Дженни Хан - Меж двух огней

Конечный результат всегда сильно отличался от того, что я себе представляла: швы торчали, какие-то части обязательно были мне малы, какие-то – велики. Иногда было непонятно, кого я хочу изобразить. Помню костюм дракона, который все приняли за стручок. У меня никогда не возникало ощущения, что я превратилась в какого-то выдуманного персонажа.

Сегодня все по-другому.

Я была так счастлива, когда Кэт пригласила меня провести Хэллоуин с ней. Мне даже в кошмарах снилось, что я провожу эту ночь в полной темноте, потому что тетя Бэтт не сообразила купить конфет для ребятишек.

В ванной добавляю последние штрихи к костюму: скалываю его как можно большим количеством безопасных булавок, пока Кэт не подъедет к дому и не посигналит, чтобы я вышла.

Перерыла на чердаке старый сундук с вещами тети Бэтт и нашла обтягивающие кожаные брюки – судя по ярлычку, итальянские. Наверное, с тех самых времен, когда ей был всего 21 год и она жила в Милане. А еще я обнаружила пару черных туфель на высокой шпильке и черный кружевной топ. Все это сидело на мне великолепно. В таком наряде я выгляжу как горячая подружка байкера.

Для пущего эффекта встрепываю волосы, и они ложатся буйной живописной копной. Потом завиваю несколько прядей на щипцы, хранящиеся под раковиной в гостевой ванной, несколько локонов заплетаю в косички и крашу их краской из баллончика в розовый цвет.

Наконец, с помощью косметики из тетиного туалетного столика наношу боевую раскраску. Черные стрелки, тени с блестками и много-много слоев туши. Потом, чтобы все это смыть, мне придется позаимствовать у тети бутылку скипидара.

Стою у зеркала. Сегодня я совсем не похожа на Мэри. Хоть это и странно, но даже чувствую себя другим человеком. Все кажется совсем иным. Как будто у меня внутри что-то зажглось. Я чувствую себя… живой.

Обернувшись, натыкаюсь на тетю Бэтт и вздрагиваю.

– Ты… ты давно тут стоишь?

– Чуть больше минуты, – отвечает она. – Не хотела тебя пугать.

Она поднимает голову и делает шаг вперед. Дрожащей рукой дотрагивается до моих обтянутых кожей ног.

– Мои брюки.

Я смотрю вниз и вдруг вспоминаю, что даже не спросила, можно ли мне было брать ее одежду.

– Прости, – говорю я, – мне надо было спросить у тебя разрешения. Если ты против, я все сниму.

– Дело не в этом.

– Не беспокойся, я не буду брать конфетки у незнакомцев. Если только он не предложит мне Кит Кат.

Тетя Бэтт даже не улыбается моей шутке. Вместо этого заворожено произносит:

– В Хэллоуин стираются границы между живыми и мертвыми.

Я киваю, как будто принимаю всерьез ее слова, но на самом деле думаю, что тете Бэтт надо прекратить читать эти странные книги. Она говорит как самая настоящая ведьма и вообще становится все больше и больше на нее похожа: с неопрятной вьющейся шевелюрой и запавшими черными глазами. Если бы я была ребенком и пришла бы просить к нам сладостей, наверняка, увидев тетю в дверях, бросилась бы наутек. Невозможно поверить, что когда-то она была веселой и крутой девчонкой в кожаных итальянских брюках.

Эта мысль кажется подлой, и мне тут же становится за нее очень стыдно. Тетя Бэтт такая одинокая, у нее очень невеселая жизнь. Она никогда не навещает друзей и не уезжает на ночь из дома.

Совсем как я.

В этот момент меня осеняет… А вдруг с тетей Бэтт что-то случилось? Нечто очень неприятное и травмирующее, о чем я не знаю. И именно поэтому она стала такой. Может, она поругалась с мамой? Или не хотела, чтобы мы уезжали с Джар Айленда?

Не знаю, что там у нее произошло, но шагаю вперед и обнимаю ее. Не делала этого с момента моего приезда сюда. Тетя Бэтт никогда не демонстрировала склонности к физическим проявлениям привязанности, но это не значит, что она в них не нуждается.

Ее тело напрягается. Она так одинока, кто знает, когда в последний раз ее кто-то обнимал?

– Все в порядке, тетя Бэтт, – говорю я. Она тает, опускает голову, и я чувствую, как ее руки нежно прижимают меня к себе. В зеркало видно, что ее глаза закрыты.

Из окна доносится звук автомобильного гудка. Отодвигаюсь от тети и, перед тем как сбежать по лестнице, говорю:

– Люблю тебя! Не жди меня сегодня!

– Срань господня! Ну и видок! – говорит Кэт, щелчком выкидывая в водительское окно бычок.

– Мы с тобой сегодня поменялись местами, – отвечаю я со смешком, залезая в машину. На Кэт – костюм монахини. Балахон закрывает все, кроме рук и лица, на шее болтается тяжелый деревянный крест. На лице Кэт нет ни капли макияжа. И как я раньше не замечала, что у нее чудесная кожа и милые подростковые веснушки.

– Я – монахиня дьявола, – поясняет она, разворачивается и оглядывает меня с ног до головы. – Потрясающе выглядишь!

– Правда? – Едва сдерживаюсь, чтобы не захлопать в ладоши.

Кэт смотрит на меня как на сумасшедшую.

– Черт, конечно, правда. Хорошо хоть сестра Де Брассио захватила для тебя пояс девственности.

Показываю ей язык, пристегиваю ремень безопасности и включаю на полную громкость радиоприемник. Играет какая-то совершенно отвязная музыка, и я начинаю крутить головой, подпрыгивая на кресле.

– О господи, попридержи коней, а то сломаешь мой драндулет. Оставь силы на вечер. – Кэт имитирует танцевальное движение, прикуривает сигарету и тормозит так резко, что шины визжат и пахнет паленой резиной. – Еще совсем рано! – Пытается она перекричать музыку. – Давай заедем к моему приятелю Рикку и махнем чего-нибудь перед лабиринтом.

Киваю и продолжаю танцевать. Я еще никогда и ни с кем не тусовалась после приезда сюда, разве что с Лилией и Кэт. А еще раньше никогда не пробовала ни глотка алкоголя. Это будет сумасшедшая ночь. В хорошем смысле слова. Чудесно-сумасшедшая.

Сижу на диване в подвале у этого парня, Рикки. Здесь темно и накурено. По телевизору показывают какой-то фильм ужасов. У меня в руке пиво, но я его не пью. Оно приятно пахнет дрожжами.

Кэт сидит рядом со мной на подлокотнике. Она уже опустошила до последней капли свой стакан.

– Я все! Рикки, помоги мне донести сюда еще несколько банок пива. Она наклоняется ко мне и шепчет: – Он симпатичный, правда?

Киваю. У Рикки карие искристые глаза и длинные густые ресницы.

– Очень.

– И зачем я потеряла столько времени с этим придурком Алексом Линдом? – Не уверена, надо ли мне отвечать на этот вопрос. Алекс и Рикки совершенно разные. Только я собираюсь сказать, что Алекс тоже милый, как Кэт с Рикки поднимаются по лестнице наверх. Смотрю им вслед, потом поворачиваюсь к брату Кэт, Пэту, он тоже за ними следит. На нем костюм смерти с косой. Вальяжно раскинувшись на диване, он сжимает коленями стеклянный сосуд кальяна.

Надеюсь, что Кэт быстро вернется. Чувствую себя здесь не в своей тарелке. Возбуждение, охватившее меня раньше, начало куда-то улетучиваться. Рядом со мной сидит парень в страшной маске и шумно вдыхает дым из резиновой трубки.