Алексей Иванов - Еврей в хорошем смысле этого слова

Аббревиатура БДО обозначала «Бердский дом отдыха». Но в обиходе буква «Б» расшифровывалась не совсем так. Это было прилагательное, образованное от слова, характеризующего девушек с пониженной социальной ответственностью. В общем, попасть в этот оазис наслаждений и разврата на зимние каникулы остервенело стремились студенты и, что самое главное, студентки всех ВУЗов города. Нашей компании такая удача выпала на третьем курсе.

Было в этом учреждении здание администрации, клуб, в котором проходили дискотеки и другие общественно-спортивные мероприятия, а также три жилых корпуса: один пятиэтажный поновее и покомфортнее (в нем же была и столовая), плюс пара двухэтажных возрастом постарше, в которых еще и туалет с душем были расположены не в номерах, а на этаже.

Нас, естественно, как неопытных лохов поселили именно в одно из старых зданий. Первоначально в нашей делегации было четверо парней и две девушки, и получили мы, соответственно, два номера: мужской и женский. Но через несколько дней начали подтягиваться и другие участники «концессии», и их нужно было где-то расселять. Первым приехал Славик и привез две канистры пива. Мы с Сёмой были ему сильно рады, а для того, чтобы решить проблему с размещением, взяли еще несколько бутылок водки, что, однако, решило проблему не до конца – Славик куда-то слился, но вот приглашенные девушки не остались. Зато в эту ночь в первый и в последний раз у нас с Сёмой были коллективные галлюцинации. Об этом чуть поподробнее. Проснувшись ночью от жажды, я с удивлением, переходящим в ужас, заметил, что в форточку к нам лезут чьи-то лыжи. Я крепко зажмурил глаза, досчитал до 10 и открыл их. Лыжи, к счастью, исчезли, и я смог более-менее спокойно доспать ночь. Утром, однако, я обнаружил Сёму в состоянии сильной задумчивости. На мой осторожный вопрос: «Не случилось ли чего?» Сёма, немного стесняясь, ответил, что «ночью мне показалось, что к нам в окно кто-то совал»… «Лыжи», – закончил я. Взволнованные, мы пожали друг другу руки и дали слово больше никогда не мешать водку с пивом и сдержали его… по крайней мере, до окончания путёвок.

Итак, состав делегации разрастался, а жилплощадь нет, к тому же в этих «бараках» было реально холодно. И тут – удача: у меня вскочил ячмень на глазу. Я немедленно пошел к директору дома отдыха и, мотивируя пошатнувшимся здоровьем, добился номера в новом корпусе. Надо пояснить, откуда появлялись освободившиеся номера. Вся администрация прекрасно знала, чем занимаются студенты в вечерние и ночные часы. Поэтому она, администрация, в эти же самые часы занималась видом спорта под названием «Поймай и высели». А довеском к такому выселения становилась «телега» в деканат со всеми вытекающими. Так вот, парни, в чей номер мы должны были въехать, накануне веселились так, что устроили пожар в коридоре, после чего тушили его огнетушителем, а это был уже явный перебор. Учились они, кстати, в одном со мной заведении, упоминание названия которого мгновенно вызывало у директора идиосинкразию, поэтому я по легенде был студентом пединститута. И вот в ходе разговора он у меня спрашивает:

– А как поживает Марьиванна (проректор по учебе, как потом выяснилось)?

Небольшая пауза.

– Ну как она может поживать? Нормально, в общем.

– Гоняет вас, небось?

– Ну, не без этого, – ответил я, входя в роль.

– Это правильно, за вами, студентами, глаз да глаз нужен. Привет ей передавай. Ладно, вот тебе ключи.

– Спасибо Вам, обязательно передам, – сказал я, радушно улыбаясь.

В общем, нечасто я так глубоко выдыхал, как выйдя из кабинета после этого разговора.

Появление дополнительного номера сразу же дало нам и дополнительные возможности в решении главной проблемы (надеюсь, вы понимаете какой). Во-первых, у нас появилась «база» в главном корпусе (однажды в этом «двухкуечном нумере» ночевало одновременно восемь человек.) Во-вторых, наконец-то можно было нормально принять душ в блоке, который включал в себя две комнаты и санузел, не чувствую себя при этом генералом Карбышевым. И в-третьих, ключ от нашей комнаты подходил и к соседней комнате тоже, но об этом открытии я предусмотрительно никому не сказал.

И вот на этой «выручай комнате» я однажды чуть не спалился. Короче, дело было так. Поскольку основных развлечений у нас, как и у всех отдыхающих, было два, то главной и самой сложной задачей было найти то самое золотое сечение, когда количество выпитого позволяет легко и непринужденно завязывать романтические отношения с прекрасным полом, но в то же время и не наносит непоправимого урона физиологической составляющей этих самых отношений. В один из дней, примерно в средине срока пребывания, такой баланс, в конце концов, был мною найден чисто научным путем с помощью множества экспериментов. Это сразу же позволило решить главную проблему, и я оказался в том самом номере с замечательной девушкой, назовем её Ириной. Мы по-честному отработали обязательную программу и даже немного больше, после чего, решив продолжить утром, заснули с чувством выполненного долга. Утром я проснулся оттого, что в «предбаннике» гремела ведром и шваброй техничка. Вдруг шум утих, и мне даже показалось, что я увидел в замочной скважине любопытный глаз. После этого раздались быстрые удаляющиеся шаги. Медлить было нельзя, я кое-как растолкал не желавшую просыпаться подружку, сунул ей в руки ворох одежды, а её саму в нашу комнату. После чего успел придать кровати более-менее мирный вид и сам нырнул к себе. Успели, ура! Едва я успел повернуть ключ, как в блок ворвались техничка и администратор. Каково же было их разочарование, когда они никого не обнаружили в соседней комнате, но как же я недооценил противника. Они постучались к нам, не ожидая подвоха, я спокойно открыл дверь. В это время уже одетая Ира расчесывала волосы, а на второй кровати лежал «труп имени Сёмы» (у него-то как раз накануне с балансом не срослось). «Ваши корешки от путёвок и ключ», – потребовала администраторша. Надо сказать, что корешок от путёвки в этом заведении можно было сравнить разве что с аусвайсом в комендантский час. Отсутствие оного сразу ставило тебя вне закона вплоть до передачи сотрудникам органов внутренних дел для выяснения личности и последующей депортации. Это, возможно, излишне сильное сравнение дано для того, чтобы вы не только поняли всю мощь «оккупационной власти», но и оценили всю опасность работы «подполья». Ключ, само собой, подошёл к соседнему номеру, но прямых улик преступления не было, косвенные не считались, а о «явке с повинной» не могло быть и речи. Корешки наши я нашёл в кармане джинсов потрепанные, но вполне себе действующие. А у Иры, как выяснилось, докУмента с собой не оказалось, потому как она вообще приехала на выходные к подружкам. В общем, увели Иру под двойным конвоем в кабинет того самого директора для выяснения, так сказать. Допрос с пристрастием ничего не дал, и директор, заперев её до приезда ментов, сам куда-то ушёл. А был тот кабинет, между прочим, на втором этаже. Так вот, таки «есть женщины в русских селеньях». Ира открыла окно, спрыгнула вниз, благо попала в сугроб, и, как была в джинсах и свитерочке, рванула в город, а это ни много ни мало вёрст сорок либо на автобусе, либо на электричке. Я, конечно, был сильно удивлён, когда через пару дней она как ни в чём не бывало зашла к нам, сказав, что вернулась за вещами. Сёма деликатно слинял, мы с ней «пообщались» уже безо всяких посторонних помех, она оставила телефон и уехала. Жалко, что я его потерял, девушка была очень хорошая и очень смелая…