой, шутка ли — 10 детей. Слава рос, озоровал, учился не очень — в аттестате о среднем образовании лишь три четверки разбавили плотный гурт «государственных оценок», как политкорректно называют трояки. Хотел поступить в летное училище, но не прошел медкомиссию. Вдруг на глаза попалось объявление о наборе в Луганский горный техникум. Стипендию обещали немалую — 360 рублей, это позволило бы и самому обустроиться, и родным помогать.

Размышления были недолгими, и вскоре Слава уже разглядывал из окна поезда мрачные и величественные монбланы горной породы на донбасской земле. Зрелище пугало и завораживало одновременно.

Поступление в техникум, первые спуски в шахту, практика. Служба в армии, затем продолжение обучения уже в Боково-Антрацитовском горном техникуме. (Тогдашний Боково-Антрацит сейчас просто Антрацит, ЛНР.) По окончании — переезд в Донецкую область и распределение на шахту «Северная» вблизи Макеевки.

Слава, уже вступивший в права Владислава, работает, женится на любимой девушке Рите, они получают однокомнатную квартиру. Все свидетельствует о долгой и счастливой жизни впереди. Вот только картина этой жизни с 14 апреля 1960 года начала рисоваться совсем другими мазками, чем казалось раньше…

…В тот роковой день в шахте сорвавшаяся с рельсов вагонетка повредила кабель. Произошло замыкание, огонь побежал к трансформатору. Через несколько секунд страшный взрыв грозил заживо похоронить две смены шахтеров, работавших в забое. Отключать ток времени не было, и Титов, бросившись к щитку, принял на себя удар в шесть тысяч вольт, а затем еще и потушил продолжавший гореть кабель, закрыв его своим телом. Выжить после такого, казалось, невозможно. Но он выжил. Цена, позволившая откупиться от костлявой старухи с косой, — «всего лишь» две ампутированные по самые плечи руки и искалеченная нога. Врачи долго не верили, что пациент пойдет на поправку. Да он и сам особо не верил, и не пошел бы, наверное, если бы не жена, совсем еще молоденькая двадцатилетняя девчонка. Она дневала и ночевала в больнице, бегала на ближайший рынок и с переплатой покупала рекомендованные мужу продукты — помидоры и свежую печень.

Титов все-таки выздоровел. Выйдя через полгода из больницы, он отчетливо понял, что теперь все будет по-новому, и это новое излишнего оптимизма не внушало. Было странно, страшно, щемило сердце.

Владислав, уже ставший, пожалуй, Владиславом Андреевичем, хотел утопить мрачные размышления в чтении, но даже взять книгу с полки самостоятельно не мог, пытался вытащить ее зубами, но лишь больно бился головой о шкаф. Не получается читать?

Решение было парадоксальным — что ж, тогда буду писать! Они с женой на тот момент уже перебрались обратно в Луганск, где жила теща. Титов попросил Риту купить карандаш, ручку и несколько тетрадей в косую линию для первоклассников. Рук не было, писать поврежденной ногой тоже не получалось. Владислав Андреевич начал выводить палочки и крючочки, зажав карандаш в зубах. Усилия приходилось прикладывать титанические, но результат с каждым месяцем был все лучше и лучше. Затем последовали буквы, потом — слова.

А затем — Титов решил написать автобиографический роман под названием «Всем смертям назло» обо всем, что с ним случилось.

Произведение было опубликовано в районной газете на малой родине Титова, в Липецкой области, и вызвало немалый читательский интерес. Писатель — теперь Владислав Андреевич вступил и в эти права — решил предоставить роман на суд более широкой аудитории. Несколько центральных изданий рукопись отвергли, но затем толстая тетрадь, заполненная странным пляшущим почерком, попала на стол Бориса Полевого, редактировавшего тогда «Юность».

Ну кто, как не автор «Повести о настоящем человеке», мог дать путевку в большую жизнь ЭТОЙ книге ЭТОГО автора?

Затем была всесоюзная известность. Были еще несколько книг, написанных всё так же, зажатым в зубах карандашом. Луганские рабочие подарили ему специально приспособленную электрическую пишущую машинку, он был очень благодарен, пользовался ею, но все равно предпочитал уже привычный способ, говорил, что так лучше чувствует слово. Изготовили для него рабочие и специальную тяпку, которую он крепил к ноге и помогал жене в огородных хлопотах.