Мелина Марчетта - В поисках Алибранди

— Возможно.

— Что, если я внесу предложение?

Он подозвал официантку и заказал еще два капучино.

— Ты уже одно выпил. Думаешь, я деньги печатаю?

Впервые с тех пор, как я его встретила, он рассмеялся во весь голос, и в глубине души мне понравилось, что я могу его развеселить.

— Итак, вот мое предложение. Как насчет ходить работать ко мне в контору? Можешь копировать документы и помогать секретарям.

— Но ты будешь мне платить ни за что, — заметила я. — Сделаешь вид, что для меня есть работа.

— Я бизнесмен и никому не плачу просто так, — заверил он. — Если ты после обеда будешь работать у меня, именно это тебе и придется делать. Работать.

— Звучит здорово, — ответила я, оживляясь. — То есть это поможет мне стать адвокатом.

— Тебе не поручат никакой правовой работы, горячая голова, — предупредил он.

— Но будет здорово говорить всем, что поручат. Я имею в виду только у Ивы-крапивы подработка хоть как-то связана с выбранной профессией. Она хочет стать врачом и работает в аптеке. Ну, не такое уж большое дело, — я засмеялась. — Ведь она продает только презервативы, тампоны и стельки-супинаторы доктора Шолля.

— Думаю, что ухватил суть, — сухо произнес Майкл Андретти. — Надеюсь, ты не будешь задирать нос.

— Конечно, буду.

— Я сотворил чудовище, — сказал он, ни к кому особо не обращаясь.

Я оставила два доллара чаевых, и отец отвез меня домой. Я рассказала про придурка Джейкоба и Джона Бартона. Ему вроде показалось, что Джон Бартон больше в моем вкусе.

Когда мы добрались до моего дома, я вышла из машины и просунула голову в окно.

— Я позвоню тебе, Майкл, ладно?

— Я позвоню тебе, Джози.

Я кивнула.

— Можно тебя кое о чем спросить? — сказала я и неожиданно смутилась.

Теперь кивнул уже он.

— Ты когда-нибудь думал, что моя мама решила рожать?

Он посмотрел на меня, и, как я заметила, вздрогнул.

— Как же вы могущественны, — прошептал он.

— Кто?

— Дети. — Он вздохнул и прочистил горло. — Я хочу быть честным. По мне, так лучше бы жизнь шла своим чередом. Мне кажется, я слишком стар, чтобы быть отцом. Не хочу, чтобы ты заблуждалась по поводу моих чувств к тебе. Не уверен, что смогу полюбить тебя навеки, но я хочу тебя узнать. Стать частью твоей жизни. Видишь ли, это не то же самое, что быть ребенку отцом с рождения, когда сначала видишь милого младенца, а затем смотришь, как он растет. С тобой же у меня такое чувство, словно я начал читать книгу с середины и должен сообразить, что было в начале.

— Но ты хоть иногда думал, что мама решила рожать? — настаивала я.

— Ты мне поверишь?

Я посмотрела ему в глаза. Такие темные и так похожи на мои. Когда он хмурился или волновался, его брови казались очень густыми и суровыми. Он часто беспокоится, поняла я. Людям это вполне свойственно.

— Не думаю, что ты соврешь.

— Мы обсуждали аборт как вариант номер один, потому что чуть не сошли с ума от страха. Я и правда не ждал, что она решится рожать. Я знал ее отца. И не думал, что у Кристины Алибранди хватит смелости противостоять ублюдку.

Я кивнула, удовлетворенная ответом.

— Но я хочу быть с тобой честным. Не могу поручиться, что вернулся бы, даже зная, что она родила. В то время у меня было много проблем.

Я задумчиво посмотрела на него и покачала головой:

— Ты бы вернулся. Я знаю.

И я пошла к дому и в этот раз, увидев, что машина все еще стоит, помахала. Он махнул мне в ответ.

Зайдя, я рассказала маме про Джейкоба и Майкла.

Я побаивалась ее реакции по обоим пунктам. Что, если из-за Джейкоба она никогда больше не отпустит меня на свидание? Не ранит ли ее то, что я вижусь с отцом? Не будет ли ей больно оттого, что я буду на него работать?

Вместо этого она меня обняла, и мы ненадолго прильнули друг к другу.

— Ты была в него влюблена? — спросила я, когда мы сели на ковер перед телевизором.

— Насколько вообще можно влюбиться в шестнадцать лет.

— Мне семнадцать. И я способна на такую сильную любовь, что она может довести до самоубийства.

— Ты можешь стать великой шекспировской актрисой, Джози, столько в тебе драматизма.

— Он производит впечатление, — проговорила я, наблюдая за мамой. — К тому же наговорил про тебя много хорошего. Он не понимает, как милая леди вроде тебя сумела воспитать такую дочь.

— О, хорошо. По крайней мере, он не тешит твое самолюбие.

— Помнишь тот вечер, когда ты пошла на свидание с Элвисом Пресли?

— Полом Пресилио, — поправила мама.

— Ну, я подумала, что ты потрясающе выглядишь, но не хотела произносить это вслух, так злилась, что мясной пирог не прокатил.

— Именно так мы собираемся оправдывать ту истерику? — улыбнулась мама.

— И я считаю, ты многим женщинам можешь дать сто очков вперед.

— Почему бы тебе не пойти спать? — сказала она, целуя меня.

Я крепко ее обняла.

— Жизнь может быть такой восхитительной, мама. Я знаю, что может.

— Она довольно неплоха.

— Спасибо, что разрешила мне сегодня сходить на свидание.

— Но ты понимаешь, почему я колебалась, Джозефина? Ты полвечера провела в одиночестве на улицах. С тобой могло случиться все, что угодно. Ты понимаешь, что я имею в виду, говоря, что никто о тебе не заботится так, как я?

— Да, — честно ответила я. — Может, мне это и не нравится, но я понимаю.

Перед сном, лежа в постели, я думала о Джейкобе Куте. В глубине души я очень хотела, чтобы он позвонил и извинился. Стыдно признаться, но я три раза вставала проверить, правильно ли лежит на рычаге трубка. После полуночи я махнула рукой и пошла спать, думая о маминых словах и молясь, чтобы «довольно неплохой» жизни нам всем было достаточно.

Чуть набив шишек, я освоилась в «Макмайкл и сыновья», и дела пошли на лад. Я ездила на автобусе из школы в контору три раза в неделю. Такое облегчение — не напяливать макдональдовскую униформу и не терпеть всяких психов. Адвокаты в «Макмайкл» милые, хотя не совсем в моем вкусе. Шутки, над которыми они покатываются, совсем несмешные.

Пару раз я видела Джейкоба Кута. Однажды он ехал в школьном автобусе, а в другой раз был в кафе «Харли» в Дарлинг-Харбор, и у него на коленях восседала девица в униформе длиной с футболку.

Но на тот момент моей самой большой проблемой был Джон Бартон. В понедельник днем я шла в библиотеку Сиднейского университета и столкнулась с ним. Он выглядел нерешительным и подавленным, и я задумалась: а вдруг Джон решил, что нам не стоит дружить. Сделав крюк, мы пошли в кофейню, и он начал опускать мое настроение до уровня плинтуса. Это было в сто раз хуже ночи дебатов. Судя по всему, Джон сильно потерял в весе, что ему вообще было противопоказано. Его глаза всё время блуждали, и, не знай я его так хорошо, то поклялась бы, что он под кайфом. Не знаю, из-за Джейкоба ли, но меня уже не тянуло к Джону, как раньше.