Антон Секисов - Песок и золото

Мы пошли в городскую часть пешком. Дул слабый и теплый ветер, и я думал о том, как бы приятно он обдувал лицо, если бы мы скатывались на велосипедах. Спуск был не слишком крутым, так что можно было бы не крутить педали, но и не притормаживать слишком часто. Кончился пустынный участок, и начались рыночные ряды с еще живыми рыбами в морской воде, сырыми морскими гадами, нанизанными на палочки, с жемчугом и халатами. Лиля с любопытством глядела на это все и, задерживаясь у прилавков, торговалась. Мухи садились на мои раны, и я занят был большей частью тем, что отгонял их.

Стемнело резко, как лампу выключили, и, пройдя еще немного, мы сели поужинать в открытом кафе. В то время как я ел что-то маслянистое и трудноопределимое, к нам подошел мальчик с букетами. Поначалу он вел себя деликатно, но, когда я отмахнулся от него, стал нагло толкать в спину, хватать за руку и стучать по голове. Я просто не понимал, что делать.

— Купи, купи, — настаивал он на чистом русском. Я не покупал. Лиля смотрела на нас с печалью.

— Пошел отсюда, мальчик, — говорил я ему. Хотелось не вставая пнуть этого маленького мерзавца ногой в живот — клянусь, я бы так и поступил, если бы не боялся общественного порицания. Наконец, его выпроводил официант.

— Мог бы купить букет, — не глядя на меня, равнодушно проговорила Лиля.

— Это дело принципа, — ответил я, потянувшись за счетом. Уши мои пылали.

Обратно мы решили идти не вдоль берега, а через жилой массив, представлявший из себя одиноко торчащие высотки, казавшиеся заброшенными. Вокруг было очень темно, но чувства опасности не было.

— Китайчата такие смешные и милые, ты видел, какие у них большие глаза? — спросила Лиля.

— Очень милые, да.

— Нет, правда. Я бы даже усыновила себе одного. Ну, или украла.

Хотелось сказать ей что-нибудь грубое, но я удержался. Было немного обидно из-за того, что она не интересовалась моей ногой. Пусть она и совсем не беспокоила.

Ощущалась близость воды, хотя мы шли в противоположную от моря сторону. На обочине я заметил подсвеченную вывеску на трех языках, китайском, английском и русском. Подозреваю, что на всех языках она гласила одно и то же — «Мост в аварийном состоянии. Проход запрещен». Метров через пятьдесят — еще одна, а потом еще, а когда кончилась асфальтированная дорога, и тропа пошла резко вниз, через высокие кусты, которые я окрестил для себя бамбуком, стал виден и сам мост, перекинутый через широкое озеро. Такие древние мосты обычно показывают в голливудских фильмах про джунгли, и главные герои с трудом преодолевают их, а второстепенные погибают при обрушении.

— Наверное, где-нибудь здесь есть обход.

— Никакого обхода нет, — сказала Лиля. Она еще не встала на доски, но те уже начинали поскрипывать. — Понятно же, что тут только одна дорога. Либо так, либо придется возвращаться к берегу и пилить потом часа два или даже дольше.

— Ты что, не видела тех табличек?

— Не обращай внимания. Сразу видно, что здесь все время ходят.

— Да с чего ты взяла? По нему уже при Мао никто не ходил, наверное.

— Увидимся на том берегу, — Лиля вскочила на мост и пошла своей обыкновенной прогулочной походкой, едва касаясь пальцами поручней.

— Тебе хорошо, ты же легкая, — крикнул я вслед. Я надеялся, что она меня не услышит.

Спина ее стремительно удалялась, от волнения перед глазами все поплыло, я понимал, что нужно идти за ней, но мост казался уж больно непрочным. До воды было метров двадцать, никак не меньше, она плескалась где-то далеко внизу, и, судя по всему, озеро было мелким. Я все-таки сделал шаг, и доска издала такой отчаянный скрип, что я тут же убрал ногу. Лиля тем временем уже перевалила за середину. Мост хрустел и качался под ней.

— Жди меня там! — крикнул я и быстрым шагом пошел сквозь заросли. Твердые костяные стебли били по плечам и по голове. Я чувствовал себя еще хуже, чем в забегаловке с тем нахальным китайским мальчиком. Но все же я понимал, что поступаю рационально, что Лиля здесь неправа. Это была бы слишком глупая смерть. Я уже видел начало заметки в одной из литературных газет: «малоизвестный писатель погиб на курорте, решив срезать путь до отеля». Великие люди не умирают таким образом. Так умирают только обладатели премии Дарвина. А мне нужно написать по меньшей мере еще три книги. Нет, как минимум пять или даже шесть, чтобы хватило хотя бы на миниатюрное собрание сочинений.

Обходной путь был очень долгим. Вдалеке мягко светили огни, я видел красноватый бок нашего отеля, а в кустах раздавалось загадочное шуршание. Это сочетание тревожности и уюта мне нравилось. Намного приятнее было бы идти по этой тропе с Лилей. И почему ей обязательно нужно ввязываться в приключения?

Я подумал о том, что когда мы только стали встречаться с ней, окажись мы перед таким мостом, я сразу прыгнул бы на него, чтобы произвести впечатление. И, конечно, прошел бы его до конца. Студентом я хвастался перед одногруппницей, что смогу перебежать МКАД. И в итоге перебежал. Машины сигналили, проносясь совсем рядом. Удивительно, что меня не сбили. Наверное, такое бывает у всех — сначала геройствуешь, потом успокаиваешься. Да и зачем искать драмы на ровном месте, ведь жизнь и так состоит из драм.

— Я прав, а она не права, — сказал я вслух, для верности.

Обходить пришлось дольше, чем я предполагал и, наконец, удалось выйти на трассу. На узкой обочине висел щит: «Осторожно! Опасная зона». Похоже, безопасных путей здесь все равно не было.

Я перешел на бег. Вокруг была такая тишина, что мой топот звучал на всю улицу. Нырнув опять в заросли, я вышел на противоположную сторону моста, но Лили, конечно, не было. В номере — тоже никого, но ключ все равно был только один, и у меня в кармане. Начиная всерьез волноваться, я спустился к метрдотелю, отнявшему у нас велосипеды. Он косился на мою ногу. Свежая корка разорвалась, и кровь опять текла по ноге, капая на пол. Мне сделалось неудобно, я переставил ногу с ковра на голую плитку.

— Did you see... my girl? Short... with dark hair? — спросил я, но, кажется, метрдотель понимал английский еще меньше русского.

— Нет, нет, нет, — замахал он руками и, вытаращив глаза, уставился куда-то в сторону моря, как будто увидел привидение. Я проводил его взгляд. На улице было пусто.

Задыхаясь, я побежал опять к мосту, по дороге снова грохнувшись на асфальт, на этот раз разодрав ладони. Навстречу ехал велорикша, сверкая длинными худыми ногами.

— Dark-haired girl! Short! Haven’t see? — Прокричал я ему. Он остановился и захлопал глазами.

Я включил в телефоне фонарь и стал светить на ступеньки. Сердце замерло, ступени скрипели, хотя никто по ним не ступал, где-то вдали хихикали.

— Лиля! — заорал я, вглядываюсь во тьму. Я встал на мост и, двигаясь потихоньку вперед, продолжал светить. Мост трясся подо мной, как организм, живой и слабый.