Карин Альвтеген - Эффект бабочки [litres]

– Полиция предложила психологическую помощь, если мы почувствуем, что в ней есть необходимость. Нам дали телефон горячей линии для жертв преступлений. Ты не хочешь позвонить, Андреас?

– Что?

– Обратиться за психологической помощью по горячей линии для жертв преступлений?

– Не знаю. Думаю, нет.

Один из коллег советовал позвонить. Другие полагали, что это уж слишком, и не понимали, чем нам могут помочь. Что случилось, то случилось. И ведь никто же не пострадал.

– Мне все равно кажется, что лучше поговорить с психологом или кем-нибудь еще, – настаивал один из коллег. – Я читал об этом. После таких переживаний может возникнуть посттравматический стресс, вроде так его называют.

Нам задавали вопросы. Раз за разом Каролина возвращалась к подробностям, о которых уже рассказывала. А я становился все более молчаливым. И все время сравнивал себя с Каролиной. Она поступила безупречно. Возможно, именно благодаря ее действиям я остался в живых. Я никак не мог отогнать вопрос, смог бы я сохранить такое же присутствие духа, если бы мы поменялись ролями. Ответа на этот вопрос я не знал. Может быть, я впал бы в ступор, как женщина за прилавком.

Внезапно я почувствовал, что соскучился по Òсе и детям. Я инстинктивно вытеснял их из сознания, они не умещались рядом с такими мыслями. Взглянув на часы, я сказал, что мне пора домой, чтобы успеть отвезти Майю на тренировку. Каролина, поднявшись, обняла меня.

Как только я закрыл за собой дверь, меня охватило еще одно неприятное волнение: что скажут обо мне за глаза?

На полпути к метро я остановил такси. Меня довезли до станции Сальтшё-Дувнес, где утром я оставил машину.

Самым обычным утром.

Всего-навсего семь часов назад. Я долго сидел на водительском месте. Смотрел на старое здание вокзала и провожал взглядом электрички, каждые двадцать минут проносившиеся мимо. Люди садились на поезд и сходили с него, некоторые лица были знакомы мне по родительским собраниям в школе. Мне было просто необходимо посидеть и понаблюдать за привычным ходом событий. Вернуться к своему обычному состоянию, прежде чем воссоединиться с семьей. Спустились сумерки. Маленькая парковка постепенно пустела. «Я не могу рассказать об этом, – думал я. – По крайней мере, Òсе и детям. Особенно детям. Я не имею права передать им этот страх. Отцы не должны, пасуя перед угрозой, беспомощно лежать под дулом пистолета и молить о пощаде. Отцы оберегают от зла. А Òса? Что из случившегося я смогу рассказать ей? Я же ее знаю, она вытянет из меня все подробности. Захочет в точности узнать, как все произошло, а потом будет возмущаться, почему это случилось именно со мной, и попытается, что-нибудь предпринять. А уже поздно. Ничего не поделаешь».

Я подумал о своих родителях. Как они все детство были рядом со мной, создавая чувство безопасности. Мы жили в таунхаусе в Эскильстуне. Папа работал учителем, мама – зубным врачом-гигиенистом, оба имели активную жизненную позицию и состояли в общественных организациях. Помню, как они старались сделать мир хотя бы немного лучше. Говорили, что все люди по сути своей добры. Что некоторые сбиваются с пути, но на это всегда есть свои причины. Я подумал об отце, о том, как он болел душой за своих учеников и часто с грустью повторял, что уже в школьные годы можно предугадать, кто из учеников достойно справится со взрослой жизнью. Ему было достаточно одной встречи с родителями трудного подростка, чтобы предсказать его будущее. И как отец убивался каждый раз, когда оказывалось, что он был прав. Мой отец – умный и добрый. Он всегда знал, что необходимо предпринять.

«Нет, я не могу рассказать. Мои дети имеют право на чувство безопасности, с которым вырос я сам».

В прихожей пахло чесноком и карри. По вторникам и четвергам готовит Òса, я готовлю по понедельникам и средам. Такое распределение обязанностей позволяет нам через день задерживаться на работе подольше.

– Привет! Ты вовремя! Через десять минут все будет готово.

Я зашел в ванную, снял одежду и, скомкав, затолкал ее в стиральную машину. На мгновение присев на корточки, я наблюдал, как барабан наполняется водой и делает оборот, а вещи постепенно намокают. Хотелось принять душ, но пришлось довольствоваться мытьем рук. Когда Òса крикнула, что ужин готов, я стоял и рассматривал свое отражение в зеркале. Влажными пальцами пригладил волосы, натянул спортивные штаны и пошел на кухню.

– Только что звонила твоя мама. У них в Малаге двадцать градусов тепла.

– Звучит прекрасно!

– И не говори. Думаю, нам тоже стоит переехать туда, когда выйдем на пенсию. Твоему отцу, похоже, намного лучше с суставами. Да, кстати, я подумала про эту услугу, о которой мы с тобой говорили, – продукты на неделю. – Òса поставила на стол миску с рисом и подошла к холодильнику. – Родители Элин говорят, что это очень удобно. В воскресенье вечером на дом доставляют ингредиенты и рецепты для пяти ужинов, а дома нужно иметь только некоторые базовые продукты типа молока, масла и муки. Правда, здорово? Вильям! Майя! За стол! – Бросив на меня быстрый взгляд, она открыла банку с соусом чатни, потянула на себя ящик стола и достала ложку. – Как думаешь?

– Ну да.

– Подумай только, как будет здорово избавиться от необходимости планировать меню на неделю. Я уж не говорю о том, сколько времени мы сэкономим на выходных, если не будем сами закупать все продукты на неделю вперед. Пора к столу.

Майя и Вильям уселись на свои места. Òса положила им рис. Мы неоднократно обсуждали, что детям пора самим накладывать себе еду, ведь одному уже исполнилось семь, а другой – девять, но мы как будто вечно торопимся, ни в чем не допуская промедлений.

До конца вечера я как-то продержался. Сделал уроки с Вильямом, вычистил компьютер Майи от вируса, развесил стирку, потом, чтобы подольше побыть одному, разложил чистое белье. Может быть, я был молчаливее, чем обычно, но, похоже, никто из членов семьи ничего не заметил. Когда дети уснули, Òса предложила вместе посмотреть фильм. Я сказал, что хочу лечь пораньше. Сослался на то, что мне надо перед сном почитать инструкцию по обновлению чертежной программы. Больше часа я лежал, уставившись в буклет и не прочитав ни единого слова, только периодически перелистывал страницы. Лишь когда Òса уснула, я отложил инструкцию в сторону и расслабился. Меня накрыла усталость. Этот день отнял все мои силы, и я жадно вдыхал воздух, словно запыхавшись. Òса лежала на спине, подложив руки под голову. Она касалась меня ногой явно не случайно.

Я перевернулся на бок и стал рассматривать ее, пытаясь дышать в унисон.

Моя жена, спутник моей жизни.

Внезапно все стало таким невероятным.

Я осторожно провел кончиком пальца по ее руке – ровное дыхание на секунду сбилось. Ведь я воспринимал нашу жизнь как данность. Мы встречались вечерами, засыпали в одной постели и вместе просыпались по утрам – все это было само собой разумеющимся. Я никогда не задумывался о хрупкости этого бытия, о том, что достаточно одного судьбоносного мгновения, чтобы все разрушить.