Генрих Бёлль - Ящик для Копа

Он швырнул щипцы, которые держал в руке, назад в ящик и принялся рыться в его недрах. Хотя толпившиеся люди и не видели его лица, они знали, что он не смеется: он копался в куче позвякивающих металлических предметов, как скряга на картинке в своих сокровищах.

– Это на наших похоже, – сказала женщина. – Подумать только – щипцы для сахара! Если бы был сахар, я бы его уж как-нибудь руками взяла…

– Моя бабушка, – заметил Ласнов, – всегда брала сахар руками, но ведь она была глупая, темная крестьянка.

– Я думаю, что тоже отважилась бы на это.

– Ты всегда была свинья свиньей – брать сахар руками! Нет уж!…

– Ими можно, – сказал Ласнов, – выуживать помидоры из банки.

– Если у кого есть помидоры… – ответила женщина, назвавшая себя красивой.

Ласнов внимательно посмотрел на нее. Она и в самом деле была красива – густые светлые волосы, прямой нос и темные выразительные глаза.

– А еще ими можно, – не унимался Ласнов, – срывать огурцы.

– Если у кого есть огурцы, – ответила женщина.

– А еще ими можно ущипнуть себя за задницу.

– Если у кого есть задница, – сухо отрезала женщина.

Ее лицо становилось все злее и красивее.

– А еще ими можно брать уголь.

– Если у кого есть уголь.

– А еще ими можно держать сигарету, когда куришь.

– Если у кого есть курево.

Когда говорил Ласнов, все смотрели на него, а когда он замолкал, все переводили взгляд на женщину, и чем бессмысленнее в этом разговоре становилось назначение щипцов, тем несчастней было выражение на лицах детей и взрослых. «Надо их рассмешить, во что бы то ни стало рассмешить, – думал Ласнов. – Я опасался, что в ящике окажутся зубные щетки, но щипцы для сахара еще хуже». Покраснев под торжествующим взглядом, он громко возвестил:

– А еще ими можно накладывать вареную рыбу.

– Если у кого есть вареная рыба, – не унималась женщина.

– А еще ими могут играть дети, – тихо сказал Ласнов.

– Если у кого… – начала было женщина и рассмеялась, и все рассмеялись вместе с ней, потому что чего-чего, а уж детей у всех хватало.

– Послушай, – обратился Ласнов к Копу, – дайка мне три штуки. Почем они?

– По двенадцать, – сказал Коп.

– По двенадцать! – воскликнул Ласнов и кинул деньги Копу на стол. – Да это ж даром!

– И в самом деле недорого, – смущенно сказал Коп.

Десять минут спустя все дети на базаре бегали с серебряными, блестящими щипцами для сахара; они размахивали ими, кружась на карусели, щипали друг друга за нос, чуть ли не тыкали ими в лицо взрослым.

Мальчишка, который привез ящик, тоже получил в подарок щипцы. Он сидел теперь на каменных ступеньках вокзала и булыжником выравнивал изогнутые щечки щипцов. «Наконец-то будет чем выковыривать окурки, застрявшие в щели между половицами». Он пробовал это делать кочергой, проволокой, ножницами, но никогда ничего не получалось. Теперь у него в руках был новый инструмент, и он знал, что получится.

Коп пересчитал деньги, тщательно перевязал их и спрятал в бумажник. Он поглядел на Ласнова, который мрачно стоял рядом с ним и наблюдал за базарной толчеей.

– Сделай мне одолжение, – сказал Коп.

– Какое? – рассеянно отозвался Ласнов.

– Дай мне по морде так, чтобы сигарета вылетела изо рта.

Ласнов, по-прежнему не глядя на Копа, задумчиво покачал головой.

– Стукни, пожалуйста, прошу тебя… Разве ты уже не помнишь?

– Почему? Помню, но мне неохота бить тебя еще раз.

– В самом деле?

– Да, в самом деле, мне даже в голову никогда не приходило еще раз тебя ударить.

– Черт возьми! – воскликнул Коп. – А я двадцать семь лет ждал этого и боялся.

– Зря боялся, – сказал Ласнов и, покачав головой, двинулся к вокзалу.

«Быть может, – подумал он, – еще придет дополнительный поезд с отпускниками или ранеными». Правда, дополнительные поезда бывали редко, но ведь могло случиться, что именно сегодня придет дополнительный поезд. Засунув руку в карман пиджака, он в задумчивости перебирал зубную щечку и трое щипцов. «Бывали ведь дни, – думал он, – когда приходило подряд по три дополнительных поезда».

Он прислонился к фонарю и вытряхнул из кисета остатки табачной пыли…

Фенрих – соответствует русскому чину прапорщика.