Дженни Хан - Меж двух огней

Тишину в бассейне нарушают лишь мерные гребки Рива, отражающиеся эхом от кафельных стен. Я злюсь, выбирая плавательную доску и спускаясь по лестнице в бассейн. То же, что и вчера. А вчера мы не разговаривали. Почти. И конечно не флиртовали.

От размышлений меня отвлекает раздраженный голос Рива.

– Зачем ты опять сюда пришла? – Уцепившись за край бассейна, он вытряхивает воду из очков.

– Мне казалось, ты не хочешь разговаривать. – Говорю я, положив руки и подбородок на доску, но он не обращает на это никакого внимания.

– Ты же сама знаешь, что во время экзамена тебе никто не разрешит пользоваться доской. Во всяком случае, насколько я помню. Но я его сдал уже давным-давно. По-моему, еще в начальной школе. Со всеми остальными.

– Знаю, – огрызнулась я, и закрыла рот, чтобы не продолжать в том же духе. Мэрилин из меня никакая. Это же мой шанс установить контакт, и я должна им воспользоваться. Я делаю глубокий вдох и сладким голосом объясняю. – Просто так я тренируюсь грести.

– Для начала тебе нужно привыкнуть опускать голову в воду, – говорит он, подплывая ближе, и, когда оказывается рядом, плещет мне в лицо водой.

– Перестань! – ору я и, крепко вцепившись в доску, разворачиваюсь на 180 градусов. Господи, как же я его ненавижу! Рив подныривает, собираясь меня утопить, и я кричу. Он хватает меня за талию и поднимает в воздух. Вцепившись в доску, я отчаянно пинаюсь и брызгаюсь, но он меня не отпускает.

– Я сказала, хватит! – Мой полный ужаса голос повторяется эхом в бассейне. Не потому, что я боюсь утонуть. Просто я не хочу, чтобы его руки были там, где они сейчас. Я говорю парню остановиться, но он не слышит. Это еще хуже, чем утонуть.

Наконец, он меня отпускает, и я падаю в воду. Когда я выныриваю, он смотрит на меня, как на сумасшедшую. Мое сердце бьется с невероятной скоростью. Рив уплывает на другой конец бассейна, подтягивается и вылезает из воды. Повернувшись спиной ко мне, он обтирается полотенцем.

– Не смей больше так делать! – кричу я ему.

– Ты все равно намочишь голову. На твоем месте я бы волновался не о купальнике и прическе, а о плавании.

От изумления я раскрываю рот.

– Ну, прости, что у меня нет плавательной шапки и борцовки Speedo.

Он качает головой, как будто мой случай безнадежен, и уходит почти не хромая. Дверь захлопывается, но мое сердце продолжает бешено биться.

Вечером я перерываю всю комнату в поисках черного слитного купальника для завтрашнего плаванья. Черный цвет означает: я занята делом. Это, конечно не Speedo, у него воротник хомутиком и небольшое отверстие на животе. Но хотя бы держаться на мне он будет лучше, чем раздельный.

И вот в ворохе стрингов я нашла. Но не черный, а красный. Тот, в котором я была в ту ночь в пляжном домике.

Закидывая его в спортивную сумку, я замечаю, что у меня трясутся руки.

Сегодня пятница, я болтаюсь по коридорам с пропуском в туалет, чтобы потянуть время до конца седьмого урока. Вдруг я замечаю под лестницей первого этажа Мэри с книжкой в руках.

– Разве ты не должна быть на уроке?

Мэри чуть не подпрыгивает от неожиданности, но, увидев, что это я, а не дежурный по этажу, расслабляется.

– У меня… перерыв.

– Ты вышла в туалет или просто прогуливаешь?

Мэри опускает голову.

– Ладно, ты меня подловила. Я не подготовилась к контрольной по испанскому. На прошлом уроке я отпросилась в туалет и теперь прячусь тут до следующего урока. – Она вздыхает. – Тетя убьет меня, когда увидит мои оценки за семестр. По-моему, единственной положительной будет за пение в хоре.

– Тогда ты правильно сделала, что не пошла, только нужно найти другое место, чтобы спрятаться. Дежурные всегда проверяют это место, когда делают обход. Поверь мне, уж я-то хорошо это знаю. – Я оглядываюсь сначала через одно плечо, потом через другое. – На самом деле удивительно, что тебя до сих пор не застукали. Тебе нужно идти к кабинету медсестры и спрятаться там. Притворись, что у тебя судорога или что-нибудь еще.

– Спасибо, – благодарит меня Мэри и встает.

– Так дела с твоей тетей? Лучше?

– Немного. Она снова начала рисовать, хотя по-прежнему со мной не разговаривает. – Мэри качает головой. – Забавно, но я не помню, чтобы я когда-либо ругалась с родителями. Мне так… так неуютно в собственном доме.

Я прислоняюсь к перилам.

– Слушай, а хочешь, мы с тобой вечером встретимся, ты и я?

– А что мы будем делать?

– Давай покатаемся на машине.

– Давай. Это будет здорово.

– Отлично. Я заеду за тобой в 9. – Уже собираясь вернуться на второй этаж, я спрашиваю ее. – Постой, а где твой пропуск? – Я показываю ей свой. Это большая грубо сделанная табличка с выгравированной буквой π, из тех, что вырезают дети в коррекционном классе за дополнительные баллы.

Мэри смущается и отвечает:

– По-моему, учительница просто забыла мне его дать.

– Тогда не ходи мимо классов для лабораторных занятий. Я только что оттуда, и дежурный рыскает как раз там. Выходи через заднюю дверь в спортивном зале и иди мимо библиотеки к кабинету медсестры.

– Поняла, – отвечает Мэри и поворачивается в противоположную сторону.

– Меня еще ни разу не ловили.

Я закатываю глаза.

– Ну, разумеется, моя сладкая.

Я просыпаюсь от того, что Шэп лижет меня в нос. Вскочив с кровати, я подбегаю к окну. На улице уже темно.

– Сколько времени?

Пэт уставился в свой телефон и что-то там проверяет.

– Чуть больше десяти, а что?

Черт-черт-черт!

– Куда ты собираешься? – спрашивает он, когда мчусь сквозь кухню к задней двери за своими ботинками.

– Гулять, – отвечаю я. Слава богу, машина заводится, и я быстро еду к дому Мэри. Какая же я сволочь, что опаздываю, хотя сама ее и пригласила! На светофоре я звоню ей домой, но линия занята.

Я подъезжаю и вижу, как она стоит в темноте на повороте в той же одежде, что и была на ней в школе, маленькая майка в цветочек под паркой.

– Я так виновата, что опоздала, – говорю я, выскакивая из машины, и галантно открываю перед ней пассажирскую дверь. Я чувствую себя последней дрянью. – Я уснула перед телевизором, потом пыталась тебе дозвониться, но у тебя было занято. Меня знобит. – Ты давно меня тут ждешь?

Она слабо улыбается. На сумасшедшую она больше не похожа, хоть это хорошо. Мэри – самый милосердный человек из всех, кого я знаю.

– Я знала, что ты приедешь.

Мы немного проехались по окрестностям, слушая музыку. Сделав несколько кругов по острову, я чувствую, что проголодалась. Единственно, что открыто у нас в это время года – Жирная Ложка. Она работает в Ти-Тауне круглосуточно, и еда там отвратительная, но в меню все-таки есть пара-тройка условно съедобных блюд.

Я останавливаюсь рядом. Странно, но на стоянке полно машин. Хорошо бы мне не пришлось долго ждать.